Игорь Колосов - Выжившие хотят спать Страница 9

– Грэг, ты устал? Я бы понесла тебя на руках, но мне это не под силу. Разные весовые категории, понимаешь? – она улыбнулась. – Тебе с нами не нравится? Мы никого силой не держим.

Как ни странно, Грэг поспешил разрядить обстановку.

– Да шучу я, неужели не ясно?

На этом недовольство закончилось. Вскоре они нашли удобную впадину, где до темноты подготовили плотный навес из ветвей типа крыши шалаша, куда все, кроме Ивана, и забрались.

Иван заметил, как поднялась Ева, шагнула к нему. Он был уверен, что она спит. Как оказалась, она выдержала паузу, дожидаясь, когда затихнет Грэг – хотела поговорить с Иваном наедине.

Она обняла мужа, положила ему голову на плечо.

– Ложись первым. Неужели не устал?

Иван покачал головой:

– Давай, как обычно. Без экспериментов.

Она ничего не сказала, и это было согласием. Они помолчали. Иван подумал, что жена задремала, но она заговорила:

– Мне кажется, что в Прежней Жизни, ну, если бы ничего не случилось, мы с тобой были бы идеальной парой. Ни ругани, ни пререканий, ни недовольства. Все тихо, мирно, весело.

Иван вздохнул.

– Кто знает… У нас с тобой не было детей. Почти у всех проблемы начинались, когда появлялись дети. Так что без детей – не считается. Кстати, как там у тебя?

– Хорошо, – она погладила себя по животу. – Растет, я чувствую. Скоро будет заметно даже под широкой одеждой. Знаешь, вчера, пока вы с Грэгом отходили, я… похвасталась Анне. Она удивилась, но поверила сразу.

Ивану это не понравилось, но укорять Еву он не стал – все равно поздно.

– Кстати, о Грэге и Анне. Не пора ли нам пустить их в свободное плавание?

Ева ответила не сразу.

– Разве они нам мешают? Мне кажется, с ними… как-то надежней. Не так одиноко. И Анна… мы с ней могли бы стать подругами.

– Хочешь сказать, нам вообще не надо с ними разделяться?

– Не знаю… Там видно будет. Я понимаю, с Грэгом вы вряд ли станете друзьями…

– Дружба тут ни при чем. Дружба, это когда вокруг полно народа, а ты выбираешь кого-то, с кем общаешься чаще, с кем вы понимаете другу друга лучше остальных. Вокруг нас полно народа?

Ева улыбнулась.

– Не надо так буквально. А Грэга мы угомоним. Я помогу. Он не такой уж и противный. Просто еще не привык.

– Дело не в его характере. Каким бы он ни был… что толку, если я ему не доверяю? И ты, в общем, тоже. Даже не знаю, когда я соглашусь, чтобы он дежурил, пока мы спим. И будет ли такое вообще? – Иван помолчал. – Ему хорошо. Дрыхнет себе, ни за что не беспокоится, за него все решают, а он еще фыркает, если не согласен.

Ева обняла его.

– Чего ты завелся? Успокойся. Решай ты, я спорить не буду, – ее голос стал тихим. – Ты – мой муж, мой законный хозяин. Я готова тебе подчиняться. Накажи меня, если я плохо себя вела.

Иван почувствовал возбуждение, рука Евы уже расстегивала ремень его штанов. Анна – подруга Евы? Это понятие почему-то приобрело вес. Иван понял, что ни в чем не уверен.

К новому городу они подошли к полудню. Их привело усеянное мелким мусором шоссе. Они покинули трассу, уходящую на северо-восток, и пошли на север, зная, что там их ждет город, хотя, не зная, насколько крупный. Дорожные указатели, как и прежде, не подсказали название города, один из щитов указывал, что до Москвы столько-то километров – разобрать цифры было нельзя. Часа через полтора они были на месте. Городок оказался небольшим, без высотных домов.

Грэг потребовал, чтобы они задержались тут на пару дней. Его робко поддержала Анна – она еще в лесу жаловалась, что подустала, и Ева обещала ей отдых, как только они достигнут ближайшего города.

Пока они искали подходяще здание, оказалось, что прошли почти весь город. Возвращаться не хотелось, они заняли первый попавшийся дом, полуразрушенный, но внутри нашлась почти целая комната, откуда просматривались все подступы и сам дом. Грэг не предложил нести караул, сразу растянулся на полу, подложив куртку под голову. Иван с неудовольствием поймал себя на мысли, что это его задело, пусть он и не мог предложить иной вариант. К Грэгу присоединились женщины. Иван, взяв бинокль, задался вопросом, нельзя ли забраться на крышу.

