Мария Семенова - Лунный пёс. Антология Страница 8

— Вот именно, — не унимался Манлариен. — Мы не сможем идти дальше, пока не поднимем хотя бы одну цивилизацию. А нам уже в который раз это не удаётся… Миллионы лет трудов… И снова сначала?

— Чем они лучше предыдущих? Те хотя бы личные возможности развивали, эти же только на технику и надеются! — откликнулся ещё один из пришельцев, в котором Маська интуитивно узнал Лося. — Они уничтожили почти весь мой здешний род… как и многих из вас.

Мальчик вдруг осознал, что может понять, кем этих нелюдей он привык видеть в обычные дни.

— А охота… — добавила Лиса. — Им нравится убивать и ломать, из них никогда ничего не выйдет. Мы не дождёмся. А чем дальше, тем обиднее будет останавливать…

— Техника — весьма оригинальное решение проблем… — с лёгкой улыбкой вдруг высказалась Мышь.

— В последнее время, — гневно сказала женщина, — мы слишком часто возвращаемся к этому вопросу. Не раз и не два за век…

— Время ускорилось… — произнёс старик из-за изгороди. — Жизни ускорились, всё ускорилось… А мне приятно среди них, что ни говори…

— А они ломали твои ветви просто забавы ради, срывали зелёные плоды, чтобы швырнуть на землю, вырезали на твоей коре свои глупые имена? — воскликнул ещё один зеленоглазый парень, и Маська узнал давешнюю Лещину.

— Всякое бывало… — ответил старик, склонив голову набок. — Но за ними так приятно наблюдать… Особенно за детьми. Давать им воздух…

— Они берегут меня, — проговорила Вишня, подходя ближе.

— Только потому, что питаются твоими плодами, — откликнулся Заяц.

— А вы слышали их музыку? — мечтательно произнёс Баран.

— А их картины? Настоящие… — подхватила Ласточка.

— Мы это обсуждали и в прошлый раз, — подал голос грустноглазый Конь.

— Правильно, Деллиуран, — согласился Лось.

А ведь у каждого из них своё имя, вдруг понял Маська. Другое, настоящее ИМЯ… Такое красивое…

— Да, — кивнула женщина, о которой мальчик боялся даже думать. Волосы её снова заблестели, одежда же стала алмазной россыпью. — Мы уже давали им последний шанс? — Голос её начал нарастать. — Они разрывают моё нутро в поисках того, что называют драгоценностями, которые даже не являются необходимостью — так, развлечение, украшение, игрушки. Предмет зависти других таких же, как они. Они вспарывают мои вены, чтобы выкачать мою кровь, а потом заливают ею мои моря, делая их мёртвыми. Снова и снова… Они портят мою атмосферу, уничтожая всех вас… — Голос её уже гремел вокруг, будто по всему миру, она даже стала выше и больше, и длинные волосы её сияли, и глаза её горели огнём глубинной лавы, — Они забыли обо мне и обо всех вас, они забыли древний Язык и даже не пытаются его вспомнить. Им не нужно общаться ни с кем из нас — их интересуют только они сами, только они… Мы снова потерпели фиаско, и чем скорее признаем это, тем скорее сможем начать всё по-новому. Они недостойны вложенной в них частицы Творца. Почему, скажите мне, почему я ещё должна ждать! Они мусорят и ломают, а потом не знают, как исправить! Я уже почти проснулась, я уже ощущаю их тяжкую поступь, они прорываются всё глубже и глубже, желая вскрыть моё нутро, они не считаются ни с кем! Кто из вас опровергнет это? Кто из вас приведёт действительно веские аргументы, почему они должны остаться? Зачем нам продолжать терпеть их небрежность и издевательства?

Она замолчала, лишь отдалённое звёздное эхо ещё бродит по лесам и полям. Маська стоял ни жив ни мёртв, он понимал, что это конец, что аргументов ни у кого нет, что люди… и правда… такие… И от этого невыносимо чесались глаза и хотелось рухнуть на мягкую мамину грудь и разрыдаться по-детски и чтоб она погладила голову, отогнав все напасти… И ещё хотелось упасть на колени перед этой Женщиной и сказать от имени всех: «Прости меня…»

— Я скажу, — вдруг произнесла в вязкой тишине молчавшая дотоле Теллаирани. Женщина кивнула, остывая, глаза её стали отсвечивать золотом, волосы посветлели… — Это всё верно, и мы давно уже говорили об этом. В большинстве своём люди не имеют права на очередной шанс. Но ведь мы знаем, что развиться до наивысшего уровня может не большинство, а лишь личности. Те, которые переводят сгустки всеобщего Языка и безграничной Любви на вечную Музыку и заключают в вечные Картины… Я поняла, почему он не спит. Чтобы напомнить нам: решая долю большинства, мы можем потерять те драгоценные крупицы, которые произросли благодаря нашему многомиллионнолетнему труду. Ведь ради них мы старались, а остальные… Не бойся, — внезапно обернулась она к Маське, и все разноцветные яркие взгляды устремились к нему. Зелень, охра, кобальт, рубин…

Голова закружилась, ноги едва не подкосились от страха, но Теллаирани уже подошла к нему, прикоснулась к руке. Сжав зубы, Маська ступил вперёд, только теперь заметив, что нога его не болит и на ней нет никакой перевязки.

