Альфред Кубин - Другая сторона Страница 9

Осталось сообщить некоторые сведения об административной системе, без которой не может обходиться ни одно государство. В стране была собственная небольшая армия, исполнявшая свои обязанности с огромным энтузиазмом, превосходно организованная полиция, главной сферой деятельности которой был Французский квартал, и, наконец, уже упоминавшаяся таможенная служба. Общее руководство всеми этими инструментами государственной власти осуществлялось из архива занимавшего длинное приземистое здание, — то самое, что бросилось мне в глаза сразу по приезде. Серо-желтое, пыльное и сонное — одним своим видом оно вызывало энергичную зевоту. Здание это стояло на центральной площади и служило официальной резиденцией правительства. Отдельные части города были связаны между собой рельсовым путем; проходимые, хотя и густо поросшие травой дороги тянулись до отдаленных долин в горах.

В большинстве своем жители страны грез когда-то были немцами. На их языке можно было объясниться как в городе, так и среди крестьян. Другие национальности были представлены гораздо меньшим количеством людей.

Думаю, я рассказал все, что относится к этой главе, которая служит лишь общим фоном для дальнейшего повествования.

Третья глава. Будни

Первым, что бросилось нам в глаза, была до смешного старомодная одежда горожан. У так называемых «культурных людей» эта особенность была выражена в большей степени.

— Эти люди носят платье своих родителей и родителей своих родителей, — с улыбкой сказал я жене. Совершенно несовременные гнутые цилиндры, пестрые жилеты, плащи-крылатки — так одевались господа. Дамы щеголяли в кринолинах, странных, забытых прическах, чепчиках и шалях. Все это походило на маскарад.

Но и мы приковывали к себе всеобщее внимание, а потому через несколько дней были вынуждены подстроиться под общий стиль. Моя супруга обзавелась изящным полукринолином, я с достоинством носил фрак в талию, цветастый жилет с широким вырезом и стоячий воротничок на манер шестидесятых годов прошлого века. На дальнейшие уступки я уже не соглашался. Тесные остроносые сапоги, которые мне упорно навязывали, я решительно отверг. Впрочем, привыкнуть к этим переменам во внешнем виде оказалось легче, чем можно было ожидать. Уже очень скоро я и сам стал смотреть на костюмы, в которых прибывали новые поселенцы, с некоторым удивлением.

В тот первый день моя единственная забота заключалась в том, чтобы как можно скорее снять подходящую квартиру. Уступив желанию своей жены, считавшей, что мы должны устроиться подальше от жутковатового дворца, я стал подыскивать жилище ближе к окраине города. О том, чтобы снять одну из хорошеньких вилл в парковом районе, не могло быть и речи. В результате мы трижды прошлись взад и вперед по Длинной улице, пока мое внимание не привлек двухэтажный особняк средней величины с эркерами. У меня создалось такое впечатление, будто я знаю его с детства. «Вот то, что мы ищем! — вскричал я, указывая на дом. — Мы будем жить на втором этаже!» Моя спутница была поражена моей категоричностью. «Откуда ты знаешь?» — спросила она, насмешливо улыбаясь. Для моей уверенности и вправду не было никаких оснований, я просто знал это — и все. К счастью, я оказался прав, там действительно сдавалась квартира из трех комнат и кухни. Владелец парикмахерской на первом этаже, он же управляющий домом, провел нас наверх. Комнаты выглядели уютно и зазывающе, обстановка была изящной, цена — умеренной. Уже после полудня мы вселились в квартиру.

Дом принадлежал доктору медицины Лампенбогену.

Так мы стали полноправными обитателями города грез. С каждым днем — во всяком случае, в течение первых месяцев — я все больше убеждался в безосновательности своего изначального предположения, будто здесь все обстоит так же, как у нас. Со временем я и вовсе забыл родину. В стране грез настолько быстро привыкаешь к самым невероятным вещам, что вскоре перестаешь удивляться чему бы то ни было.

Я вовсе не планировал устраиваться на работу, но она нашла меня сама. Мне просто не дали опомниться. А именно: на третий день к нам заявился один чрезвычайно вертлявый господинчик.

