Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир Страница 24

Глава 3. Газовый свет и… гротескиана

Череп в желтом парике усмехался. Нет, не так, как «усмехаются» все черепа, а иначе… по-настоящему.

Он был очень ехидным и, видимо, считал, что Джеймс, который замер с вытянутой рукой у его шкафа в попытке достать баночку лекарства с верхней полки, заслуживает презрения.

Джеймс глянул на него и застыл, пока что даже не предполагая, какая цепочка событий в этот самый миг запустилась…

Когда этим утром Лемюэль постучал в его дверь и воскликнул: «Просыпайтесь, Джеймс! У нас много работы!», Джеймс с трудом разлепил глаза.

Чувствовал он себя просто отвратно. Шея ныла, лицо жгло, при этом во рту был странный горьковатый привкус. А еще Джеймс совершенно не выспался. Но не это злило сильнее всего. Как вскоре выяснилось, он проспал все на свете. Ближе к утру к миссис Лемони приходил доктор Доу. Джеймса волновал не сам доктор, а то лекарство, которое Лемюэль должен был для него сделать. Джеймс догадывался, что это оно — одна из чудодейственных сывороток Лемони — и надеялся, что удастся подсмотреть, как кузен будет ее готовить, но что важнее — по какому рецепту он будет ее готовить.

Что ж, с этим вышла неудача…

Выбравшись из постели, Джеймс оделся и достал из кармана гребешок с зеркальцем. Причина непонятного жжения на лице раскрылась сразу же, как он глянул на свое отражение: лоб, щеки и подбородок были красными, на них откуда-то взялись тонкие царапины, словно лицо кто-то довольно грубо тер жесткой щеткой, пытаясь счистить въевшуюся в кожу грязь. «Наверное, отлежал во сне, — решил Джеймс. — Это не подушка, а сущее наказание!»

Пытаясь привести волосы в порядок, он принюхался — они пахли как-то странно, чем-то травянистым, и к тому же стали пушистыми, будто накануне он вымыл их мыльным раствором с экстрактом каких-то растений. Подобное подушкой было уже не объяснить.

Джеймс глянул на эту мятую проказницу и вдруг отчетливо представил, как у подушки начинают шевелиться уголки, и, макнув их в раствор, она принимается мылить его голову.

«Странно…» — подумал Джеймс и, погладив на прощание Пуговку, спустился в аптеку.

Лемюэль уже отпер дверь, и у стойки толпилось несколько посетителей. Все они шумели и толкались, пытались привлечь внимание аптекаря, совали ему рецепты и деньги, голосили и тянули шеи. Вскоре эта сутолока Лемюэлю надоела, и он воскликнул:

— Господа! Прошу вас, соблюдайте очередь! Вы все успеете приобрести лекарства. Туманный шквал ожидается только к ночи!

Нехотя посетители выстроились в некое подобие очереди, и аптекарь кивнул Джеймсу на фартук, который висел на гвоздике, рядом со шкафом, заставленном белыми фарфоровыми банками.

Надев его, Джеймс встал рядом с кузеном.

— Будете на подхвате, — сказал тот, — если понадобится принести что-то из провизорской. — И повернувшись к старику в пенсне, который нетерпеливо поправлял выцветший шарф, спросил: — Что желаете, сэр?

— Микстуру «Краммерлинг», — ответил старик, — две баночки. Еще пилюли «Горлитц», пачку ваты и что-нибудь… эм-м… от туманного шквала.

— К моему большому сожалению, туманный шквал не является болезнью, сэр. Все остальное сейчас выдам. Джеймс, «Краммерлинг» стоит на третьей полке провизорского шкафа слева от двери. Коричневые банки с кремовыми шарфиками. Две банки, будьте добры.

Джеймс кивнул и спустился в подвал. Он быстро нашел указанное лекарство и уже собирался вернуться в зал, когда взгляд его упал на сундук в углу, из которого Лемюэль накануне достал конвертик с «побочными эффектами» — тот был открыт.

«А что если книга там?»

Поставив баночки на стол, он быстро подошел к сундуку и склонился над ним. Сундук был полон аккуратно разложенных по ячейкам конвертиков, на которых стояли странные закорючки. И никакой книги…

— Джеймс! — раздался окрик Лемюэля, и Джеймс, подхватив баночки, поспешил в зал…

Получив свое лекарство и расплатившись, старик в пенсне удалился. Его место заняла молодая женщина в коричневой шляпке с брошью-мухой; под мышкой она сжимала большой чемодан, к ручке которого была прицеплена шляпная коробка.