«Я должен это сделать!» — сказал он себе. Теллаирани же подвела его к женщине, и на коралловых губах той Маська с изумлением заметил ласковую улыбку.

— Амур… — мягко скользнул звук из приоткрытых губ, и в глазах снова чистая морская вода и морские звёзды…

— Человек? Среди нас? — удивился незнакомец, которого Маська не смог опознать. Метеорит какой-то залетевший, что ли…

— Утром он всё забудет, — успокоил Манлариен. — Как и все мы. Если… — Он осёкся и ожидающе взглянул на Теллаирани.

— Он уже нашёл интуитивный слепок всеобщего Языка, — продолжила она. — И сила его любви велика, многогранна и безусловна… Кто из вас хочет навсегда уничтожить его? Не оставить ему шанса расти, развиваться, перерождаться…

— Я знаю тебя… — пробормотал юный Волк и вдруг смущённо отвернулся.

— Он прибивал для меня скворечню, — поддержал Скворец.

— Перевязывал мою рану… — поклонилась Берёза.

— Зимой отдал мне последний орех… — прошептала Белка.

Маська с удивлением обнаружил, что все глаза смотрят на него ласково и за нечеловеческими взглядами проступают такая глубокая любовь и такая скорбь, что ему стало не по себе. «Они не хотят, очень не хотят делать нам ничего плохого, а ведь мы не заслуживаем этого…»

Маська не знал, что ещё можно сказать. Женщина по-прежнему улыбалась, а он всё робел и боялся услышать её настоящее имя. К ней подошёл ещё один удивительный пришелец — вроде бы юноша, а может, и девушка, не разберёшь за золотым сиянием. И волосы её снова сделались солнечными, и в глаза окунулись солнечные лучи, преломляясь в прозрачной воде, и ночь на несколько мгновений озарилась солнечным светом. Вот какие, выходит, гости пожаловали к нам в свите комет и метеоритов…

— И я знаю тебя… — улыбнулся золотым сиянием гость, на несколько мгновений обернувшись к Маське. — «Солнышко, подари ещё немножко тепла, так хорошо лежать на горячем песке, а потом окунаться в озеро или реку…» Помнишь? «Солнышко, забери мои печали, оставь только свой ласковый свет…»

Маська зарделся. Ему показалось, гость подмигнул — хотя ни лица, ни тела его вовсе не видно за ярким светом. Потом гость повернулся к Женщине, взял её руку…

Больше не было произнесено ни звука… Маська боялся напомнить о себе, стоя рядом с Теллаирани и глядя на свечения множества глаз. Наверное, они говорили о чём-то на своём неведомом языке, а может, напрямую от естества к естеству… Маське казалось, что он непременно должен что-то сделать, что-то важное, спасти всех людей, даже Борьку с Петькой… Только вот как — не знал, и ему хотелось плакать, но зрелище было таким красивым и завораживающим, таким живым и чудесным, что слёзы просто не могли проложить себе путь на лицо, и там оставалась лишь отстранённая улыбка.

А потом пришельцы начали расходиться. Женщина отправилась искоркой обратно в удивительный световой зонт. Поначалу солнечный гость держал её за руку, и взлетели они вместе, а потом уж было и не разобрать…

Вишня отошла на обычное место подле конуры и прикрыла глаза. Готовилась ко сну. Остальные пошли медленно, неторопливо и абсолютно бесшумно к калитке, едва уловимо скрипнувшей в гулкой тишине. Некоторые из них тихо переговаривались, но Маська уже не слышал и не понимал о чём. Старик-Каштан продолжал стоять, опираясь руками на изгородь, и глядел всё тем же мудрым нечеловеческим взглядом.

— Идём… — потянула за руку Теллаирани, и Маська послушно пошёл за ней к дому.

Рядом появился Манлариен, и в тишине они дошли до Маськиной спальни.

Мальчик чувствовал себя переполненным до предела, и никакие вопросы не всплывали больше в голове, и никаких чувств и эмоций он не испытывал, и не было сил даже подумать обо всём, что произошло.

Маська знал, что решение принято и что ему пока ещё не дано понять, на каком это свершилось уровне, и нет у него возможности выйти на этот уровень или хотя бы осознать его. Пока. Ещё. И это, понимает Маська, покорно укладываясь в постель, — самое главное…