— Я — издатель и редактор «Зеркала грез», лучшего из здешних иллюстрированных журналов, у нас собственная типография! — выпалил он скороговоркой. — Здорово, что вы здесь, такого, как вы, мы ждали давно. Кастрингиус, наш лучший сотрудник, в последнее время несколько сдал, и мы вынуждены заполнять наши страницы репродукциями старинных гравюр, которые мы покупаем в Перле и перепечатываем. Кстати, вот наш последний номер, — он продемонстрировал мне журнал. — Город Кохем на реке Мозель, министр Бойст в кругу семьи, индеец в боевом оперении — разве это красиво? разве это мечтательно? разве это интересно? — вскричал он раздраженно и угрожающе потряс журналом. — Нет, дорогой мой! — он принял задумчивый вид и вытер пот со лба. И неожиданно выложил на стол уже готовый контракт, где не хватало только моей подписи. Условия были следующие: четыреста гульденов в месяц в течение всего года, независимо от того, даю я материал или нет. Это было довольно забавно, подобных договоров я еще не видывал. Разумеется, я без раздумий нацарапал свою фамилию; в царстве грез такого рода решения принимались легко, никто особенно не раздумывал. Все жили только сегодняшним днем. Зато теперь у меня была постоянная работа, я состоял художником при известной газете и тем самым уже что-то собою представлял. А в этой стране не было ничего важнее, чем что-то собою представлять — все что угодно, хотя бы даже вора или мошенника.

Мой редактор деловито развинтил свою трость. Она была полой; рукоятка одновременно служила стаканчиком, куда он налил мне из трубки отличного шнапса. «За наш уговор!» — многозначительно произнес он.

— Я жду от вас чего-нибудь броского — такого, что щекотало бы нервы! Я хочу увеличить тираж! — добавил он оптимистически. Затем с бесконечно довольным выражением лица взял договор, попрощался и, пританцовывая, скрылся за дверью в своем костюме в черно-белую клетку.

Прибывающий в царство грез не сразу замечал, что здесь тебя на каждом шагу пытаются надуть. На первый взгляд, здесь торговали и покупали так же, как это заведено повсюду. Но то была лишь видимость, смехотворная видимость. Вся система финансовых отношений была «символической». Никто никогда не знал, сколько он имеет. Деньги приходили и уходили, их брали и снова отдавали; здесь все были немного фокусниками, и я тоже со временем освоил не один отличный трюк. Главное — нужно было иметь хорошо подвешенный язык. Наплести партнеру с три короба считалось верхом предприимчивости. Вначале меня пугала та легкость, с какой люди грез поддаются внушению, но волей-неволей мне пришлось с этим примириться, и со временем я научился принимать плоды своего и чужого воображения за действительность. Переходы от удачи к невезению, от бедности к богатству и наоборот происходили здесь намного быстрее, чем в остальном мире. События сменяли друг друга с ошеломляющей быстротой. Но даже когда все шло кувырком, ощущалось присутствие сильной руки. В самых непостижимых на вид обстоятельствах угадывалось ее тайное влияние. Именно благодаря ей все держалось, не скатываясь в тартарары. Нас всех охраняла высшая сила, или высшая справедливость, для которой не существовало никаких тайн и которая возвращала все на свои места. Если человек отчаивался, если он не видел выхода из нужды, он возносил ей молитву. Эта безграничная власть с ее столь же безграничным интересом ко всему и вся присутствовала повсеместно; ничто не ускользало от ее всевидящего ока. В нее твердо верил любой житель страны грез, все остальное казалось ему эфемерным.

Теперь я на ряде примеров покажу, как у нас было принято вести дела. В один из первых дней нашего пребывания в Перле я решил купить план города. Я заглянул в одну из антикварных лавок на нашей улице — кажется, ту, что находится рядом с магазином Макса Блюменштиха.

— План города? Новые еще не поступили. Возьмете предыдущее издание?

Долгие и тщательные поиски среди оленьих рогов, люстр и старых шкатулок ничего не дали. Наконец приказчик принес уродливую чернильницу из литой бронзы.

— Возьмите это, она наверняка вам понадобится! Вы непременно должны ее купить, она вам просто необходима! Всего семьдесят два гульдена!

Он говорил томным, вкрадчивым голосом и использовал все свое искусство убеждения. Я дал ему гульден и получил не только чернильницу, но еще и маникюрные ножницы в придачу. Все новички стремились обратить такое положение вещей себе на пользу, но быстро раскаивались в своей опрометчивости. Высшая справедливость была неумолима: наспех сколоченное богатство улетучивалось в мгновение ока. Механизм этого был прост: те, кто считал себя хитрее других, должны были платить безумные цены за самые необходимые продукты питания; в противном случае их забрасывали почтовыми требованиями. Если они их игнорировали, происходили еще худшие неприятности — например, болезни, лечение которых стоило фантастических денег. Откуда-то возникали кредиторы, у которых ты в жизни ничего не брал, и требовали назад свои деньги. Если ты пытался что-то возразить, они тут же приводили свидетелей. Таким образом, все снова приходило в равновесие в полном соответствии с принципом «здесь взял, там потерял». Невидимый математик не терпел, когда его пытались обхитрить. Как только я усвоил эту норму, все пошло на лад.