После беглого осмотра он убедился, что без длинной лестницы забраться нереально. Можно использовать свой крюк с веревкой, но без помощника это опасно, много возни. Иван вышел из дома, осмотрелся. Напротив, через один дом, он заметил целую крышу. Это ни о чем не говорило, сам дом был едва живым – в стенах такие дыры, что можно сказать, их нет. Дом напоминал гриб с доживающей свой век ножкой.

Иван перешел улицу, убедился, что вокруг тихо, вошел в дом. Путь на чердак оказался доступен. Иван взобрался на крышу, сел, чтобы не свалиться, посмотрел в бинокль.

Город просматривался почти полностью. Виднелся кусок шоссе, которое привело их в этот город с юга. Две дороги вели из города в северо-восточном и восточном направлениях. Выделялись останки двух заводов – возможно, в Прежней Жизни город рос и жил за счет этих предприятий. Иван подумал, не сходить ли туда на разведку, и улыбнулся, понимая, что мыслит отчасти, как Грэг. Какое-то время Иван рассматривал церковь – она выделялась в городе сильнее всего: белое на темном. Город выглядел мертвым. Иван бы не удивился, что кроме них тут вообще нет ни одного человека. Он наблюдал, пока не пришло время будить Еву.

Он спустился, разбудил жену, поцеловал ее, тут же уснул. Когда его затрясла Ева, ему показалось, что прошли считанные минуты. Так и было. Ева не просто будила его, чтобы смениться, она тормошила его и была чем-то напугана.

Иван сел, глянул на жену. Она сказала всего одно слово:

– Шатун.

Иван прошел в соседнюю комнату, которую отсутствие стен превратило в открытую веранду, выглянул на улицу.

Бритоголовый шатун, мощный, со свирепым лицом человека, который не сдается до конца, брел по улице, поглядывая, когда удавалось приподнять голову, на их временное пристанище. Сомнений не было – он учуял, что в доме кто-то есть, и у него еще оставались силы.

Ева сжала Ивану руку.

– Это не тот, – голос растерянный. – Это еще один.

Иван замер.

– Первый где? Прошел?

Ева не ответила – она не знала.

Бритоголовый остановился, и какой-то момент казалось, что он шлепнется и не встанет, но он удержался. Он зарычал, опустив голову вперед, пошел к дому.

Иван попятился, толкая Еву назад, к комнате. Увидел доску, подхватил ее, уложил ее перед входом, единственным местом, посильным для шатуна в его состоянии, придавил парой булыжников, найденных здесь же. Был шанс, что шатун споткнется и не встанет. Иван выглянул, рассматривая подступы к крыльцу, и увидел еще одного шатуна – именно его первым заметила Ева.

Мужчина средних лет, худой, не такой опасный с виду, хотя Иван знал, что у шатунов на конечной стадии сила не соответствует их внешнему виду, в них будто дьявол вселяется. Вот на кого смотрел Бритоголовый. Появился шанс, что они отвлекут друг друга, но это Ивана не успокоило – действия шатунов непредсказуемы.

Он обернулся к Еве:

– Буди их!

В дом, держась за дверной косяк, вошел Худой. Невероятно, но он не задел, казалось бы, неодолимую для себя преграду. Ивана он не заметил – его беспокоил противник за спиной. Худой оперся о стену, на большее его не хватало – он держался, чтобы не сползти на пол.

Иван поднял топор. Он понял: опасен Бритоголовый, Худой почти на нуле. Будь Худой один, он бы лежал с закрытыми глазами, погружаясь в сон, из которого не суждено всплыть. Но страх – великое горючее, и Худой напоследок заправился. Снаружи взревел Бритоголовый, под его ногами с шорохом откатывались мелкие камешки.

Шатуны оставались для Ивана загадкой. Казалось бы, человек на пределе – идет по инерции, на автомате, одно движение в сторону, и он упадет. Физические силы иссякли, потому он и превратился в шатуна, он уже практически без сознания. Но стоит увидеть нормального человека или другого шатуна, как из некоей пустоты появляется дополнительная энергия. Шатун по-прежнему ничего не осознает, но некий инстинкт толкает его на штурм последней возможности выжить, а выжить в его ситуации можно лишь с помощью постороннего. Шатун потому и становится шатуном, что бредет в поисках того, кто сможет его разбудить. Однако шатун не стремится заключить постороннего в объятия, улыбнуться, нет, им управляет агрессия, и он способен сделать то, что ему лишь повредит – уничтожить последнюю надежду. Абсурд, но дополнительную энергию порождает злоба, страх и ненависть, а не благие намерения.

Бритоголовый споткнулся о доску, упал, но остался на четвереньках – голова задрана, на подбородке пена, глаза безумные. Он пополз к Худому, а тот, даже заметив противника, не смог сделать ни шагу.

Конец ознакомительного фрагмента.