Эдуард Семенов - Кодекс Защитника Страница 9

Губернатор огляделся. Вокруг стояли его подчиненные в дорогих костюмах и галстуках. Среди них он увидел фигуру прокурора в синем костюме. «Почему его не было вчера на совещании? Почему он не остановит драку? Это же избиение!» Мелькнуло в голове губернатора, и он тут же нашел ответ: «Но он тоже фактически мой подчиненный и выполняет мои приказы, а я не давал приказа останавливать драку! Может быть уже пора?»

Додумать до конца губернатор не успел. Панкратов ударил ему кулаком в челюсть и отбросил на холм. Губернатор упал и нащупал рукой камень. Повинуясь древнему инстинкту, он зажал в руки первое оружие человека и замахнулся им на Панкратова.

— Брось камень! Не оскорбляй Бога! — тут же услышал он гневный окрик митрополита.

Губернатор уже не мог остановить бросок, он мог только ослабить ее. Камень, брошенный в Панкратова, сорвал у него с виска кусок кожи. Этот кусок повис на тоненькой ниточке, оголяя череп. В этом белом черепе губернатор вдруг увидел свою смерть. Ему стало страшно. Он начал пятиться назад, потом повернулся и побежал вокруг холма.

— Все! — отчаянно заорал он. — Я не хочу больше драться! Не хочу!

Он взбежал за холм с другой стороны и, смешно перебирая руками и ногами, забрался на верхнюю площадку:

— Слышите, вы! Я не хочу больше драться!

— Ты признаешь свою вину?

Панкратов поднялся на холм вслед за губернатором и встал рядом с ним. Кровь из раны на виске залила всю его грудь. Он еле стоял на ногах.

— Нет, не признаю, — губернатор упал на колени и заплакал, — но я и не хочу драться. Я не буду больше драться. Слышишь? Мне плохо. Мне нужен врач.

Панкратов отступил на шаг назад и посмотрел на священников.

— Ты отказываешь от поединка, сын мой? — спросил его митрополит.

— Да, отказываюсь.

— Подумай, отказ от Суда Божьего считается признанием вины. Мы будем вынуждены отлучить тебя от церкви.

— Я ни в чем не виновен! Ни в чем. Слышите, вы, пошли на хер со своим Судом Божьим! Я не хочу его. Не хочу! Пусть меня судит наш родной российский суд. Прокурор, арестуйте их всех! Арестуйте меня!

Священники сурово смотрели на стоящего на коленях губернатора, потом повернулись к нему спиной и каждый по очереди произнес.

— Суд Божий свершился. Сын Божий Тучков Сергей признается всеми церквями виновным в предъявленных ему обвинениях и отлучается от церкви.

Панкратов взял губернатора за плечо:

— Вставай. Я помогу тебе.

Губернатор отмахнулся.

— Уйди. Будь ты проклят. И откуда только ты взялся такой!

Панкратов снова прикоснулся к его плечу, и склонил голову:

— Бог милосерден. Он еще может простить тебя. Может, поверь! Надо просто поверить в его милосердие! Я тебе все расскажу, и ты поймешь.

— Уйди. Не нужно мне никакого милосердия!

Панкратов посмотрел в глаза губернатору и увидел, что тот смотрит куда-то в сторону, за его спину. Он прочитал в глаза губернатора ужас вперемешку с ненавистью, обернулся и увидел солнечного зайчика в одном из окон домов рядом с площадью.

Панкратов вздрогнул, еще раз посмотрел на губернатора и укоризненно покачал головой:

— Зачем вы так?

Он снова посмотрел на солнечного зайчика, а потом на Тучкова:

— Ну, чего он медлит? Ждет приказа?

— Нет, не знаю. Приказ уже отдан.

— Кем?

— Мной.

— Понятно, наверное, ему неудобно стрелять. Думает, что вас может задеть.

Панкратов выпрямился и вышел на середину площадки.

— Как Вы оцениваете результаты акции?

— Губернатор арестован, дал показания. Осужден. Но свою вину так и не признал. Может быть, позже. Не знаю. Впрочем, это ожидалось, но план строительство дороги пересмотрен. Поединок вызвал широчайший общественный резонанс во Всемирной сети и породил много легенд, стал народным фольклором и примером для подражания для подростков. Однако, как мы и ожидали, наши официальные средства массовой информации постарались его замолчать. Западные СМИ, как обычно, исказили информацию. Но в целом, считаю эксперимент удачным. Требует развития и популяризации. Сам факт умолчания и искажения говорит о том, что ваши идеи были верными. Человек может и должен быть своим собственным Защитником, не искажая основных принципов веры в Бога.

Патриарх сидел в своем кресле, склонив голову чуть набок, и внимательно слушал рассказ митрополита. Когда тот закончил, он спросил:

— У Панкратова был шанс остаться в живых?

