Генри Олди - Король Камней Страница 8

Сто лет, думает Амброз. Хорошо, двести. И мы вымрем в мучениях, от вида которых обмочит штаны матерый палач. В могилах – и там мы не найдем покоя, извиваясь и трансформируясь. А мир захватит магия новая, бессмысленная. Ею станет управлять кухарка и плотник, шлюха и мясник. О да, они будут помнить нашу смерть. Наш исход, наше проклятие. Их будет трясти от этих воспоминаний, они детям и внукам сто раз закажут идти в маги…

Кто мне поверит, думает Амброз. Братья по Высокому Искусству рассмеются мне в лицо. Я и сам бы еще вчера… Гордыня. Уверенность в своих силах. В том, что мы справимся с любой напастью. Как я сказал Вазаку? Ревность. Соперничество. Зависть. Злорадство. Обида. Так устроен мир, ответил он. Я потеряю уважение коллег, превращусь в изгоя. Еще бы! Признаться в слабости. Объявить себя мнительным трусом. Где доказательства, спросят они. И будут, в сущности, правы. Сперва я должен заполучить Око Митры и янтарную диадему, Циклопа и сивиллу. Выжать их досуха, как поломойка – тряпку. Узнать все, что можно; понять остальное…

Я боюсь, думает Амброз. Я боюсь не успеть.

Луна глядит на него с неба.

5.

– Чш-ш… не бойся, мой золотой…

Все повторяется, вздрогнула Эльза. Все повторяется, только на этот раз я умру. Стоя на пороге спальни принца, измученная дорогой и бессонницей, она еле держалась на ногах. Круг замкнулся, двери захлопнулись за спиной. Сивилле было жарко, как в пекле. Струйки пота, мерзко щекочась, текли по спине, вдоль хребта. У копчика они собирались в горячую лужицу. На висках, вцепившись когтями в обруч диадемы, сидели два дятла-невидимки. Птицы долбили без устали. От каждого удара Эльзу качало из стороны в сторону. Падай, советовали единороги на шпалерах. Ложись, скрипел шкаф-секретер в углу. Иди к нам, квакали кресла-жабы. Нет, ко мне, возражала кровать под балдахином.

К нам.

На кровати, забившись в угол, сидел король. Как есть, в камзоле, в сапогах; с кинжалом на поясе. Обеими руками он прижимал к себе сына. Ринальдо обхватил мальчика с такой силой, словно пытался закрыть собой от целой армии врагов. Лицо принца Альберта возвышалось над отцовским плечом. Синяки под глазами, взгляд затравленного зверя; черты заострились от усталости, как у покойника. Должно быть, объятия короля причиняли Альберту боль, но принц терпел. Он был жив-здоров, хотя измучен не меньше Эльзиного. Можно было ставить медяк против сокровищ Махмуда Равийского, что этой ночью принц и сон ходили разными дорогами.

– Чш-ш… я спасу тебя, родной мой…

Принц шевельнул сухими губами, желая что-то сказать, и не смог. Хирургические инструменты успели убрать из спальни, но призраки их, казалось, остались тут навсегда. Сталь, лезвия, крючки – все, чем режут и расчленяют. Эльза чувствовала, как они впиваются в ее тело, душу, мозг. Это бред, беззвучно шептала она. Это кошмар. Сейчас он развеется…

– Где эта тварь? – заорал король. – Почему ее нет?!

– Я здесь, – шепнула Эльза, ни на миг не усомнившись, что речь идет о ней. – Я здесь, ваше величество… Вы посылали за мной?

Кровать взвизгнула. Вихрем, отбросив сына на подушки, король слетел на пол – и кинулся к гостье. Кулак Ринальдо с сокрушительной силой ударил в косяк двери, рядом с головой сивиллы. Всхрапнув по-лошадиному, король облизал кровь с разбитых костяшек. От Ринальдо несло потом и безумием. Щеки в сизой щетине, губы искусаны, между зубами застряли волокна мяса – от королевской улыбки бросало в дрожь.

– Наше сокровище, – сказал король. – О, как мы счастливы…

И указал на принца:

– Объяснитесь!

– Я… я не понимаю, о чем вы… – начала было Эльза.

Пощечина швырнула ее на колени.

– Не понимаешь? – ласково спросил Ринальдо.

– Нет…

– Так взгляни и пойми!

На грани обморока, чувствуя, как из-под струпа, содранного монаршей дланью, сочится липкая жидкость, Эльза уставилась на принца. Мальчик корчился в забытьи. Оставленный отцом, он сразу заснул, и видел недоброе. Дар отказывал, видения медлили; Эльзе чудилось, что она бредет по болоту, до пояса в густой жиже…

…Рыжий росчерк на снегу. Петляй, глупая тварь! Обледенелый склон бросается навстречу. Копыто с хрустом проламывает наст, ныряет в скрытую под ним рытвину…

– Охота, – прохрипела Эльза. – Лисья охота.

– Неужели?

В голосе Ринальдо сквозила убийственная ирония.

– Охота, ваше величество. Как в прошлый раз.

