Андрей Курков - География одиночного выстрела Страница 7

– Понравилось… – признался Добрынин.

– А вы до этого уже ездили на поездах?

– Нет, – ответил Павел.

– Закругляйтесь, товарищи журналисты! – строго, но с уважением произнес вдруг один из подъехавших на автомобиле. – Товарищу Добрынину следует отдохнуть с дороги. У него еще много дел. Прошу понять!

Корреспонденты, похоже, сразу поняли и, откланявшись и пожелав всего самого доброго, удалились.

– От имени руководства нашей великой Родины приветствуем вас в столице, – говорил мужчина, вручая Павлу букет гвоздик. – Сейчас мы отвезем вас на служебную квартиру. Отдохнете там немного, а позже заедем за вами и – в Кремль.

Блестящий черный автомобиль внутри был просторен, как сени в хорошей избе. Прильнув к стеклу задней дверцы, Павел все еще следил за проносящимися мимо зданиями и картинами городской жизни. Следил вяло, и взгляд его оживал только когда машина останавливалась на перекрестке, давая возможность Павлу увидеть кусочек столицы в своей гордой неподвижности. Правда, неподвижность эта была относительной, так как под зданиями, по тротуару, бесцеремонно ходили по своим делам свободные советские люди, даже не подозревая о том, что своим движением привносят они что-то особое в столичные впечатления заезжего гостя.

Однако автомобиль не очень-то задерживался на перекрестках, а вскоре и вовсе свернул на узкую дорожку, проехал мимо отдавшего ему честь милиционера и остановился во дворе солидного каменного здания, парадный вход которого был украшен двумя статуями тружеников.

– Ну вот вы и дома! – сладко произнес степенный мужчина, снова поправляя съехавший на сторону бордовый галстук.

– Виктор Степанович, – обратился второй степенный мужчина к первому. – Ей-богу, не стоит этот галстук банки селедки! Надул тебя Петренко! Обменяй лучше назад.

Первый, тот самый Виктор Степанович, посмотрел на коллегу строго и покачал головой.

– Не мог Петренко надуть, – сказал он. – Выходите, товарищ Добрынин.

Павел и Виктор Степанович поднялись на третий этаж. Следом за ними туда забежал дежурный дворник и, открыв квартиру номер три, вручил ключ Добрынину.

– Ну вот, проходите, осмотритесь… – приговаривал Виктор Степанович. – А я пока этот чертов галстук перевяжу.

Павел опустил на пол котомку, снял в прихожей сапоги, размотал портянки и хотел было идти дальше босиком, но тут заметил стоявшие в ряд три пары тапочек различных размеров. Сунул ноги в ближнюю пару и пошел.

Квартира была огромна. После каждого взгляда на потолок кружилась голова, и Павел решил больше вверх не смотреть. В самой большой комнате посередине стоял круглый стол, под одной стеной – диван и два кресла, под другой – блестящий узорным стеклом сервант, внутри которого стояли три юбилейные вазы с какими-то датами и надписями.

– Ну, как вам тут? – спросил, зайдя в комнату, Виктор Степанович.

– Да хорошо… – Павел обернулся.

– А теперь пойдемте, я вам покажу ваш кабинет.

Они прошли коротким коридорчиком и вошли в невысокую дверь. Комната, открывшаяся глазам Павла, была поменьше первой, но намного более приманчивой из-за того, что три ее стенки были заняты книжными шкафами, а перед широким светлым окном стоял массивный письменный стол, на котором радовали глаз настольная лампа с зеленым абажуром, прибор для письменных работ и сурового вида телефонный аппарат.

– Здесь вот собрания сочинений наших классиков, – продолжал пояснения Виктор Степанович. – Это для работы и справок. Запомните, что все работы Ленина, Маркса и Энгельса у вас есть, а остальных авторов можете заказать по телефону прямой связи, если возникнет на то необходимость. Ну, думаю, тут все понятно…

И вдруг телефонный звонок оборвал Виктора Степановича. Он метнулся к столу и снял трубку.

– Да… да, это я… – сказал он кому-то, после чего посмотрел в глаза Добрынину и левой рукой сделал какой-то не совсем понятный жест. – Да… думаю, что не долго… – продолжал говорить он.

Потом, прикрыв ладонью микрофон трубки, он снова посмотрел на Добрынина и сказал уже другим, менее вежливым голосом:

– Павел Александрович, выйдите в коридор! Павел попятился, вышел из комнаты.

– Да вы что! – убеждал кого-то Виктор Степанович так громко, что даже закрытые двери в кабинет пропускали сквозь себя его голос. – Кому вы верите! Это же известный негодяй! Да, хорошо, я отвечу. В присутствии всех!

