Юрий Брайдер - Кристалл памяти (сборник) Страница 9

— Во всех ключевых точках всех складов и цехов установлены передающие телекамеры. С их помощью мы визуально прослеживаем технологический процесс. Ну и, как видите, в телевизор встроены часы.

Такие телевизоры есть в каждой комнате, где сидят люди. Кроме того, электронные часы есть в каждом помещении. Как правило, они размещены над дверью. Все часы на заводе синхронизированы и показывают одно и то же время. Мы тут, знаете ли, все слегка помешаны на точном времени.

Итак, Лихачев появился у манипулятора и приступил к его осмотру в 1546. За полминуты до этого система восприняла сигнал о переключении устройств — выполнение операции перешло от основного манипулятора к запасному.

— Ну хорошо: переключение зарегистрировала система, но как вы узнали, что Лихачев в 1546 приступил к осмотру, если манипулятор был уже отключен?

— А я разве не сказал? Я наблюдал за ним по телевизору.

— Ясно. Агинский тоже показывался в кадре?

— Нет. Агинский находился у стойки управления. Это в самом начале цеха, рядом со входом. Тот участок перекрывается другой камерой.

Да… Так вот, Лихачев возился у манипулятора, а в 1548 в кадре появился Николай Морозов. Он тяжело дышал и на лице его было странное выражение. Он несколько секунд молча глядел на Лихачева каким-то безумным взглядом и наконец задал ему странный вопрос: «Ты еще жив?» или просто «Ты жив?!» — я не помню точной формулировки.

— Камеры передают не только изображение, но и звук?

— Да, конечно. Техник в любую минуту может обратиться к дежурному инженеру, чтобы затребовать помощь, консультацию или запчасти…

Так вот, Лихачев оторвался от своего занятия, удивленно посмотрел на Морозова и спросил: «Ты чего?» Тот пробормотал в ответ что-то нечленораздельное и, пятясь, вышел из поля зрения камеры. Лихачев посмотрел ему вслед, покачал головой и вернулся к ремонту.

Меня заинтересовало странное поведение Морозова, и кроме того, его присутствие в цехе не было вызвано никакой необходимостью, а следовательно, было нарушением внутреннего распорядка…

— То есть, в цех его никто не посылал и не вызывал?

— Совершенно верно. Словом, чтобы расспросить Морозова, что он делает в цеху, я переключил свой телевизор на камеру, стоящую у входа. На экране появились Морозов и Агинский, но, к сожалению, у этой камеры барахлил звуковой канал и я не мог с ним связаться и не слышал, о чем они говорили. Я только увидел, что Морозов, указывая на дверь, что-то говорит Агинскому, тот смотрит на него недоверчиво, потом что-то отвечает и выбегает из цеха. Морозов поворачивается и, двигаясь в направлении Лихачева, выходит из поля зрения камеры.

Я снова переключил приемник на камеру, стоящую на участке Лихачева. Лихачев продолжал возиться с манипулятором, а Морозов в кадре еще не появился. Я ждал, когда он войдет в поле зрения, чтобы спросить наконец, что он тут делает. Когда Морозов появился на экране, я уже раскрыл рот, чтобы задать вопрос, но не успел. Экран вдруг осветился яркой вспышкой, а потом с минуту по экрану бежали полосы.

— Вы засекли время вспышки?

— Нет, но я посмотрел на часы, когда изображение восстановилось — они показывали 1554,30.

— А что вы увидели на экране?

— Увидел, что Лихачев с пробитой головой лежит в луже крови, а Морозов стоит, нагнувшись над ним, с разводным ключом в руке. На мой окрик он не реагировал. Ну, я поднял тревогу, вызвал милицию, «скорую помощь», а сам рванулся в цех. Лифт был занят, и вниз я бежал по лестнице. В холле столкнулся с начальником смены, выбегавшим из лифта — он тоже видел все по телевизору. Вместе с ним мы помчались в цех. Тут же подоспели несколько дежурных техников.

Когда мы прибежали к месту происшествия, Лихачев был уже мертв. Морозов никакого сопротивления не оказывал и попыток убежать не делал, только бормотал что-то невнятное. Понять его было невозможно. Он был бледен, и глаза его были расширенные и тоже какие-то белые. Ну вот, собственно, и все. Потом подоспела милиция, «скорая»… Остальное вы и сами знаете.

— А Агинский? Где он был во время тревоги?

— Агинский, когда мы выскочили из административного корпуса, находился во дворе. У меня не было времени вглядываться, но, кажется, когда мы пробегали мимо него, он смотрел на нас с испугом, а потом сам бросился за нами. В цех он вбежал сразу же после нас. Когда мы схватили Морозова, именно он вырвал у него из рук разводной ключ. Кстати, рана на голове Лихачева была нанесена этим ключом?

