Алексей Глушановский - Цена империи (сборник) Страница 7

Но Стальная Хватка упорно продолжал ползти, прекрасно понимая, что стоит ему остановиться, как сон может стать вечным. Сознание затуманилось. Перед ним стояла цель – добраться до своих. И он полз, ведомый внутренним чувством, не обращая внимания на царапающие его ветки кустов и впивающиеся в руки занозы. Труднопреодолимые в его нынешнем состоянии препятствия вроде стволов деревьев и крупных камней он огибал, поэтому очередную преграду, несмотря на ее несколько необычный вид, он попробовал миновать по уже выработавшемуся алгоритму. Странные звуки, доносящиеся сверху, он не счел важными для выживания, а потому проигнорировал.

Кап… Кап… Странно, но это бывает. Затуманенный страданием мозг воина, не обращавший внимания практически на все, что не имело отношения к продолжению движения, отметил падение на руку двух капель воды. Впрочем, может, потому, что это были не обычные капли?

Боль на мгновение отступила, и Аларих почувствовал прилив сил. Вернулась способность мыслить здраво, а вместе с тем и осознание того, чем может являться этот прилив. Подобное нередко бывало у тяжелораненых бойцов: короткий всплеск сил и энергии, когда умирающий организм сжигал последние ресурсы в отчаянной попытке сохранить жизнь, и следующая за этим быстрая смерть. Агония – вот как называли подобное состояние ромейские медики, чье умение признавали даже ланы, отправляя пленных врачей прямиком в собственный обоз и заставляя их когда силой, а когда уговорами и посулами лечить раненых и учить тех из ланов, кто решался посвятить себя не науке боя, а прямо противоположному искусству.

Хватка вздрогнул. Умереть вот так, в какой-то задрипанной роще, не в жарком бою, от меча более сильного противника, а от полученного по глупости перелома – что может быть хуже?

– Ну вообще-то много чего, – раздался звонкий голос прямо у него над головой. – Но успокойся, ты не умираешь, и прилив сил, который ты ощутил, вовсе не агония. Я тут чуть не разревелась, как полная дура, а он обзывается! За «задрипанную рощу» ты мне еще ответишь! Это, между прочим, священный лес. И помирать тут строго воспрещается!!! Даже таким варварам, как ты! Вот!

С немалым усилием подняв взгляд, Аларих только сейчас осознал, что преградившим ему путь препятствием является не очередное дерево, а две босые, измазанные травяным соком стройные ноги, принадлежащие той самой малолетней воришке, что пыталась украсть его кинжал.

– Ничего не поделаешь. – Он взглянул на широкую кровавую полосу, отмечавшую преодоленный им путь, и криво усмехнулся. – И рад бы соблюсти ваши правила, да боюсь, не получится.

– Вот еще!

Девчонка сердито притопнула ногой, и с ее щеки сорвалась слезинка, упавшая на руку Алариха. Странно, но в этот же миг он вновь ощутил себя значительно лучше.

– Сказано нельзя – значит, нельзя, – все тем же сердитым тоном, совершенно не соответствующим сморщенному в страдальчески-сожалеющей гримаске лицу, продолжила она.

– Тебя бы генералом в мою армию, – хмыкнул Аларих и потерял сознание.

Очнулся он от ощущения чьей-то прохладной ладошки на своей щеке. Открыв глаза, Аларих заметил, что девчонка успела усесться на землю и переложить его голову себе на колени.

– Ну что же ты! – укоризненно прошептала она, перебирая свободной рукой его волосы. – Я тут тебя лечу-лечу, а ты сознание теряешь!

Потерять сознание не на поле боя да еще перед слабой женщиной! Все нутро Алариха просто взбунтовалось даже от одной такой мысли. Позор-то какой!

– Я не терял сознания! – соврал он, пытаясь замять сей позорный факт собственной биографии.

– Ну да, конечно! – хмыкнула девчонка. – А что же это такое было?

– Это был тактический отдых!

– Ага-ага, – фыркнула она. – Будем считать, что я тебе поверила.

Аларих скрипнул зубами, но упорствовать не решился. Главное, что она его позора дальше не разнесет. Сказала же, что якобы поверила.

– Вот это правильные мысли! – обрадовалась девочка. – Если ты уже задумался о будущем, значит, скоро пойдешь на поправку. А то помирать тут он собрался. Мою рощу кровью поганить!

– Поганая кровь? – яростно возмутился Аларих, резко привставая. В ноге немедленно запульсировала боль, напоминая о нежелательности подобных действий. – Я сын вождя, лучший в племени!

– Ну надо же, как мне повезло! – иронично склонила голову девочка, и от этого простого движения возникло странное ощущение, как будто она на самом деле намного старше Хватки. – Ты пока лучше не дергайся, я только-только кость сращивать начала, а будешь елозить – так и калекой остаться можешь! – серьезно добавила она, оценивающе взглянув на поврежденную ногу воина.

