Ярослав Питерский - Ленин жЫв Страница 8

А свою работу Лаврентий Васильевич выполнял хорошо, а иногда даже с излишним рвением. Причём некоторые чрезмерные усилия Сикоры работали против него самого. Так его инициатива с внедрением так называемых «урн доверия» чуть не стоили ему вообще карьеры.

Некоторое время назад Лаврентий Васильевич распорядился установить во всех палатах, коридорах, пищеблоках центра ящики для «жалоб трудящихся». Причём «жаловаться» Сикора призывал на всех и всё, рассчитывая таким образом поставить под контроль общественную и хозяйственную жизнь коллектива и нравственный микроклимат пациентов. Сначала это сработало, и сотни сигналов о недовесах еды в столовых, нехватки мыла в туалетах стали поступать в «урны доверия». Но в дальнейшем затея стала работать совсем не так, как было задумано.

В ящиках по утрам Сикора и его помощники находили столько нелепых и абсурдных жалоб и кляуз, что разбирать их не было ни времени, ни смысла. Фимобщикам жаловались врачи на руководство центра, медсёстры на врачей, санитары на медсестёр и слесари на санитаров. Каждый чем-то недовольный старался поскорей настрочить кляузу-анонимку. Писали про служебные и любовные романы, про покупку дефицитных товаров на стихийных запрещенных рынках, про порножурналы, про распитие спиртного на рабочем месте и даже про хищение туалетной бумаги (которая была дефицитом в республике) из кабинок сортиров медцентра. Сил на «аналитику и фильтрацию» этих сообщений не хватало. Сикора понял, что переборщил, и приказал убрать проклятые «урны доверия». Но зловещий маховик людской зависти и злости друг к другу был запущен.

Не обнаружив «заветных информационных ящиков» в одно прекрасное утро, пациенты, врачи и медсёстры стали носить свои кляузы прямо к четвёртому отделению. Причём сваливали свою писанину у дверей в секретный объект. Каждое вечер Сикора с помощниками, матерясь, носили мешки с накопившимися анонимками на задний двор и сжигали их там кучами. Лаврентий Васильевич начал понимать, что выпустил ситуацию из-под контроля. А апогеем провала неудачной затеи стало попадание очередной партии письменных сигналов «бдительных граждан» в руки одного партийного функционера, отвечающего за работу с жалобами от населения. Важный «дядька» лечился в закрытой спецпалате и, как назло, случайно зашёл утром в секретное крыло четвёртого отделения, чтобы увидеть Сикору. Лаврентия Васильевича спецпациент не застал, зато обнаружил на полу целый ворох анонимок. Бдительный вельможа решил сам втихаря проследить, куда Сикора отдаёт данные послания. Каково же было его удивление, когда важный клиент на заднем дворе увидел настоящий погребальный костёр из «народных сигналов».

Разразился жуткий скандал. В центр приехала партийная комиссия с представителем руководства фимобщиков. И быть бы Сикоре снятым с работы, если бы не Щупп. Именно Михаил Альфредович заступился за Лаврентия Васильевича, сказав, что он сам лично дал приказ сжечь бумаги, которые якобы уже рассмотрены им лично. Но Щупп, сделал это вовсе не из-за любви к Лаврентию Васильевичу, а из тактического расчёта. Михаил Альфредович понимал, что, во-первых, вместо Сикоры могли прислать человека гораздо опаснее и коварнее, а во-вторых, таким поступком он обязал быть должным себе самого Сикору. И это сработало! Скандал удалось замять, Лаврентия Васильевича оставили на должности. После этого случая Сикора стал более лоялен к Щуппу, хотя и затаил на него злобу, прекрасно понимая, что находится «на крючке». Ведь в любой момент Михаил Альфредович мог рассказать правду.

Сегодня Сикора находился в прекрасном расположении духа. После прослушивания записей переговоров и просмотра параметров, снятых с приборов из палаты 098 литерного, он понял, что настал день, когда Лаврентий Васильевич наконец-то сможет отыграться на Щуппе и сделать карьерный рост. Шутка ли! Секретный пациент пришёл в себя! Человек, который многие десятилетия был засекречен и охранялся как зеница ока, может дать какую-то супер секретную информацию. Ведь недаром им интересовались прямо из администрации Верховного Правителя. В такой ситуации Щупп наверняка должен допустить ошибку.

Такие рассуждения Сикоры подтверждались его личными наблюдениями и исследованиями личности Михаила Альфредовича. Главврач центра, по заключению Сикоры, был человеком неблагонадежным политически. С виду правильное поведение и взвешенные высказывания были лишь маской. Сикора подозревал, что Щупп давно симпатизирует либеральной заграничной идеологической заразе, образу жизни там, за железным занавесом. Сикора даже знал, что Михаил Альфредович имел два выхода во всемирную компьютерную сеть Интернета, а это было одно из самых опасных преступлений против государственного строя Народной Федеративной Республики. Интернет был запрещён на всей территории государства как разлагающее и чуждое явление заграницы, а все Интернет-каналы поставлены под госконтроль.

