РОБЕРТ ХОЛДСТОК - Lavondyss_Rus Страница 7

Она много раз пересекала Виндбрук и ходила по этой тропинке через поле. Но сейчас заколебалась. Голос ветра нашептывал что-то странное и страшное. Она посмотрела на Барроу-Хилл. Так его называли все; обычное имя, данное холму много столетий назад. Но неправильное, и Таллис внезапно испугалась, что, пройдя по знакомой земле, она окажется в месте, запрещенном для нее.

Сунув книгу подмышку, она опустилась на колени и провела рукой по холодной воде ручья.

И тут к ней пришло имя, так же внезапно, как и недавний страх. Ну конечно, Кряж Морндун. Имя взволновало ее; в нем была темнота и вой штормового ветра. Вместе с именем прилетела цепочка других образов: через крепость проносится ветер, он раскачивает тяжелые деревянные рамы; скрипит тяжело нагруженная повозка; от высокого костра поднимается дым; запах свежей земли, выброшенной из длинного рва; фигура, высокая и темная, стоит около дерева, ветки которого отрублены от ствола.

Морндун. Имя звучало как Морендуун. Старое место, старое имя. И темная память.

Таллис выпрямилась и пошла вперед, прыгая с камня на камень. Но, похоже, вода смеялась над ней; пришлось вернуться на берег. И она понимала почему. Да, теперь она знает тайное имя Барроу-Хилл, но еще никак не назвала реку. И если пересечет безымянную реку, то попадет в ловушку.

Так что она побежала к дому, испуганная и смущенная игрой, в которую начала играть. Она должна узнать все о местности вокруг дома. Раньше она не знала, что каждое поле, каждое дерево, каждая река имеет тайное имя, и эти имена приходят не сразу, но со временем. И она будет пленником в доме, пока не узнает их все: если попытаться бросить вызов земле и пересечь поле, не зная его настоящего имени, то на другой стороне можно оказаться в ловушке.

Ее родители, естественно, посчитали игру «еще более глупой чепухой»; но, с другой стороны, если благодаря ей девочка не уходит слишком далеко от дома, почему они должны жаловаться?

В течение года Таллис преобразовывала местность вокруг дома, каждую неделю отодвигая границы. И каждый сезон она могла уходить все дальше и дальше, все глубже погружаясь в ее воображаемую детскую страну.

Вскоре она сумела попасть на Кряж Морндун, узнав тайное имя Виндбрука — Ручей Охотника; загон для скота на вершине холма опять стал ее любимым убежищем.

Сейчас между ее миром и опасной лесной страной, находившейся в райхоупском поместье и так привлекавшей ее брата Гарри, осталось только одно поле. Она стояла на берегу Ручья Охотника за ольховой рощей, в которой находился ее лагерь, и глядела на зеленую землю, за которой мрачно темнел громадный лес.

Имя, как будто бросая ей вызов, не желало приходить. И она не могла пересечь пастбище.

Каждый день, после школы, она обходила разрушенные валы на Кряже Морндун, петляя между колючими кустами и грабами, росшими там; каждое дерево глубоко впилось в почву крутых склонов. Именно здесь она чувствовала себя наиболее уверенно. Призрачная фигура, которую она видела уже несколько месяцев, все еще кралась позади, и в голове кружились странные мысли: зрелища и звуки, запахи и прикосновения ветра. Таллис приходила на продуваемый всеми ветрами холм и проводила время в загоне, построенном древними руками с забытой целью.

Именно там она впервые увидела Белую Маску, хотя называть так эту мифаго стала намного позже. Она заметила ее уголком глаза: фигура была выше первой и быстрее петляла среди деревьев, то останавливаясь, то опять стремительно уносясь, как призрак. Белая маска сверкала на солнце; виднелись только эльфийские глаза и прямой разрез мрачного рта.

Но когда, одним воскресным полднем, Белая Маска подошла поближе, Таллис почудился замок, и завернутая в плащ фигура, скачущая на коне, и охота, ради которой этот рыцарь отправился в мокрый болотистый лес...

Это было начало рассказа, который возникал в ее сознании несколько недель, пока, наконец, не ожил.

Поле перед Райхоупским лесом продолжало сопротивляться. День за днем она проводила на берегу Ручья Охотника. Ей уже исполнилось восемь, и в мрачный лес ее тянуло что-то более глубокое, чем желание найти имя для полоски земли, мешавшей ей подойти к деревьям.

Потом, одним августовским вечером, из-за деревьев выскочил высокий темный олень. Таллис ахнула от радости и встала на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть его. Она не видела зверя два года и радостно закричала, приветствуя его. Гордое животное махнуло огромными рогами, с которых по-прежнему свисали куски шерсти, взобралось на холм, заколебалось, посмотрело на Таллис и только потом исчезло из виду. 

