Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов Страница 18

Брак никогда не отличался особой брезгливостью или трепетным отношением к покойникам – живя в клане к такому быстро привыкаешь. Но здесь, в полутемных, кишащих гразгами и мертвецами коридорах, его проняло. Ходил как заводная островная игрушка, механически открывая двери и делая в голове заметки, на большее его не хватало.

Неизвестно, сколько всего мертвецов скрывали комнаты. В коридорах Брак насчитал пятерых, одетых в знакомые красно-белые куртки. Одного, бородатого и горбоносого здоровяка со свернутой челюстью, успели здорово обглодать гразги, растворив почти всю нижнюю половину тела. Пришлось, морщась от вони, выжигать эту мерзость – мужчина рухнул с лестницы на вторую палубу и мешал проходу. На его куртке обнаружилась нашитая к предплечью полоска темной ткани с незнакомыми светлыми символами.

Наверх Брак без подготовки не полез. Вооружившись холщовой сумкой и лопаткой из кладовки, натаскал из трюма стеклянного крошева, тщательно рассыпав во всех дверных проемах, коридорах и перед лестницей. Защита ненадежная, но действенная. Гразги через такое полезут только когда жрать вокруг нечего, а это случится нескоро. Если пожалуют незваные двуногие гости, то выдадут себя хрустом шагов по стеклу.

Цепляясь за скользкие наклонные скобы и поминутно замирая отдышаться, парень с трудом вскарабкался к люку второй палубы. Открыл, зажмурившись от ударившего по глазам света, и втянул себя наверх.

Чем думал незнакомый мастер, выводя единственную неудобную лестницу прямиком на мостик? Наверняка задницей, которую после этого несколько поколений владельцев цепа костерили почем зря. Но сейчас, наслаждаясь свежим воздухом и вечерним солнцем, Брак был ему искренне благодарен. После пропахших гразгами и смертью коридоров, хотелось тихо клевать носом у разбитого окна, жевать сухарь и ни о чем не думать.

Получалось плохо, мысли раз за разом возвращались к Оршагу. Цеп – настоящее сокровище для любого, кто его обнаружит. Горы металла и эйносов, запасы инструментов, эйра и всевозможных вещей, за которые клановые продадут родную бабушку. Вот только для Брака они бесполезны. За каким шаргом ему сдалась валяющаяся среди леса летающая гробница? О какой вообще помощи говорил торговец, если здесь кроме гразгов и комаров никого нет? Ошибся? Соврал? Ему что, жить здесь оставаться, питаясь гразгами и тренируясь фехтовать давилкой, в надежде набраться сил и отомстить? О каких планах вообще можно говорить, когда не знаешь, удастся ли сегодня поесть и поспать?

Даже для того, чтобы продать информацию об этом месте, сперва отсюда нужно выбраться. А как? Пешком через лес? Разве что в недрах трюма стоит незамеченная ранее тарга, которой все равно не удастся преодолеть завалы вокруг Ушки.

Ушки… Брак сверился с букварем, захлопнул его и вновь поднял глаза на широкую доску, висевшую над дверью мостика. Лучи закатного солнца мигнули и скрылись за деревьями, успев напоследок высветить глубоко вырезанные в темном дереве буквы.

– Нет, дружище. Ты не простой работорговец Ушка. Ты – мутная и непонятная “Помпезная Вдовушка”. И я понятия не имею, почему мы встретились.

Глава 6

Заночевать Брак решил прямо здесь, на мостике, отложив исследование верхней палубы на завтра. Глаза слипались, болело все, что могло болеть. Сказалась бессонная ночь и весь прошедший день – ему никогда раньше не приходилось так много ходить и заниматься работой, требующей стольких усилий. Мутило от увиденного внизу, тряслись руки, а из-за пропитанной эйром тряпки уже начало покалывать над висками – верный признак надвигающейся головной боли.

Да и темнота стремительно наступала, воздух снаружи ощутимо похолодал, а из леса все чаще доносились вопли ночных животных. Брак узнал только лающую перекличку рыжих степных волков, но этого вполне хватило. Мысли о том, чтобы спуститься вниз, пополнить запасы воды и притащить наверх канистру с эйром, вымело начисто. Завтра, все завтра.

Благо мостик, несмотря на его внушительные размеры, оказалось на удивление легко обустроить. Люк в полу придавила ножка широкого полукруглого стола, покрытого чернилами и застарелыми ожогами. Единственную дверь, ведущую вглубь цепа, Брак накрепко запечатал парой железных прутов, сведя их прямо к раме. Смущали широкие панорамные окна и вероятность того, что сквозь них внутрь залезут гразги или еще какие ночные твари. Но эту проблему парень решил привычным способом – засыпав пол битым стеклом, оставшимся от этих самых окон. С местом для сна тоже проблем не возникло – гордо высившееся посреди мостика кресло с широкими подлокотниками и затертой до дыр обивкой подошло идеально. Его бывшего обитателя – сухощавого мужика в пафосной длиннополой одежде, чьи ноги торчали из-под передней панели, парень аккуратно оттащил в угол, где прикрыл водонепроницаемой тряпкой. Он бы с радостью выкинул уже начавшего попахивать покойника наружу, но сил на такой подвиг не оставалось. Да и кто знает, что у него найдется при себе.

Брак сыпанул вокруг кресла пригоршню стекла, повозился со спинкой, грубо сведя ее в горизонтальном положении, сунул под голову сумку и почти мгновенно уснул. Уже напоследок промелькнула мысль, что стоило заодно облачиться в антигразговый костюм с нижней палубы и развести костер, но укорениться эта идея не успела.

Проснулся он, как это принято в подобных случаях, замерзшим, голодным и совершенно разбитым. Нет, это явно было лучше ночевки под открытым небом в грозу, но даже до уровня комфорта заблеванной Джусом кабины не дотягивало. Цеп всю ночь скрипел, шуршал, внизу что-то с грохотом падало, а под самое утро внутрь мостика впорхнула истошно орущая птица. Летающая тварь обгадила пол, свалила какую-то железку и, нежно вломив жестким крылом по лицу спящего, улетела восвояси. Перепуганный парень едва не свалился вниз, но зацепился за подлокотник и долго потом лежал неподвижно, вслушиваясь в грохот собственного сердца.

Утро встречало промозглым холодом, затянутым тучами небом и свежевыпавшей росой, скользкой пленкой покрывшей все поверхности мостика. Продрогший Брак, поскальзываясь и поминая шарга, собрал по углам всякий горючий хлам и, плюнув на безопасность, запалил костерок. Сперва сомневался, стоит ли сжигать толстые бумажные книги с рукописными записями, но, оценив количество текста, отправил их в огонь. Наверняка в них можно было раскопать немало интересного: от маршрута “Вдовушки” до личного дневника капитана, где тот красочно расписывал прелести каждой соблазненной им красотки, но процесс чтения с букварем занял бы годы. А задерживаться тут дольше необходимого Брак не собирался. Знать