Ната Хаммер - ООО «Удельная Россия». Почти хроника Страница 9

– А что, Мирослав Казбекович, давайте я возглавлю, – послышался неожиданный голос справа. Оппозиционеры как по команде оторвали глаза от тарелок. Люберецкий, уже справившийся с дичью, облизывал столовый нож с кремлевскими вензелями. Очков чуть не подавился, закашлялся, выплюнул полупрожеванную зеленую массу обратно в тарелку и схватился за стакан с водой.

– Ну, Вася, насмешил, – отдышавшись, произнес он. – Кто же из нас за тобой пойдет?

– А я вас за собой и не зову. Вам всем уже в архив пора, мемуары писать. Создам новую, здоровую оппозицию.

– Под какими же лозунгами?

– Позитивными, нашенскими.

– А нашенские – это какие, позвольте полюбопытствовать?

– А вам зачем? Вы же все равно за мной не пойдете.

– И все же хотелось бы знать.

– Зачем же я вам идеи дарить буду? Генерируйте свои. Вы же у нас все высокообразованные интеллектуалы. Зачем вам идеи недоучки Люберецкого?

– Я бы, Василий Кузьмич, с удовольствием рассмотрел ваше предложение, но не могу пока оголять молодежное движение, – прервал дискуссию Сусликов. – Вы еще не все поле запахали на молодежном фронте, чтобы вот так сразу бросить вас на оппозиционную передовую.

– Так вот у меня смена растет, – Люберецкий ткнул вилкой в сторону Жука. – Чеченский университет нынче засчитывается год за три.

– Вот как вырастет – ни дня лишнего вам молодиться не дам, сразу пойдете в ветераны оппозиции. А пока работайте в отведенном вам уделе.

– Вас понял, Мирослав Казбекович. Не пускаете вы меня на амбразуру. Я на прежнем месте останусь с радостью. С молодежью работать веселее, чем с этими вегетарианцами.

– Вот и работайте, Василий Кузьмич. – И Сусликов вновь повернулся к левому краю. – Ну что, печальные рыцари оппозиции, выстроитесь под прекрасную даму? Молчание. Понял – не выстроитесь. А на каждого из вас спонсора я не найду. Перевелись теперь спонсоры.

– Так вы же их и перевели, – зафрондил Шильцов.

– Ну, что вы, Парис Ефимович, вы явно преувеличиваете заслуги моей скромной персоны. Переводить спонсоров – это не моя компетенция. Для этого у нас есть господин Мечин.

Может быть, у вас есть претензии к Иван Иванычу?

– Нет, нет, – торопливо проговорил Шильцов, – к Иван Иванычу у нас претензий никаких нет.

– Я так и думал. То есть в целом вы всем довольны?

Неясный шелест послышался со стороны оппозиционеров.

– Значит – довольны, – интерпретировал шелест Сусликов. – На этом и остановимся. А у нашего главного человеколюбца есть вопросы, жалобы, предложения? – обратился Сусликов к Лукошкину.

– Я, Мирослав Казбекович, – исторический оптимист, – начал, было, Лукошкин.

– Это, извините, как? – сразу решил уточнить Сусликов.

– То есть я считаю: все, что ни делается, все к лучшему.

– Мудрый вы человек, Петр Петрович, всем бы у вас поучиться.

– Это у меня возрастное, Мирослав Казбекович.

– Позвольте, Петр Петрович, – опять зафрондил Парис, – значит, вы считаете, что с Рудокопским поступили хорошо?

– Для него может и плохо, а для страны так будет гуманнее. Повадки у него все-таки были волчьи.

– А медведи, значит, для России лучше?

– Конечно, лучше. Медведи дрессуре поддаются, а волк всегда в лес смотрит.

– Золотые слова, Петр Петрович. Золотые слова. Положите Петру Петровичу еще дичи, – просигнализировал Сусликов официанту.

– Спасибо, не надо, – остановил руку официанта Лукошкин. – Сыт уже.

– Вот и скромность аппетита тоже примерная, – отметил Сусликов. – Не ошиблись мы с Президентом в вас, Петр Петрович. Ну, что ж, господа, главный человеколюбец сыт, оппозиция довольна, можете быть свободны. На десерт остаются только «Жующие вместе», у них организмы молодые, аппетиты растущие.

Не солоно нахлебавшаяся, кислолицая оппозиция поднялась и вышла вон. Сусликов с явным нетерпением ожидал, пока за ними закроется дверь.

– Ну что, юная смена, клубничку любите? – потирая руки, поинтересовался Сусликов.

– Вопрос, как я понимаю, риторический, – ответил за всех Люберецкий.

– А я, честно сказать, клубничке пост бы предпочел. Я – человек воздержанный, – отстранился от мнения лидера Жук.

– Видно, ухайдакался, ты, Паша, в горах. Клубнички даже не хочешь. А какой пост ты бы предпочел, Паша? – решил уточнить Сусликов.

– Почетный. Предпочтительно в столице.