Павлу не хотелось слушать чужой разговор или даже часть его, и поэтому сначала он решил было вернуться в большую комнату, но внимание его привлекла другая дверь дальше по коридору. Он пошел и осторожно, словно и сам был гостем здесь, толкнул ее. Дверь приоткрылась, и в ее проеме увидел Павел широкую кровать, две тумбочки, на которых стояло по вазе с цветами, и – самое поразительное – на этой кровати спала женщина. Она спала лицом к окну, и Павлу видны были лишь ее каштановые кудри.

Павел испугался и, прикрыв дверь, на цыпочках отошел. И тут оберегаемую им тишину нарушил Виктор Степанович, неожиданно выглянувший в коридор.

– Заходите! – громко позвал он Добрынина.

Павел вернулся в кабинет и застыл, ожидая дальнейшего.

– Вот… – в голосе Виктора Степановича чувствовалась нервозность. – Просили вас прочитать сегодня статью Ленина «Как реорганизовать рабкрин», пока будете отдыхать… она небольшая…

– Извините, – Павел поднял глаза на огорченного телефонным разговором Виктора Степановича. – Там, в комнате, женщина спит… Может, это не та квартира?

Виктор Степанович задумался на мгновение, сведя брови над переносицей, потом быстро очнулся, и на лице его возникла толстогубая улыбка.

– Да нет! – опять открыто и сладко произнес он. – Это… Это ваша служебная жена… Мария Игнатьевна… Отдыхает, наверно. Я сейчас разбужу ее, и познакомитесь…

– Не надо! – попросил Добрынин.

– Почему не надо? – искренне удивился Виктор Степанович. – Где же это видано, чтобы муж и жена не были знакомы?

– Может, потом… – замялся Добрынин. – Пусть отдыхает, спит пока…

– Ну как хотите… – пожал плечами разочарованный Виктор Степанович. – Ладно. Тогда и вы отдохните, статью прочитайте – она у вас на столе. А я через три часа заеду за вами. Да, вот еще что, там дальше, за спальней, две двери – так это туалет и ванная. Разберетесь?

Павел кивнул.

– Ну, до встречи!

В прихожей хлопнула дверь – Виктор Степанович покинул служебную квартиру Добрынина, – и звук этот отвлек ее нового владельца, освободил его тело и мысли от ненужного напряжения. Павел подошел к столу, опустился в удобное кресло и заглянул в оставленную для чтения статью.

Первой строчки статьи Павел не понял и поэтому наклонился пониже к раскрытому томику.

Снился ему трактор и родной колхоз. И хоть сам он механизатором не был, но во сне своем сидел в кабине новенького МТЗ и пытался завести двигатель. Но двигатель не заводился. Он пробовал еще и еще и вдруг почувствовал, как задрожал, завибрировал металл. «Завелся!» – радостно подумал Павел во сне и тут же понял, что звук, услышанный им, никакого отношения к трактору иметь не мог.

Это звонил телефонный аппарат.

Оторвав голову от статьи вождя, Павел взял трубку и поднес ее к уху.

– Говорите! – предложил он кому-то неизвестному и невидимому.

– Марию Игнатьевну, пожалуйста! – попросил вежливый мужской голос.

– Кого? – спросонья переспросил Павел.

– Марию Игнатьевну, – терпеливо повторил мужской голос. – Ее служебная фамилия Добрынина.

– А-а… – протянул Павел и положил трубку на раскрытую книгу.

Вышел в коридор. Заглянул в спальню. Женщина еще отдыхала. Постояв минуту в раздумье, Павел негромко постучал по открытой двери.

Кровать скрипнула, и из этого Добрынин сделал вывод, что его услышали.

– Вас к телефонному аппарату! – сказал он и быстро вернулся в кабинет.

Подошел к ближнему книжному шкафу и стал проверять правильность очередности томов Ленина.

В кабинет вошла Мария Игнатьевна в длинном сиреневом халате.

– Здравствуйте! – она ослепительно улыбнулась Павлу и прошла к столу.

Чуть полноватая, Мария Игнатьевна была тем не менее женщиной красивой, и Добрынин это понял сразу. Вся фигура, аккуратно завернутая в сиреневый халат, выдавала в ней бывшую физкультурницу, а в лице, вдобавок к этому, можно было «прочитать» много других положительных качеств, таких, как доброта, решительность, смелость и ум. Насчет последнего качества, читаемого в каждом взгляде карих глаз его служебной жены, Павел было усомнился. Усомнился в том смысле, что не был полностью уверен: стоит ли считать ум положительным качеством у женщины. Но тут же сам этому сомнению и возразил, чему искренне удивился, так как до этого сам себе ни разу не возражал. Удивился и стал думать, откуда такая способность в нем возникла. И в конце концов пришел к выводу, что он просто-напросто поумнел вследствие большого количества книг в кабинете или же оттого, что спал он, склонив голову на раскрытый томик Ленина. Такой вывод успокоил его.