Тед Чан - Сборник “История твоей жизни” Страница 8

– Как вы относитесь к росту своего интеллекта? – спрашивает он.

До чего бессодержательный вопрос!

– Я этим очень доволен.

– Отлично, – говорит д-р Ши. – Пока что мы не обнаружили неблагоприятных эффектов лечения гормоном «К». Вам дальнейшее лечение от мозговой травмы уже не нужно. – Я киваю. – Но мы проводим исследования, касающиеся влияния гормона на интеллект. Если вы согласны, мы были бы рады сделать вам еще одну инъекцию гормона и отследить результаты.

Он неожиданно привлек к себе мое внимание: наконец-то что-то такое, что стоит слушать.

– Я был бы не против.

– Вы понимаете, что это будет сделано чисто в исследовательских, а не лечебных целях? Может быть, вы выиграете от этого дальнейшее повышение интеллекта, но с медицинской точки зрения это не является необходимым для вашего здоровья.

– Я понимаю. Наверное, я должен подписать бумагу, что я согласен?

– Да. Мы можем вам также предложить оплату за участие в исследовании.

Он называет цифру, но я едва слушаю.

– Меня устроит. – Я представляю себе, куда это может повести, что может для меня значить, и меня охватывает дрожь восторга.

– Мы бы хотели также, чтобы вы подписали соглашение о конфиденциальности. Очевидно, что это лекарство наделает колоссального шуму, но мы не хотим преждевременных анонсов.

– Само собой, д-р Ши. Кто-нибудь уже получал дополнительные инъекции?

– Разумеется, да. Вы не будете морской свинкой. Могу вас заверить, что никаких вредных побочных эффектов не было.

– А какого рода эффекты были?

– Нам бы не хотелось внушать вам предположения: вы можете вообразить, что испытываете симптомы, которые я назову.

Ши превосходно умеет вести беседы типа «доктору лучше знать». Я продолжаю настаивать:

– Не можете ли вы мне хотя бы сказать, насколько увеличился у них интеллект?

– У разных лиц по-разному. Не следует основывать свои ожидания на том, что было у других.

Я проглатываю неудовлетворенность.

– Хорошо, доктор.

Если Ши не хочет мне рассказывать о гормоне «К», я могу сам о нем узнать. С домашнего терминала я вхожу в дейтанет, обращаюсь к общедоступной базе данных Федеральной Службы Испытания Лекарств и начинаю гонять их рабочую программу ИНЛ – поиск лекарств, поданных к утверждению для испытаний на людях.

Заявка на испытания гормона «К» была подана «Соренсен фармасьютикал» – компанией, которая исследует синтетические гормоны, способствующие регенерации нейронов центральной нервной системы. Я пропускаю результаты испытаний на подвергавшихся кислородному голоданию собаках, а также на обезьянах: все животные полностью выздоровели. Токсичность препарата низкая, долговременные наблюдения не выявили никаких отрицательных эффектов.

Результаты исследования образцов коры мозга вызывали волнующий интерес. У животных с повреждениями мозга вырастали замещающие нейроны с намного большим числом дендритов, но здоровые реципиенты гормона «К» никаких изменений не проявляли. Заключение: гормон «К» вызывает замену лишь поврежденных нейронов, а не здоровых. У животных с повреждением мозга новые дендрита казались совершенно безобидными: ПЭТ[1] не выявляла никаких изменений в метаболизме мозга, а результаты тестов поведения и интеллекта животных оставались неизменными.

В заявке на проведение клинических исследований на людях ученые из «Соренсена» предложили протоколы для испытания лекарства сперва на здоровых подопытных, а потом на пациентах нескольких видов: перенесших инсульт, страдающих болезнью Альцгеймера, а также на лицах вроде меня, страдающих стойким отсутствием высшей нервной деятельности. Получить доступ к отчетам по этим испытаниям мне не удалось: даже при условии анонимности пациентов допуск к этим записям имеют только врачи – участники испытаний.

Исследования на животных никакого света на рост интеллекта у людей не проливают. Разумно допустить, что воздействие на интеллект пропорционально числу нейронов, замещенных под действием гормона, что зависит, в свою очередь, от размеров начального поражения. То есть пациенты в глубокой коме покажут наилучшие достижения. Конечно, для подтверждения этой теории мне необходимо видеть развитие событий у других пациентов, но это может подождать.

Следующий вопрос: существует ли плато насыщения или дополнительные дозы гормонов вызовут дальнейший рост результатов? Ответ на этот вопрос я узнаю раньше врачей.