– Будешь хорошо себя вести – получишь пост в Госдуме. Когда снова ее избирать будем.

– Я столько лет на Кавказе не высижу.

– Потерпи, Паша, еще с полгодика. Организацию перекрестим и тебя во главе поставим.

– А как же я? – забеспокоился Люберецкий. – Все-таки в оппозицию?

– А ты куратором молодежи будешь. От имени государства. А пока займись регистрацией новой организации, документы пропиши.

– У меня вот Тема для бумажной работы есть, – Тема согласно кивнул. – А я лучше массы потусую.

– Тусуй покуда. Не забывай только большие тусы со мной согласовывать. А то, что ни шаг, все в дерьмо.

– Мирослав Казбекович, сами знаете, какой у меня материал собрался. Без узды и без мозгов.

– Весь в тебя, Вася. Вес в тебя. Ты же его собирал.

– Чтобы умных собирать, Мирослав Казбекович, другие лозунги нужны. И другие деньги.

– Так вот и придумай новые лозунги. А про деньги не надо, Вася. Спонсоров я тебе обеспечил. Деньги использовать надо с умом. Сторонние мозги привлеки, если своих недостает. Ладно, бойцы, – обратился Сусликов к Паше с Темой. – Если десерт не хотите, я вас больше не задерживаю. Мне с Василием Кузьмичем интимную тему перетереть надо.

Бойцы спешно покинули помещение.

– Что, Мирослав Казбекович, клубничкой теперь угостите? – предвкусил Василий.

– Клизмой я тебя угощу, Вася!

– За что?!

– За несогласованность действий. Я просил тебя выдвигаться с оппозиционным предложением?

– Но вы же видели – они напугались.

– В том-то и соль. Не дай бог, еще и объединятся на почве испуга, чтобы дружить против тебя. И так вся пресса ядом по поводу «Жующих» исходит: мол, профессор Преображенский только одного Шарикова сотворил и то горько пожалел, а Люберецкий собирает их тысячами в жующие стаи и сжирает такой бюджет, что голодные пенсионеры того и гляди ополчатся.

– Ну, не вся пресса ядом исходит, а только недружественная. Остальные молчат.

– Молчат, потому что команда моя была такая. Чего бы хорошего сделал, я бы отмашку дал – осветить нетленку. Но на нетленку у тебя фантазии не хватает.

– На нетленку нужен другой бюджет.

– Нет, Вася, на нетленку бюджет не нужен, на нетленку нужен креатив. И харизма.

– Обидны мне слова ваши, Мирослав Казбекович. А кто унитаз для книжек скреативил? А антикоммунистический плакат напротив Госдумы? А свастику эстонскому послу?

– И куда тебя Евросоюз послал с этой свастикой? Хочешь – угадаю с трех букв? То есть отдыхать тебе теперь, Вася, только в Египте и Таиланде. Вся европейская культура – только в телевизоре, в передаче «Галопом по Европам».

– Но с харизмой у меня все торчком, уверяю вас. Все селигерские малолетки готовы штабелем под меня лечь.

– Чтобы ты, Вася, только не сел в результате своей торчащей харизмы. На длительный срок. За совращение несовершеннолетних.

– Ну, это пусть еще докажут.

– Что, слава Била Клинтона покоя не дает?

– Да, уж я бы платье у Моники на память попросил, и сжег его потом. А газетчиков засудил… А что, это мысль. Разрешите мне в суд подать на вредоносные издания. За клевету!

– Так ведь не выиграешь.

– Выиграю – не выиграю, зато в остальных изданиях можно написать: «Жующие вместе» обвиняют «Новый Старгород» в подкупе и клевете! И долго муссировать: суд у нас – не скоростной экспресс.

– Это можно.

– А потом портреты левых изготовить, замазать черной краской и публично растоптать.

– Тоже хорошо. Только список портретов со мной не забудь согласовать. Чтобы ненароком кремлевских агентов не зацепить. И заруби себе на носу: Газюкин и Сальный – не враги! Они – тайные помощники! Только не ори об этом публично, с тебя станется.

– Нечто я совсем малахольный…

– Есть такое подозрение. Ладно, иди, развеивай!

– Что развеивать?

– Подозрения.

– А когда развею – можно мне будет взрослым делом заняться?

– Когда развеешь – тогда и посмотрим…

И Сусликов легонько подтолкнул Люберецкого к выходу. Теперь можно было и самому пообедать, без свидетелей.

Сцена восьмая

Судьбоносная встреча в «Парии»

Ким Неуемный забежал в ресторан «Парий», что напротив заветного входа за Кремлевскую стену, так быстро, будто злосчастный таракан все еще гнался за ним.

– Водки! – закричал он официанту.

– Водка уже есть, присоединяйся, Ким, мне как раз компаньона не хватало, – услышал Ким со спины. Он оглянулся. В углу наряженный и мрачный сидел Данила Кувалдин перед графином с водкой и напивался. Ким знал Данилу по своим сибирским вояжам. – Официант, еще один стакан! – скомандовал Кувалдин.