Михаил Костин - Третья сила Страница 7

Не с кем стало говорить.

6

Жорж Деранс нервничал. Редко кто-то мог довести его до подобного состояния. У женщины, что сидела напротив, это получалось с завидным постоянством. Красивая, молодая, уверенная в себе. Она второй раз удостоила капитана визитом, и второй раз Деранса трясло, как осину на ветру. И если прошлое посещение было неожиданным и вгоняло в волнение, то теперь, когда она явилась в его кабинет второй раз, поводов для переживаний возникло значительно больше.

— Итак, я вас слушаю.

— Как вы просили, госпожа…

— Я не просила, — оборвала Ионея.

Деранс качнул головой, как игрушечный болванчик.

— По вашему приказу мы подняли все документы по делу лорда Мессера и его ученика Пантора. Все бумаги, которые проходили через нас, все документы, все, что было конфисковано.

Он посмотрел на высокую гостью. Ионея сидела с непроницаемым видом, смотрела мимо. Не то слушала, не то была занята своими мыслями.

— Книги не обнаружено. Упоминаний о ней тоже найти не удалось. Далее мы провели обыск в усадьбе осужденного Мессера и в доме его ученика. В доме Пантора было обнаружено более трехсот книг. Ничего похожего на то, что вы ищете, не найдено. В усадьбе лорда Мессера — более восьми тысяч шестисот книг. Из них по содержанию под интересующую вас тематику попадают более семисот томов. По внешнему виду под ваше описание отчасти подходит четырнадцать книг иного содержания. Вот список. Книги арестованы и лежат в хранилище, хотите взглянуть?

Ему казалось, что женщина не ответит или ответит невпопад, потому что все это время она явно его не слышала, витая где-то в своих мыслях. Но Ионея откликнулась мгновенно:

— Нет. У таких книг не переклеивают обложки. Даже для того, чтобы замаскировать и сохранить от чужих посягательств. Впрочем, давайте свой список, погляжу на досуге ради любопытства.

Тонкая кисть повернулась к нему, чуть вытянулась вперед в требовательном жесте. Деранс отдал листы с перечнем найденных книг. Не тех книг. Сам знал, что все это не то, но надо же как-то отчитываться.

Список вибрировал. У капитана дрожали руки.

— Да не тряситесь, капитан, — поморщилась Ионея.

— Простите, госпожа. Здесь сыро и сквозняки. Я не вполне здоров, и меня знобит.

Оправдание вышло жалким. Ионея кинула на капитана косой взгляд, ухмыльнулась и уткнулась в список.

Деранс ждал. Женщина легко и властно подняла руку, качнула кистью, продолжай, мол. От бумаг не отрывалась.

— После обыска мы провели повторное детальное расследование как по делу Мессера, так и по делу Пантора. Упор был сделан на поиск книги. Лучшие мои люди повторно прожили за этих магов последние месяцы их пребывания в ОТК.

Ионея перелистнула страницу.

— И?..

— Книги нет, никаких следов ее существования не обнаружено. Никаких упоминаний о ней не найдено.

— Чудесно. — Ионея оторвалась от списка и улыбнулась.

Улыбка вышла совсем не такой благородно-снисходительной, как на портрете. На них показывали справедливую и сильную мать народа. В ее улыбке было море справедливости и внимания к каждому, кто глядел на изображение властительницы.

Та улыбка, которой удостоился теперь Деранс, имела мало общего с портретной и не предвещала ничего хорошего.

— Вы искали книгу столько месяцев и не нашли даже подтверждения ее существования? Ваши лучшие люди — дилетанты. Я видела материалы дела Мессера. Тот обряд, за который он попал под суд, — вот прямое свидетельство существования книги.

Ионея говорила спокойно, но в этом спокойствии таилась буря, готовая вырваться наружу.

— Простите, госпожа, мои люди не так тонко изучили магию, бывшую под запретом, как вы.

— И потому что ваши люди некомпетентны, вы скармливаете мне эту ерунду? — Женщина яростно швырнула на стол список. — Или вы надеетесь, что я понимаю еще меньше, чем ваши недалекие неумехи?

Деранс съежился. Дрожь исчезла, как не бывало. Пришло холодное четкое понимание, что он стоит на самом краю пропасти, едва удерживая равновесие. И если ветер дунет и качнет его не в ту сторону, все кончится печально. Полетит капитан. С громким треском полетит. И тут уже не до трясучки.

— Простите, госпожа, — осторожно начал он, — но отрицательный результат — тоже результат. По крайней мере мы исключили массу вариантов.

— Дорогой мой капитан, — холодно произнесла Ионея. — Мне не интересны исключенные варианты. Мне нужен один исключительный результат. Что вы намерены делать?