И вот сегодня можно ждать ошибки Щуппа…

Лаврентий Васильевич сделал вид, что оторвался от важного документа, когда в его кабинет вошёл Михаил Альфредович.

На самом деле он решал обычный кроссворд.

– Ничего, что без стука? – спросил Щупп.

– А-а-а, Михаил Альфредович! Да что Вы! Какой стук?! Здесь для Вас всегда двери открыты! Пожалуйста, присаживайтесь! – Сикора растянулся в улыбке и указал на кресло.

– Видите ли, Лаврентий Васильевич, я Вам принёс очень важный документ и информацию вместе с ним.

– Да! А что такое?! Что случилось?!

Михаил Альфредович положил на стол Сикоре рапорт. Лаврентий Васильевич хмыкнул и принялся читать. Ознакомившись с документом, он снял белый колпак с головы и, медленно почесав лысину, молвил:

– Да, дела, надо же! Случилось!

– Что думаете?

– Ну не знаю, это очень серьёзно, – натянуто сказал Сикора, подумав: «„Хитрый лис“ на меня свешивает, ну, посмотрим, посмотрим!»

– Так что, правильно я написал? – невинным голоском произнёс Щупп.

– Написали-то правильно, а куда сею бумагу отправить хотите?!

– Так я… к Вам и пришёл… посоветоваться. Что скажете?

Воцарилась тишина.

Сикора понял, что Щупп его переиграл. Выбора теперь у него нет. Если он скажет неправильное решение, Михаил Альфредович сошлётся на него, если верное, Щупп останется на коне.

«Нет, раз так, уж лучше самому первому сообщить руководству, а то вообще, глядишь, вне игры останусь», – подумал он.

– Так что, что делать? Куда? Партийным или в эф-эм-бэ? – прервал молчание Щупп.

– Я думаю, что всё-таки в эф-эм-бэ. Там знают, как быть в этой ситуации. Кстати, мне буквально вчера звонили, интересовались, если хотите, я немедленно сам займусь, и Ваш рапорт уйдёт в нужные руки?

– Конечно, конечно! Я за этим и пришёл. Дел куча, а Вы уж на этом поприще дока. Будьте добры!

«Вот сволочь! Скотина!» – обозвал про себя Щуппа Сикора, а вслух добавил:

– Ну что ж, так и быть!

– Вот и ладненько, не буду Вас отвлекать! – Михаил Альфредович резко поднялся из кресла и направился к двери.

Когда она закрылась за его спиной, Сикора снял трубку экстренной связи с центром и сказал в неё:

– Алло! Товарищ генерал?! Это майор Сикора, я по экстренной. Случилось! Да, сегодня утром. Знают только шесть человек. Да, принёс. Подстраховался, сволочь! Что будем делать? Понял! Понял! Есть! Есть, будет сделано!

После этого разговора Сикора снял трубку обычного телефона и, набрав номер, произнёс:

– Алло!!! Третье отделение? Мне Турнову! Светлана?! Узнала? Я! Нужно срочно увидеться! Приходи прямо сейчас!

X

У НЕЁ такое красивое лицо! Он никогда не видел такого красивого лица! Правильные черты и мягкие тона… Белый, почти невидимый свет. Белые одежды, тишина и покой, звуки не слышны.

Тихо, Боже, как тихо!!!

«Я живой? Я живой или… или я уже там, вернее тут? Там или тут? Какая глупость? Это что, рай? Или как там назвать! Рай или… или чистилище, всего лишь чистилище?! Боже! У неё такое красивое лицо! Она смотрит, так внимательно смотрит, этот добрый взгляд, какие у неё губы? Из-под маски не видно. Наверняка, красивые губы, она, как совершенство, слишком красива…»

Девушка медленно и аккуратно подошла к кровати, словно боясь повредить, дотронулась до запястья правой руки Кирилла. Внимательно посмотрела в полуоткрытые глаза Лучинского и сжала руку. Она напряглась. Это успел заметить Кирилл, он тяжело вздохнул и зажмурился.

– Вы меня слышите?! – позвучал где-то вдалеке её голос.

Тембр был приятным и каким-то успокаивающим. Кирилл слегка улыбнулся и вновь тяжело вздохнул, тихо молвил:

– Да, я Вас слышу, Вас невозможно не услышать…

– Как Вы себя чувствуете? У Вас кружится голова, тошнит? Что сейчас Вы ощущаете?

– Хм, а что может ощущать человек, который отравился какой-то дрянью, очень хочется пить. Пить, я хочу пить…