Митрополит утвердительно кивнул головой:

— Да. Смерть была его осознанным выбором.

— И смертью смерть поправ! — произнес патриарх известные слова молитвы и добавил. — Известно, почему он это сделал?

Митрополит отрицательно покачал головой:

— Точно — нет. Но в келье, где он проходил обучение, остались его личные вещи, дневник, который он был обязан вести. Наверняка в них есть ответ на ваш вопрос. Если вы даете благословение, то я готов внимательно изучить их.

Патриарх кивнул:

— Изучите. Как продвигается ваша работа над учебником?

— Заканчиваю.

— Надеюсь, Вы опишите этот эпизод и включите его в учебник.

— Безусловно.

Патриарх встал и, опираясь на свой посох, подошел к окну.

— Сделайте это как можно быстрее. Надеюсь, вы понимаете, что с этого должна начаться новая глава истории Церкви, а возможно и всей планеты в целом. Назад дороги уже нет.

— Конечно.

— Мощи святого Защитника уже доставлены в град Китеж?

— Со всеми почестями. Завтра согласно монастырскому уставу тело будет предано огню, а прах развеян над полем.

Митрополит встал рядом с ним. За окнами текла обычная монастырская жизнь. Группа туристов слушала экскурсовода, монахи в черных одеяниях куда-то шли по своим делам. Нищие стояли на паперти и выпрашивали милостыню. Какое-то время священники молчали. Затем разговор продолжил патриарх:

— Как реагировали представители других конфессий на ваше обращение, когда вы приехали к ним? Все-таки решать вопрос надо было быстро.

— Недопонимания не возникло. Все, в общем-то, были в курсе. Раввин сам предложил свой вертолет для защиты семьи Панкратова. В дальнейшем они также пообещали их не оставить. Впрочем, как и остальные конфессии. Мы, естественно, тоже в стороне не останемся.

— Хорошо.

Митрополит мотнул головой:

— Чуть не забыл сказать. Чета Сергеевых взяла всю заботу о сыне и жене своего Защитника. Приняла их как родных.

Патриарх улыбнулся:

— Это, пожалуй, самое важное.

Эпилог

На широкое деревянное крыльцо поднялись трое крепких мужчин. Первый был одет в байкерский кожаный плащ, кожаные штаны и высокие кожаные ботинки. Второй — в строгий деловой костюм, а третий, самый молодой, — как рэп-музыкант: в широких штанах, модной футболке и кепке с козырьком назад. Сняв головные уборы и перекрестившись по православному обычаю, они вошли внутрь просторного помещения, и подошли к старцу, стоящему на коленях перед большим иконостасом:

— Отец, благослови! — обратился к старцу мужчина, стоящий в центре группы.

Старец на удивление живо поднялся с колен и, встав напротив мужчин, посмотрел на них снизу вверх. Старик хоть был и кряжист, но все же уступал в росте богатырям.

— Ну, что? Раз готовы, решили все для себя — езжайте! Сами знаете, на что идете. Буду за вас молиться. На рожон не лезьте, но и не пасуйте. Помните о брате своем Игоре. Не забывайте КОДЕКС ЗАЩИТНИКА. ОСНОВНЫЕ ПОСТУЛАТЫ и все будет хорошо.

Мужчины опустились на колени перед старцем, подставляя головы под крестное знамение.

— Ну, идите, идите, — старец перекрестил их. — Долгие проводы — лишние слезы.

Мужчины поднялись.

— С Богом! Не забудьте у остальных благословения попросить!

Старик, повернувшись спиной, дал понять, что им пора уходить. Мужчины развернулись и молча вышли, а под сводами храма, раздались громкие слова молитвы:

— Господи, упокой душу сына Твоего Игоря! Укрепи веру и дай силы защитникам твоим Даниле, Илье и Алексею! Аминь!

ПИСЬМО ИГОРЯ ПАНКРАТОВА СВОЕМУ СЫНУ АЛЕКСЕЮ:

Кому: Вятский район, д. Вербилки, Панкратову Алексею.

Здравствуй, сын!

Вот решил написать тебе письмо. Кто знает, может быть, когда-нибудь ты прочтешь его. Может быть, тогда ты поймешь меня и простишь.

Я не хотел предавать вас, тебя и твою мать. Так получилось. Я был слабым и не знал своей слабости. Другая женщина захватила мою душу, и я не смог, не нашел в себе сил противостоять этому влечению, за что буду вечно молить у вас прощения.

Не знаю, поймешь ты меня или нет. Ты не думай, я хотел вернуться. И сейчас хочу, но как это сделать? Казалось бы, ведь для того, чтобы получить прощение, надо было вернуться к вам и стоять на коленях перед твоей матерью до тех пор, пока она не простит. Но ты ведь знаешь свою мать. Это бы разозлило ее еще сильнее. Она не любит слабых. Ни одна женщина не любит слабых. И это правильно.