Кукла дядюшки Тулли - Кэмерон Шэрон Страница 24

— Мистер Бэбкок, — шепнула я. — Он меня покусал.

— Что вы несете? — вмешалась мама Мэри. — Вы так налакались, что у вас началась горячка и вы сами себя укусили.

— Мам! — взмолилась Мэри. — Я же тебе говорю, ей было плохо! Она ничего подобного не делала, даже когда напилась.

— Мэри, — попыталась протестовать я. — Я не пила вообще с тех самых пор, как приехала в Стрэнвайн. Ни бокала вина, клянусь тебе.

Миссис Браун насмешливо фыркнула, а ее дочь примостилась на краешке кровати, озадаченно сморщив свои веснушки.

— Мисс, вы уверены? Я сама готова поклясться на папиной Библии, что в самый первый раз…

— Просто скажи мне, что произошло. Прошу тебя.

— Ну, это было незадолго до полуночи.

— Секунду. Давай начнем пораньше. — Я поняла, что вообще не могу вспомнить прошедшей ночи.

— Мисс, вчера вы пришли позже, чем обычно. Припоминаете? Ваши волосы были все растрепаны, щеки раскраснелись, и вы порхали, радостная, как маленький жаворонок поутру.

Точно. Я распустила волосы. Лэйн держал меня за руку. Мы катались в бальном зале. Вспоминаю.

— …А я спросила, что вы делали, а вы сказали, что я ни за что не поверю…

Мама на другом конце комнаты неодобрительно присвистнула.

— …И я принесла вам небольшой ужин, вы влезли в ночнушку, выпили чаю и, как всегда, помечтали перед сном… — Тут она повернулась к маме. — Моя леди всегда доверяет мне…

— Мэри, — сказала я, пытаясь скрыть дрожь в голосе и тем не менее обмирая от ужаса. Я ничего этого не помнила. Я даже не помнила, как мы распрощались с Лэйном. — А потом? Что было потом?

— Ну, я ушла к себе штопать ваше платье…

Я что, просила ее починить платье? Не помню.

— …Потом я услышала болтовню в вашей комнате, и кто-то крикнул «Уииии», будто здесь от души веселились, и я бросилась сюда, но это были вы, мисс. Вы носились по комнате в одной ночнушке и танцевали, и когда я спросила, что вы делаете, вы ответили: «Мэри, я же рыбка, и я летаю!» Затем вы затихли, а потом… Вас будто пронзила судорога, мисс, вы уставились в зеркало, а затем медленно подняли руку, будто сопротивлялись самой себе, укусили себя со всей силы и закричали что-то страшное. Тогда я привязала вас к кровати и побежала за мамой. Она умеет излечивать от многих вещей…

Разрозненные воспоминания из сна беспорядочными осколками болтались у меня в голове, далекие и нереальные, только вот они оказались вполне настоящими. Я будто ощущала остатки аромата розового масла у себя в носу, покалывание фарфоровых осколков во вспотевшей ладони. Вспомнив о том, как священник моргнул своими надтреснутыми стеклянными глазами, я впервые за всю свою жизнь ощутила настоящий первобытный страх, и боялась не чего-то постороннего, нет. Я боялась мыслей в своей собственной голове.

— …Где-то часа в четыре утра вас вывернуло наизнанку, и после этого вы немного поутихли.

— Мэри, — вмешалась мама, — иди и поставь чайник, я сделаю ей свой особый чай. Настоящая горничная уже бы сама додумалась до этого.

Мэри соскочила с кровати и пулей бросилась из комнаты.

— Хорошая девчушка, — заметила миссис Браун. — Но чуткости ей пока не хватает. — Она встала рядом, уперев руки в бока. — Так что теперь мы тут наедине, мисс Тулман. Думаю, вы уже заметили, что я способна удержать язык за зубами, когда нужно. Но пора уже вам признаться. Где она? Я обыскала всю комнату, и хотя не смогла придумать повод, по которому молодая девушка может хранить чьи-то старые волосы в ящике шкафа, тем не менее ничего не нашла. Придется признать, что вы хитрее меня. Но все-таки пора уже избавиться от нее, юная леди. Подозреваю, вам не удалось полностью отдаться своей пагубной привычке. Тем более судорогами и страшными воплями меня не проймешь.

— А что, шкаф был не заперт? — невпопад спросила я с глупым видом. Я же собственноручно заперла все бабушкины вещи, а ключ надежно спрятала под салфеткой на прикроватном столике. Но выходит, теперь я не могу быть уверена в том, что сама делала или же не делала. Жуткое, невыносимое чувство.