Я ни капли не нервничаю. Честно говоря, я абсолютно спокоен, просто лежу на животе и дышу очень медленно. Спина онемела – мне сделали местную анестезию, а потом ввели гормон «К» в спинномозговой канал. Внутривенное введение не годится, поскольку гормон не проходит через гемато-энцефальный барьер. Это первая такая инъекция, которую я помню, хотя мне говорили, что уже делали две: одну – пока я был еще в коме, а вторую – когда пришел в сознание, но еще ничего не воспринимал.

Опять кошмары. Не очень страшные, но настолько странные, настолько поражают мозг, что я ничего в них не узнаю. Часто просыпаюсь с криком, размахивая руками в кровати. Но на этот раз я знаю, что все пройдет.

Теперь меня в больнице изучают несколько психологов. Интересно смотреть, как они анализируют мой интеллект. Один врач оценивает мои способности по составляющим, таким как приобретение знания, запоминание, активное применение запомненного и перенос его в другую область. Другой рассматривает мои способности в математических и логических рассуждениях, языковом общении и пространственном представлении.

Мне вспоминается учеба в колледже: там преподаватели тоже носились каждый со своей любимой теорией, подгоняя под нее факты. Сейчас врачи убеждают меня даже меньше, чем преподаватели в те времена: им нечему меня научить. Ни одна из их систем не помогает в анализе моих действий, поскольку у меня – нет смысла отрицать – все получается одинаково хорошо.

Если я изучаю новый класс уравнений, или грамматику иностранного языка, или работу машины – все складывается в образ, все элементы дополняют друг друга. И в каждом случае мне нет смысла запоминать правила и потом механически их применять. Нет, я воспринимаю сразу работу системы как целое, как сущность. Конечно, я вижу все подробности и каждый отдельный шаг, но на это уходит так мало усилий, что они почти что ощущаются интуитивно.

Пробивать систему защиты компьютера – дело весьма скучное. Я могу себе представить, как такая работа привлекает тех, кто не может не принять вызов своему уму, но ничего интеллектуально эстетического в ней нет. Это – как дергать подряд двери запертого дома, пока не найдешь дефектный замок. Полезные действия, но вряд ли интересные.

Попасть в закрытую базу ФСИЛ проще простого. Я повозился со стенным терминалом в коридоре больницы, запустив программу для посетителей, которая показывает планы зданий и где кого найти. Потом выломился из этой программы на системный уровень и написал программу-фальшивку, имитирующую экран запроса пароля при входе. А потом я просто отошел от терминала, и наконец кто-то из моих врачей подошел проверить какой-то свой файл. Моя фальшивка отказала в доступе по паролю и вывела истинный экран входа в систему. Докторша снова ввела свое имя и пароль, на этот раз успешно, но ее пароль уже был в моей фальшивке.

По учетной записи этой докторши я получил доступ к базе данных историй болезни ФСИЛ. В испытаниях первой фазы – на здоровых добровольцах – гормон эффекта не дал. А вот идущая сейчас вторая фаза – это совсем другое дело. Вот еженедельные отчеты по восьмидесяти двум пациентам. Каждый обозначен своим кодовым номером, все получали лечение гормоном «К»; в основном это те, кто перенес инсульт или страдает болезнью Альцгеймера; еще несколько коматозников. Последние отчеты подтвердили мою гипотезу: у больных с наиболее обширными повреждениями отмечалось наибольшее увеличение интеллекта. ПЭТ подтверждает усиленный метаболизм мозговой ткани.

Почему же исследования на животных не дали прецедента? Я думаю, здесь по аналогии можно вспомнить понятие критической массы. У животных число синапсов ниже некоего критического порога; мозг их способен лишь к зачаткам абстракции, и дополнительные синапсы ему ничего не дают. Люди этот критический порог превышают. Их мозг поддерживает полное самосознание, и – как показывают эти отчеты – они используют новые синапсы на полную мощность.

Наибольший интерес вызывают записи о новых начавшихся исследованиях на нескольких добровольцах. Действительно, дополнительные инъекции гормона еще увеличивают интеллект, но снова в зависимости от исходных повреждений. Пациенты с микроинсультами даже не доросли до уровня гениев. Пациенты с обширными повреждениями ушли гораздо дальше.

Из пациентов, в начале лечения находящихся в глубокой коме, я – единственный пока что, получивший третью инъекцию. У меня больше новых синапсов, чем у кого-либо из моих предшественников по изучению, и насколько может повыситься у меня интеллект – вопрос открытый. При этой мысли у меня сильнее бьется сердце.