— Что желаете, мэм?

— Один билет до Керруоттера, третий класс.

Видимо, дама считала, что пришла на вокзал.

Лемюэль бросил на Джеймса тяжелый взгляд, в котором тот ясно прочитал: «Ох, это будет очень долгий день…»

Что ж, он был прав: день и правда вскоре начал казаться Джеймсу просто бесконечным.

В аптеке висели клочья занесенного с улицы тумана. Посетители шли сплошным потоком, хотя правильнее будет сказать, лились, словно где-то неподалеку открыли кран на трубе, полной недужных, раненых и притвор. Колокольчик над дверью звенел, не смолкая.

Времени думать над своим делом у Джеймса практически не было, и все же мысли о книге, которая была спрятана где-то в этом доме, его не отпускали. Где она может лежать? Где ее искать?..

Время прикидывалось гусеницей и едва ползло. С каждым часом туман на улице все густел, а каждый новый посетитель, приходивший в аптеку, выглядел более нервным и раздраженным, чем те, что были до него. И это неудивительно: столько всего нужно успеть до начала шквала, так нате вам — еще и в аптечной очереди толочься!

Хуже всех, разумеется, были старушки, заходившие за своими регулярными пилюлями: ох, уж они явили все глубины своего обычно припрятанного за пряничностью гадства. Старушки вопили, требовали и сыпали такими оскорблениями, что вислые уши Джеймса сами собой распрямлялись, но только лишь за тем, чтобы снова скрутиться от той грязищи, что срывалась с губ еще вчера милых и добродушных женщин. Две престарелые мадам и вовсе устроили драку за место в очереди: одна вытащила изо рта вставную челюсть и пыталась кусаться, другая отбивалась тяжелой ковровой сумкой. Лемюэлю пришлось их разнимать.

Затем кто-то из джентльменов наступил другому на ногу, и в последствии к покупкам обоих прибавились свинцовые примочки и вата в ноздри.

Но больше всего бедлама устроили коты. Трое хитрых хвостатых пройдох проникли в аптеку, когда кто-то выходил, и стащили большую банку раствора валерьяны. Обнаружилось это лишь в тот миг, как по полу покатилась пустая банка, а в зале раздалось шипение. Обезумев, коты сперва устроили драку между собой, а после набросились и на посетителей. Используя их пальто, как водосточные трубы, они начали по ним карабкаться, перебираясь с одного несчастного на другого. Аптеку захлестнуло настоящее безумие. Кошачий вой и крики искусанных заполонили зал. Один хвостатый принялся разматывать бобину с бинтом, другой вскочил на стойку, третий, взобравшись на какую-то даму, бессовестно помочился прямо ей на шляпку. При этом все присутствующие пытались отбиваться, больше попадая по соседям, чем по котам.

Наконец изгнав возмутителей спокойствия за порог, исцарапанные Лемюэль и Джеймс вернулись за стойку, и аптекарь пригрозил, что, если здесь произойдет еще хоть одна склока, он всех выгонит и запрет двери. Посетители вняли и больше шума не поднимали, при этом те, кто стоял ближе к двери, предупреждали новых входящих о том, что «господин аптекарь не в настроении».

Примерно в полдень в аптеку прикатила девочка-калека в сером платье и с двумя бантиками в волосах — вместо ножек у нее была пара скрипучих колес. Увидев ее, аптекарь мгновенно перестал хмуриться, на его губах появилась улыбка, а глаза заблестели.

— О, Модди! Добрый день! — радостно поприветствовал он девочку. — Вы за лекарствами для вашей соседки, вдовы Шикли?

— Добрый день, мистер Лемони! Да, за ними. Вдову Шикли совсем замучили кошмары, и она боится, что из-за шквала они усилятся…

Лемюэль выдал ей лекарства и, перегнувшись через стойку, наклонился к маленькой покупательнице.

— У меня кое-что есть для вас, Модди. Новое экспериментальное средство. Я проверил его на безухой мышке, и оно сработало. Не хочу вас обнадеживать, но что-то мне подсказывает, что это средство может быть тем, что мы ищем.