– Как в прошлый раз…

Он плачет, с изумлением поняла Эльза. Не утирая слез, король опустился рядом с ней; сел на ковер, скрестив ноги. «Охота, – бормотал Ринальдо. – Будь она проклята, эта охота! И ты будь проклята, сокровище… Если наш мальчик обречен на проклятие, почему ты должна жить, как ни в чем не бывало?» Качнувшись вперед, он привалился лбом к Эльзиному плечу, и сивилла, плохо соображая, что делает, обняла короля. Так мать обнимает плачущего ребенка.

– Вчера утром, – шепот Ринальдо жег сивиллу огнем. – Наш мальчик рубился с Гуннаром. Во дворе, на снегу. О, он был прекрасен! Было холодно, наш мальчик разгорячился… Я сам ел снежки в детстве. И ничего! После обеда у принца заболело горло. Начался слабый жар. Лекари заверили нас, что это пустяки. Что в скором времени жар пройдет. Принца напоили горячим молоком с медом, уложили в постель. Жар усилился, и вдруг исчез. Наш мальчик выздоровел. Горло больше не болело… Ты рада, сокровище?

– Я счастлива, государь.

– Счастлива?

От толчка Эльза опрокинулась на спину. Ринальдо возвышался над ней: гневный, страшный. Ладонь закаменела на рукояти кинжала. Впору было поверить, что выздоровление сына, в одночасье избавившегося от простуды, является для короля величайшей горестью в мире.

– Боги, вы слышите? Митра, мощный владыка! И ты не поразишь ее молнией? Эта тварь счастлива! Светлая Иштар! Ты не покараешь ее проказой? Не набьешь червями ее нутро? Она счастлива, и дерзко заявляет нам об этом…

Клинок до середины выдвинулся из ножен.

– Король хотел видеть меня?

В дверях стоял Амброз. Лицо мага оставалось невозмутимым. Казалось, принц, вздрагивающий во сне, сивилла, трясущаяся от ужаса на полу, и его величество, схватившийся за кинжал, были самым обыкновенным зрелищем для Амброза Держидерево. Не знай Эльза, что маг проделал тот же путь, что и она, что зимняя ночь была его верной, холодной спутницей – сивилла поверила бы, что гонец явился в башню чародея, когда тот сладко спал в тепле и покое.

Она не знала, что маг – натянутая тетива. Что стрела готова отправиться в полет. Твердо уверенный, что король вызнал про его намерение похитить сивиллу, что приглашение во дворец – западня, где предателя ждут пытки и казнь, Амброз был готов к бою. Не всякие силки удержат мага, одержимого страстным, могучим желанием – любой ценой заполучить вожделенную добычу. Причину своей болезни, надежду на спасение – последнюю сивиллу Янтарного грота.

– Да, наш драгоценный Амброз. Мы посылали за тобой.

Сталь вернулась в ножны.

– Я готов служить моему королю.

– Что ж, послужи, – спокойствие вернулось к Ринальдо. От этого спокойствия хотелось бежать на край света. – Верой и правдой, да. Ты слышал, что наш сын заболел?

– Да, сир. Я также слышал, что болезнь не угрожает жизни его высочества. Воспаленное горло еще никого не убивало. Мальчишки простужаются сто раз за зиму…

– Воистину, ты кладезь мудрости. Ты ел снег в детстве?

– Нет, сир.

– Ты был благоразумен? Берег горло?

– Я провел детские годы в обучении у Н’Ганги Шутника. При храме веселого бога Шамбеже. В джунглях Ла-Ангри не бывает снега, сир. Зимой там идут дожди. Я бы сказал, ливни, сир.

– Дожди, – повторил король. – Закрой дверь, я не хочу, чтобы нас слышали. У дворцовых коридоров растут уши сверху донизу. Закрой, говорю!

Амброз подчинился. Пользуясь мигом передышки, Эльза снова повернулась к принцу. В затылке ударили молоточки, боль в ободранной щеке усилилась. Странным образом это помогло сивилле сосредоточиться. Она даже услышала, как вдали, за холмами времени, трубят рога и лают собаки…

…Рыжий росчерк на снегу. Обледенелый склон бросается навстречу…

Ничего нового. Лисья охота, и все.

– Ты чуешь след магии? – спросил король.

– Нет, сир, – маг был краток.

– Подлой магии? – настаивал Ринальдо. В щель между неплотно задернутыми шторами сочилось утро, обволакивая короля слабым, жемчужно-серым сиянием. – Отвратительной? Направленной против нашего потомства? Против рода государей Тер-Тесета?!

– Нет, сир.

– Ты лжешь! О, Амброз! Если ты скрываешь правду от нас…

– Я честен перед вами, сир. Здесь нет и следа магии…

– Ложь!

– Возможно, если вы расскажете мне, что произошло…

– Мы расскажем, – выхватив кинжал, король что есть сил метнул его в стену. Пробив шпалеру, острие лязгнуло о камень. Кинжал повис рукоятью вниз, увязнув в плотной ткани. – О, мы расскажем все, как есть! Наш сын излечился от простуды. Слышишь, Амброз! Излечился! У него нет жара! Его горло больше не болит! Принц здоров, гори весь мир огнем!