– Калекой? – Как ни старался Аларих сдержаться, но в голосе его при этом слове невольно прозвучали нотки испуга.

– Если будешь дергаться. – Насмешливый тон целительницы не оставлял сомнений в том, что она заметила испуг Алариха.

Вздохнув, Хватка замер, не отвечая на насмешку и стараясь не шевелиться. Становиться хромцом из-за глупой гордости ему не хотелось.

– Чего замолчал-то? – заметила его напряжение девушка. – Тебе шевелиться нельзя, а говорить можно и даже нужно! А то уснешь еще, а это сейчас как раз нежелательно! Да и мне не так скучно тебя лечить будет.

– О чем говорить-то? – нехотя протянул воин. – Ишь ты, кровь у меня для нее поганая… – не сдержал он свою обиду.

– Да не конкретно у тебя, – вздохнула та, – а вообще. Эта роща – центр моей силы, мое сердце, моя обитель. И любая кровь, что проливается здесь, ослабляет мое могущество и причиняет мне боль. Была бы я богиней не исцеления, а, к примеру, войны, то подобное меня только обрадовало бы. А так… ничего не поделать, противоположная энергетика. Вот и приходится исцелять всяких невоспитанных варваров.

– Я не варвар! Я – лан! Аларих Стальная Хватка, сын покорителя мира Сельмана Кровавого, вождь, командующий туменами отважнейших воинов Степи, завоевавших великую империю ромеев, и сын великого вождя, покорившего полмира! – возмущенно отозвался воин.

– Очень приятно, – вновь совершенно по-взрослому усмехнулась девочка. – Верлерадия Милосердная, богиня.

Просто богиня! Аларих отчаянно засопел носом. Памятуя о предупреждении девушки, резких движений он больше не делал, хотя и очень хотелось. Уж слишком ее представление походило на какую-то изысканную насмешку. Подобное никак нельзя было оставлять без ответа!

Да и ее внешний вид находился в совершеннейшем несоответствии с присвоенным ею званием. Какая же это богиня – босиком, с исцарапанными ногами, в обтрепанной и перемазанной травяным соком тунике? Богини должны быть прекрасными и нарядными. Да и ее женские стати…

Вот у них в степи богини так богини. Ему припомнился идол Великой Матери, который на день весеннего равноденствия выносили жрецы. Вот это богиня так богиня! Облаченная в одеяния из саремшанского шелка, украшенная множеством драгоценных камней и с такими женскими достоинствами, что просто ух!!!! На одну грудь положит, а другой и пришибет насмерть! Да и бедра побольше его размаха рук будут! А тут что? Он смерил свою спасительницу скептическим взглядом. Ни груди, ни попы, и только кости торчат. Пигалица какая-то, а не богиня.

– Сам такой! – обиженно надулась девочка. – Я не пигалица, я Хранительница Рощи в самом расцвете сил!

По крайней мере одним божественным атрибутом Хранительница Рощи, похоже, все-таки обладала. Во всяком случае, Аларих был полностью уверен, что не высказывал вслух свои рассуждения. Впрочем, умение читать мысли еще ничего не значило, помимо богов было еще немало различных созданий, способных на подобное. А даже если и богиня, это все равно не повод нос задирать!

– Взрослая Хранительница Рощи, а носится по лесу как оголтелая и кинжалы ворует, – полушутливо заметил Аларих.

– Ну, бывает! – возмутилась девочка, тряхнув головой. – Между прочим, ты сам виноват! Явился в мою рощу, будто так и надо, и даже ритуального подарка не поднес! А на твоем кинжале камушки приметные, я себе давно такие на серьги хотела!

И только тут до Алариха дошло.

– Стоп! – прошептал он. – Ты сказала, что Хранительница Рощи?

– Ну да.

– И тебя зовут Верлерадия?

– Ты что, глухой? У тебя вроде нога сломана, а мозги не задеты были. Верлерадия Милосердная! А если в моем милосердии усомнишься, то я и по уху съездить могу! Для лучшего восприятия! – Она сердито потрясла перед носом лежащего на ее коленях воина маленьким, но довольно крепким кулачком.

– Так ты и есть то самое божество, которому посвящен белый храм? Которому служат… – Он на миг замялся, сообразив, что не помнит, как звали выживших служителей, но быстро выкрутился: – Захваченные нами жрец и жрица?

– Ты имеешь в виду Карею Випсанию Лепид и Луциллия Гнея Октавиана?

– Точно! Именно их. Карея и Луциллий. – Сейчас, после того как их имена уже прозвучали, Аларих вспомнил, как звали пленников. – А ты откуда знаешь, о ком я говорил? – с любопытством и легкой подозрительностью поинтересовался он у богини.