— Давайте уже, мисс. Лучше сделать это до того, как вернется Мэри. Покончим с этим раз и навсегда.

— Миссис Браун, я клянусь, я в глаза не видела бутылки алкоголя с тех пор, как приехала сюда. Ничего, кроме воды и чая, я не пила.

К своему стыду, я поняла, что в глазах у меня стоят слезы. Миссис Браун вздохнула.

— Ну ладно, как пожелаете. Но, — и она угрожающе наклонилась над моим распростертым телом, — я выложу все начистоту. Если вы не врете, юная леди, то тут творится что-то не то, что-то гораздо серьезнее моего сада лечебных трав, настоев и отваров. Я отпустила Мэри в этот дурдом, потому что она безобидная и глупенькая и нет ничего плохого в том, чтобы заранее знать планы врага. Мэри не удержит язык за зубами, даже если речь пойдет о деле крайней важности. Но, как ни крути, мисс, вы настоящая отрава во плоти, и я не позволю своей девочке стать частью этого кошмара. Да, она глупа, но она моя дочь, и я…

В комнату влетела Мэри с чайным набором в руках, и миссис Браун встала молчаливым истуканом, скрестив руки на своей пышной груди. Она больше не проронила ни слова.

Вечером миссис Джеффрис принесла мне целое блюдо снеди.

Уже одетая, с аккуратно заколотыми волосами я сидела перед камином в кресле. Я думала о других девушках моего возраста, которых мне иногда приходилось видеть в парке неизменно красующимися под кружевными солнечными зонтиками, кокетливо поправляющими томные кисейные вуалетки и чирикающими под обожающими взглядами почтенных папаш. За что судьба обрекла меня на монотонную скучную работу, одиночество, а теперь еще и превратила в вестницу чужого несчастья?

Единственной моей радостью, моей тихой гаванью оставались мечты, где я была свободна, могла делать, что вздумается, и никто не мог мне помешать. Теперь я лишилась и этого. Священник моргнул. Теперь я точно это знаю. Он был ненастоящим, но я видела его так же ясно, как сны прошлой ночью. А на руке у меня красуются следы моих собственных зубов. Я специально размотала бинт и сверила прикус по зеркалу. Возможно, у нас с дядюшкой Тулли намного больше общего, чем кажется на первый взгляд.

— Ну же, соберись, — отвлекла меня миссис Джеффрис, тяжело поставив на стол поднос с едой. Посуда нежно зазвенела. — Позволю себе заметить, что все не так уж плохо. Ты же не умерла, в конце концов.

Я почти улыбнулась. Для миссис Джеффрис простые слова, обращенные ко мне, были уже демонстрацией невиданной доброты и сострадания. Она отошла в сторону и, как обычно, оперлась на стену. Я поняла, что она ждет, пока я поем — вероятно, боится за свои бесценные тарелки, — и уткнулась в поднос. Тосты, чай и дымящаяся супница с чем-то густым и темным. Вкусно пахло курицей и луком. А рядом с тарелкой лежал плотный белый конверт.

— А, точно, это тоже для тебя, — очнулась миссис Джеффрис, проследив за моим взглядом. — Пришло с вечерним паромом.

Этот почерк я узнаю из тысячи.

Я взяла конверт и аккуратно вскрыла его ножиком для масла.

В такой щекотливой ситуации недостаток вестей меня очень огорчает. Ведь тебе были даны конкретные указания, когда и как именно писать. Наверное, твое письмо ушло куда-то не по адресу, в противном случае остается признать всему виной твое непослушание, а это было бы для тебя непозволительной ошибкой. Немедленно напиши подробный отчет о состоянии дяди, чтобы я могла как можно скорее покончить с этим неприятным делом.

Сейчас очень напряженное время. Сезон уже в разгаре, и дома тебя ждет множество поручений.

Из чернил буквально исходил ее неприятный, капризный голос. Я вся подобралась. Может, миссис Джеффрис и сложный человек, и она от меня не в восторге, но пять минут назад она открыла мне настоящую истину. Сама я ни за что не додумалась бы до такого. Я еще не умерла, и по крайней мере сейчас я полностью в своем уме. У меня еще целых три недели до того, как придется вернуться домой к тетке Элис. Двадцать два дня до тюрьмы. Я не могла позволить себе впустую потратить это золотое время. Ведь сейчас я могу делать все, что захочу. Миссис Джеффрис наблюдала за мной, озадаченно сморщив лоб. Я скомкала письмо, бросила его в огонь и расслабленно откинулась в кресло.