III

— Я видела Сломанного Парня, — сказала Таллис тем же вечером, когда вся семья сидела за столом и играла в лудо.

Отец посмотрел на нее и нахмурился. Мать встряхнула стаканчик с игральной костью и кинула кубик на доску.

— Очень сомневаюсь, — тихо сказал Джеймс Китон. — Старину убили несколько лет назад.

— Он приходил ко мне на крещение, — напомнила ему Таллис.

— Но он был ранен. Он не мог пережить зиму.

— Мистер Кости говорит, что олень живет здесь больше ста лет.

— Кости — старый негодяй. Он любит рассказывать истории и удивлять детей вроде тебя. Как может олень жить так долго?

— Мистер Кости говорит, что Сломанный Парень никогда не сбрасывал рога.

Маргарет Китон передала Таллис стаканчик, нетерпеливо дернув головой:

— Мы хорошо знаем глупости, которые говорит Кости. Твой ход.

Но Таллис только посмотрела на отца. Сейчас он выглядел лучше, не таким бледным, хотя волосы полностью поседели, а в глазах стояла неизбывная печаль.

— Я уверена, что это был Сломанный Парень. Он прихрамывал на бегу. И с рогов свисали куски. Саванов...

— Ребенок, ты будешь играть? — раздраженно спросила мать. Таллис взяла стаканчик и бросила кубик, заставив его закрутиться вокруг доски. Потом опять посмотрела на отца.

— Почему это был не он?

— В последний раз, когда мы его видели, Сломанный Парень был ранен стрелой.

Рана от стрелы. Да. Таллис вспомнила этот рассказ. И еще кое-что.

— Как Гарри, — прошептала она. — Ранен стрелой. Как Гарри.

Джеймс Китон резко поглядел на нее, и Таллис решила, что сейчас он сорвется и закричит. Он, однако, остался спокоен. Только тяжело сгорбился на стуле, опершись руками на стол, и поглядел вдаль. Маргарет Китон вздохнула и убрала доску.

— Никакого удовольствия играть с вами обоими. — Она поглядела на Таллис. — Почему ты заговорила о Гарри? Ты же знаешь, как это волнует отца...

— Я совершенно не волнуюсь, — тихо ответил Джеймс Китон. — Я просто подумал... пришло время найти тот дом. Я все время откладывал, но, быть может, мы что-нибудь узнаем...

— Если ты думаешь, что это поможет... — сказала мать.

— Что за дом? — спросила Таллис.

Отец посмотрел на нее, потом улыбнулся и, не обращая внимания на вопрос, сказал:

— Хочешь, устроим завтра пикник?

— Конечно хочу, — деловито ответила Таллис. — Что за дом?

Отец подмигнул ей и поднял палец к губам.

— Куда мы пойдем? — настойчиво спросила Таллис.

— Через поля и еще дальше, — ответил он.

Следующий день, воскресенье, начался с утренней проповеди в церкви Теневого Холма. К десяти Китоны вернулись домой и собрали корзину с провизией для пикника. И еще до полудня все трое пересекли Луг Пещеры Ветра, а потом и Лисью Воду. Тропинка провела их вдоль густых живых изгородей и запетляла среди соседних ферм, и очень скоро Таллис с испугом и восторгом поняла, что они идут к Райхоупскому лесу.

Сейчас она шла не одна и, значит, могла войти на Безымянное Поле, находившееся между Ручьем Охотника и лесом. Торжествуя в душе, она ступила на запрещенную траву. На полдороге она рванулась и побежала, оставив родителей позади. Ближе к плотной чудовищной стене из колючек и вереска — лесному кустарнику — земля стала болотистой. Высокая, похожая на солому трава доходила Таллис почти до плеч и шелестела под летним ветерком. Девочка осторожно прошла через молчаливый подлесок, почти потерявшись в нем, и вот перед ней появилась высокая стена из дубов. Остановившись, она прислушалась к темноте за деревьями. Пели птицы, но были и другие звуки, более загадочные.

Отец позвал ее. Резко повернувшись, она краем глаза увидела человеческую фигуру, глядящую на нее. Таллис всмотрелась, но фигура уже исчезла.

Сердце сжалось от страха. Мать часто читала целые лекции о «цыганах», живших в лесах, и о том, как опасно говорить с прохожими или гулять одной после заката. Таллис видела цыган: они приезжали в разноцветных фургонах и, одетые в цветастые одежды, красиво танцевали на зеленой лужайке.

 Но этот мрачный лес... глазу не за что зацепиться... совсем не разноцветный... коричневый и высокий... странный во всех отношениях.