Гори - Патрик Несс Страница 8

Она знала, на какие скрипучие ступеньки наступать не следует и как закрыть заднюю дверь, чтобы та не хлопнула. Фермерские девчонки рано учатся ответственности. Это значит, что нарушать правила они учатся примерно тогда же.

Дракон ничего отцу объяснять не стал. Даже отказался признавать, что вообще говорил с помощником шерифа, хотя это было уже совсем нелепо: все то время, пока Сара кормила свиней, указанный помощник полоскал отцу мозги на эту тему.

– Сделать он нам ничего не может, – сказал отец за ужином. – Никакого закона мы не нарушили.

– Все равно стоит быть осторожнее, – заметила Сара. – Нельзя давать ему повода.

– Если ты думаешь, что помощнику шерифа Келби нужен какой-то там повод… мне еще многому нужно научить тебя насчет этой жизни.

На этих словах Сара привычно подумала про маму. Та тоже многому хотела научить Сару насчет этой жизни… которая могла оказаться для нее очень нелегкой. Сара, со своей стороны, полагала так: если насчет жизни нужно усвоить так много разных уроков, то с этой самой жизнью наверняка что-то неладно. Что до дракона, то он (теперь уже вроде бы однозначно «он») просто делал вид, что ни о чем таком отец его не спрашивал.

– На сегодня все, – прорычал он, когда солнце пошло на закат, и, свернувшись клубком, устроился на все еще лесистом участке поля.

Куда как раз сейчас и направлялась Сара.

Зима стояла неприятно сухая – и при этом холодная, как черт. Еще одна ясная до хруста ночь. Обычно к этим числам шел уже порядком всех задравший четвертый месяц обложной хмари. А тут, поди ж ты, вызвездило вовсю. Да еще и луна висит! И дыхание белыми облачками клубится в прозрачном ночном воздухе.

Никакого другого дома, кроме этой фермы, у Сары никогда не было. Она здесь ничего не боялась, ничему не удивлялась. И тропинку она выбрала так уверенно, что спроси ее, почему так решила, она бы удивилась: «Ничего я не решала, просто пошла, и все». Кругом был ее дом, привычный, знакомый: земля – дом, и какой дорогой куда в нем идти – ясно как день.

Ну и, само собой, аномалию размером с дракона не заметить в нем было сложно. Первое поле, где он сегодня орудовал, все еще дымилось – совсем легонько; не будь луны, и не заметишь. Еще откровеннее его выдавал запах. Зола, разумеется, и к ней такой пахучий жар, как от угля, и еще такой слабый химический привкус огня, который драконы вырабатывают в специальном органе чуть повыше легких. Вкус такой специфический и ни на что человеческое не похожий, что тихий голосок у Сары в голове забормотал папиным тоном, что звери они и нет у них души.

Как такая тварь вообще может существовать? По-настоящему, не в воображении? Если бы они не водились повсюду с незапамятных времен, в них бы просто никто не поверил.

Это не мешало всем подросткам поголовно мечтать когда-нибудь стать драконом и до хрипоты спорить о сравнительных достоинствах всех пяти известных видов (красного, голубого, зеленого, белого и пустынного), и какая резервация круче прочих, и как себя чувствуешь в полете. Сара знала, что бы сама выбрала, но признаваться в этом никому не спешила.

Дракон свернулся кольцом вокруг крошечной рощицы на дальнем краю поля и вроде бы спал. Но как вообще понять, спит дракон или нет? Может, приближаться к спящему дракону – верх идиотизма? Ей-то откуда знать. Он сегодня уже ел? И если да, то что? Лес – вон он, рядом. Может, поймал себе там какого-нибудь оленя… или бобра. Может, если вот так выпрыгнуть на него посреди ночи, он спросонья почувствует себя очень-очень голодным?

Да ну, глупости какие. Ребячество. Какой-какой, а ребячливой Сара Дьюхерст себя бы ни в жисть не назвала. Ей просто надо было с ним поговорить, голодным или нет, уж как пойдет, а сделать это можно только в то время, когда отец десятый сон видит у себя в койке.

– Привет, – негромко сказала она.

Дракон лежал, засунув голову в чащу, так что видно ей на самом деле было только крыло. Одно, большое – он им укрывался, как одеялом. Огромный бок вздымался и опадал. Дракон дышал гораздо медленнее, чем она сама.

– Слушай, – продолжала Сара. – Не знаю, слышишь ты меня или нет, но…

И что, «но»? Что она сказать-то хотела?

– …спасибо.

Может, этого и достаточно. Да, вот так просто. Келби известен привычкой распускать руки: наверняка он рассчитывал задать трепку Джейсону, а может, и самой Саре, не боясь получить сдачи или что его официально накажут. А может, ее он бить и не стал бы. В конце концов, отец у нее – белый; его слово весило бы в суде больше, чем все, что скажет Хисао Инагава. И вот в таком-то исковерканном мире ее отца еще смели осуждать за то, что он нанял дракона.

– Спасибо, – повторила она.

Дыхание дракона… изменилось? Кто его знает. Кроме того, она замерзла.

Сара отвернулась и собралась уходить, разочарованная и драконом, и собой. Она хотела узнать почему. Почему он так поступил? Только ли из ненависти к полицейским? Чтобы не дать Келби потешиться? Может, и да.

И все же… вдруг поняла, что останавливается. Поворачивает обратно к нему. Говорит, очень просто:

– Меня зовут Сара.

Нарушает правило, относительно которого папа высказался очень четко.

Ответа не последовало.

Она снова развернулась и потопала прочь, но не прошла и трех шагов, как позади, в ночной темноте, рокотнуло, низко и гулко:

– Я знаю, как тебя зовут, Сара Дьюхерст.

Она чуть не подскочила. Дракон медленно развернулся, размыкая деревья; его длинная шея по широкой дуге приблизилась к ней.

Сара внезапно испугалась, и куда больше, чем думала.

– Казимир, – произнес дракон.

– Ч-чего?

– Мое имя.

– Кашмир?

– Ка-зи-мир, – любезно разложил на слоги дракон. – Это означает «Славный разрушениями».

– Казимир, – повторила Сара и кивнула. – А про меня ты откуда знаешь?

Но, как и в случае с отцом, Казимир просто сделал вид, что никакого такого вопроса ему вселенная не задавала. Он засунул голову обратно в чащу и ничтоже сумняшеся заснул.

Еще секунду подождав на морозе, Сара поняла, что дрожит, и побрела назад, к единственному известному ей дому.

Дракон, однако, не спал. Он устроил голову так, чтобы следить за девочкой, которая споро шагала по тропинке к себе на ферму, и следил до тех пор, пока его единственный глаз (видевший в темноте куда лучше, чем плачевные человеческие гляделки) не убедился, что она