— Да, экспертиза это подтвердила. Начальник цеха нахмурился и покачал головой. Молчание нарушил следователь.

— Что вы можете сказать о взаимоотношениях всей этой троицы: Лихачев — Морозов — Агинский?

— Ну что… знаю, что все трое были друзьями, учились на одном курсе вечернего отделения университета и жили в одной комнате общежития. Самые тесные у них были взаимоотношения.

— Так они еще и студенты?

— Да. На нашем заводе 80 % личного состава — это ИТРы, люди с высшим образованием. Остальные же имеют среднее специальное образование, и большинство из них учится на вечернем или заочном.

— И на каком же факультете обучалась наша троица? На радиофизике или прикладной математике?

— Нет, как ни странно, на факультете философии. Впрочем, у нас многие почему-то идут в гуманитарные вузы и факультеты…

— Значит, никаких, по крайней мере явных, мотивов к убийству у Морозова не было?

— Да какие там мотивы! Откуда?! Да и вообще — разве так убивают? Средь бела дня, ни с того ни с сего, зная, что за тобой наблюдают телекамеры… А с другой стороны — я сам видел, своими глазами…

— Ну, то, что вы видели своими глазами, совершенно не обязательно должно интерпретироваться как убийство…

— А что же? Ведь улики… ключ в руке, странное поведение… Существует другое объяснение?

Он смотрел на следователя с надеждой.

— Ну, например, Морозов объясняет это…

— Да, да! — энергично закивал головой начальник цеха. — Морозов! Что сам-то Морозов говорит?

— Он говорит, что в цех залетела шаровая молния, взорвалась, и отброшенный взрывом ключ попал Лихачеву в голову и убил наповал. А как ключ у него в руке оказался — не помнит. Говорит, что все в тот момент помутилось, был, как в трансе… Начальник нахмурился.

— Молния? Я не видел никакой… Хотя — та вспышка на экране, а потом помехи…

Он оживился.

— Да, да! Это вполне возможно. Ведь в тот день — вы помните? — была сильнейшая гроза: она разразилась примерно через час после событий, но приближение ее чувствовалось уже тогда. Парило… Знаете, душно было. У меня в тот день давление поднялось… Так что это вполне разумное объяснение…

— Да, но к сожалению, эта версия не объясняет странного поведения самого Морозова. Зачем он прибежал в цех, что означает его фраза, адресованная Лихачеву: «Ты еще жив?!» или «Ты жив?!» И вдобавок к этому в показаниях Морозова есть один пункт, который совершенно уже ни во что не вписывается. Так что пока еще ничего не ясно.

Начальник сник.

— Да, верно, — пробурчал он. — В цехе Морозову делать было нечего. Получается, что он как будто бы заранее все знал. Если и не убил, то подстроил… Да… Странно.

— Ну хорошо, — сказал следователь, — вы говорите, что начальник смены наблюдал по телевизору все происшествие?

— Да-да.

— Я могу с ним встретиться?

— Да, он сидит этажом ниже. Комната 708. Первая цифра означает этаж…

— Ясно. И еще я хочу побеседовать с Агинским.

— А вот это, к сожалению, невозможно. Он поехал в родное село Лихачева — сопровождать тело покойного.

— Как же так?! Он ведь главный свидетель! Вас же предупреждали!

Смущенный начальник стал оправдываться.

— Понимаете, так уж вышло. Родители настояли, чтобы сына похоронили на родине. Хоронить надо поскорее — вон жара какая стоит. Ну и кто-то же должен от завода поехать. Кому же, как не ближайшему другу?.. Вот он и поехал… Будет дня через два-три. Пока там похороны, то да се… Холмский с досадой помотал головой.

— Скверно… Ну, ладно, скажите — в их смене был еще кто-нибудь?

— Да. Четвертым был наладчик Федор Ступов.

— Тоже друг и сокурсник?

— Нет, он нигде не учится и с троицей, насколько я знаю, находится чисто в деловых отношениях.

— Я могу его увидеть?

— Да, он сейчас дежурит. Их комната находится в нашем же корпусе, на первом этаже. Двери ее выходят в холл. Комната 101.

Холмский выключил диктофон, поблагодарил начальника цеха за беседу и, пообещав прислать копию протокола показаний для ознакомления и подписи, распрощался.

III

Начальник смены никакой новой информации Холмскому не сообщил. Он только подтвердил хронометраж событий, данный начальником цеха, и показал, что Агинский действительно находился во дворе, когда они с начальником цеха выбежали из корпуса. Начальник смены тоже наблюдал за действиями Лихачева по телевизору, но камеры, в отличие от начальника цеха, не переключал. Следовательно, видел меньше того. Холмский не стал здесь задерживаться и спустился в холл первого этажа.