Капитан потер ладони. Руки были влажными и липкими от страха, но гроза, кажется, проходила мимо.

— Если никаких следов книги не осталось, а она, как уверена госпожа, была, значит, остается только отправить людей на острова, найти Пантора или Мессера и вытряхнуть из них подробности. Уж владелец книги знает о ней всяко больше, чем сторонние свидетели.

— Прекрасно, — кивнула Ионея. — Надеюсь, в вашем ведомстве умеют «вытряхивать подробности».

— Можете не сомневаться, — изящно склонил голову Деранс.

— Прекрасно, — повторила высокая гостья. — В таком случае вы лично отправитесь на острова и если не найдете книгу, то вытряхнете все самые мельчайшие подробности о ней и ее местонахождении.

Женщина встала. Деранс угодливо подскочил следом.

— Не провожайте меня, капитан. Лучше займитесь сборами. У вас не много времени.

Деранс поклонился. Ионея вышла. Тихо хлопнула дверь, и Жорж остался в кабинете один. Лишь висел на стене портрет новой главы ОТК и витал легкий пряный запах ее духов.

Капитан посмотрел на портрет и кисло улыбнулся. Ехать на острова не хотелось, но лучше отправиться туда в командировку, чем быть сосланным. А последний вариант весьма прост в исполнении. Уж это Деранс знал очень хорошо в силу своей работы.

— Как будет угодно, госпожа, — тихо произнес капитан и поклонился портрету.

7

Орландо оказался прав: городскую охрану интересовало лишь то, что происходит в городе. Или беглецам просто повезло. Так или иначе, их никто не преследовал.

Путешествие через лес вглубь острова можно было назвать даже скучным. А чего интересного? Днем они шли по лесной дороге. Иногда сворачивали с нее чуть в сторону, когда возникало опасение нарваться на лихих людей или нелюдей. Впрочем, опасения были напрасными. Здесь никто не промышлял разбоем.

На четвертый день вышли к одинокой сторожке. Хозяин крохотного домика на опушке леса — старый маг со странным именем Тюссон, — увидев гостей, даже обрадовался.

— У меня никто не бывает, — жаловался он, собирая на стол, суетясь с горшками и кувшинами. — Уже много месяцев. Я ведь здесь, почитай, лет сорок живу. Прежде все время заходили. Всякие. Чаще чем-нибудь поживиться, реже просто мимо шли.

— А сейчас? — вежливо спросил Пантор, хотя ответ был ясен заранее.

Тюссон поставил перед молодым магом миску с бобовой похлебкой. Сел напротив.

— Приятного аппетита. А сейчас никого. Даже разбойников не стало. Со стороны берега они давно перевелись. Власти постарались. А теперь и на всем острове их тоже не стало. Как появился Витано, так пропали разбойники. Говорят, правитель города с ними безжалостен.

Орландо демонстративно отвернулся к окну. Про местных разбойников и он, и Пантор были наслышаны. Большую часть тех, кто грабил на дорогах, составляли как раз мертвяки.

— А я слышал, что правитель Витано благоволит неживым.

Старый маг посмотрел на Орландо, перевел взгляд на Пантора.

— Упырям-то? Благоволит. Так вы не путайте мертвяков с бандитами. Если большая часть бандитов неживые, это вовсе не значит, что каждый мертвяк — бандит.

— Редко встретишь человека, который это понимает, — подал голос Орландо.

— Я многое понимаю, заблудшая ты душа. Уж вас-то, горемык, точно.

— Чтобы понять мертвого, надо умереть, — нахмурился громила.

— Ты преувеличиваешь, — покачал головой Тюссон. — Ты не глуп, но зациклился на своей беде. Вместо того чтобы пережить и отпустить ее, ты смотришь сквозь нее на мир.

Молодой маг хлебал из миски и помалкивал. Старик легко говорил о том, о чем сам Пантор много думал и никак не мог уложить мысль в слова.

— Все это ерунда, — пробухтел Орландо. — Нет никакой беды. Есть черта. До нее ты живой, за ней ты мертвый. Потом еще одна черта. До нее ты мертвый, за ней…

Он сбился. Старик смотрел на мертвяка с прищуром.

— Что за ней? Ты снова живой?

Орландо вздрогнул, словно его неожиданно ударили по лицу. Хотя пощечина не вызвала бы у мертвяка такой реакции.

— Нет, — заговорил он зло и быстро. — Не живой. Сердце не бьется. Тело медленно гниет. Я ничего не чувствую.

— Сейчас ты чувствуешь обиду, — заметил старый маг.

— Я не чувствую, как дует ветер. Не чувствую солнечного тепла. Не чувствую капель дождя на коже. Мне недоступен вкус еды. Я даже не чувствую запаха этой похлебки.