Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф / Сумеречный_Эльф" Страница 32

«Когда особняк сгорел, лишился дела, — значилось далее. — Сгорел. Сгорел особняк. Единственный сгоревший особняк в Квартале Богачей — это особняк семьи Ленц».

Джоэл несколько раз обвел это слово. Значит, пекарь работал в том самом особняке, где однажды случилось преследовать слабого сомна. Вновь предстали сумрачные сады и зияющие укоризной выбитые окна. И обугленная люстра на лестнице, которая невольно закралась в недавние сны. Да еще вспомнился пьянчуга Биф. Он, возможно, имел отношение не только к особняку, но и к пекарю. Не просто же так он слонялся между Кварталом Шахтеров и Кварталом Ткачей.

Возможно, пекарь покрывал своего бывшего хозяина, главу тайной организации или секты. Но для такого варианта пьяница вел себя слишком разнузданно и беззаботно. Хотя многолетнее употребление самогона затуманивает сивушными парами разум, лишая способности оценивать опасность. Возможно, падший лидер тайно жаждал, чтобы его поймали. А, возможно, это он и превращался в Вестника Змея, хотя после обращений никто не возвращался в человеческое обличье. Никто.

И все же в этой истории оставалась все еще неясной роль Джолин. Джоэл отложил дело Зерефа Мара и принялся за другие. Про его жену не нашлось ничего примечательного, она с юности следовала за ним такой же сварливой тенью. Зато про их потомков кое-что обнаружилось: «Дочь пекаря загрыз ее муж, когда превратился в сомна, остался их ребенок, которого пекарь взял на попечение». История внука Зерефа болезненно напоминала его собственную, правда, с более счастливым исходом для мальчишки.

«Все ясно, как с этим связана Джолин? — все еще недоумевал Джоэл. — Как бы пекарь не превратился в сомна. Или… в Вестника Змея! Надо предупредить ее».

Но пекарь никак не тянул на мифического монстра. Хотя после знакомства с ним, все еще закипая от праведного гнева, Джоэл представлял, что это Зереф устроил поджог имения. Воображение рисовало его истинным чудовищем, но холодный рассудок немедленно отсекал нездоровые противоречивые версии. Скорее всего, особняк семьи Ленц служил для Зерефа тихой гаванью. Когда не стало надежной опоры и постоянного работодателя, пекарь оказался совсем сбит с толку. Возможно, он и пил вместе с Бифом, поэтому ему не дали помещение в Квартале Пекарей. Хотя при встрече от него не разило ничем, кроме дурного характера, который обрушивался на Джолин.

Джоэл потянулся к ее досье, замерев на короткий миг. По уставу охотника дело свидетеля надлежало изучить в первую очередь, но Джоэл слишком упивался ореолом, который сам создал вокруг загадочной девушки. И теперь он боялся, что узнает нечто такое, из-за чего незримое свечение опадет иссохшей листвой и сгниет в потайных закоулках его сердца. Он открыл первую страницу, но поразился, насколько тощее и водянистое ее досье. Из скудных туманных данных Джоэл почерпнул лишь то, что рассказала ему сама свидетельница.

«Джолин Мар. Выросла в трущобах. Родители умерли, — отмечал он на листе и думал: — Больше ничего неизвестно. Понятно, как о любом жителе трущоб, это же не биографии лордов. Фамилию Мар взяла от пекаря, который вроде как удочерил ее. Только для чего удочерил? Что-то здесь нечисто. Вдвойне нечисто. И с этими кошмарами и… с треклятыми булками».

Джоэл сидел до глубокой ночи, слушая мерный храп архивариуса, который обвесил себя Ловцами Снов. Жил и спал он прямо в своем царстве. Джоэл какое-то время сидел, задумчиво сопоставляя пять тонких папок, не решаясь приступить к изучению обширной стопки самых жестоких нераскрытых убийств за последние семь лет. Возможные несоответствия в деле Зерефа и Джолин не находились, биографии выглядели весьма правдоподобно. И все же Джоэл так и не понял, с чего вдруг пекарь удочерил какую-то девчонку из трущоб. «Семь лет назад! После пожара! — вдруг спохватился Джоэл, сопоставляя даты. — Сейчас ей двадцать пять, как я и думал, тогда исполнилось восемнадцать».

Дело становилось еще более запутанным, потому что вряд ли пекарю, попавшему в тяжелую жизненную ситуацию, было дело до какой-то безвестной девчонки. Значит, между ними существовал договор. Возможно, она чем-то помогла ему в тот период, сама не ведая, что отдает себя в рабство. Он-то не сжалился бы над случайной сиротой. Но архив не содержал точных дат удочерения. Возможно, она появилась в поместье семьи Ленц еще до пожара, возможно, служила пекарю во времена, когда он преуспевал.

«Бесполезные бумажки», — зло подумал Джоэл, когда понял, что никаких фактов в архиве не найдет.

Голова раскалывалась, напоминая бурлящий котел, он устало провел по волосам, рассыпав сальные черные пряди, и поскреб отросшую за сутки щетину. Потом вспомнил, что не только не брился, но и почти ничего не ел. Но к тому времени ночь перевалила за половину, любому добропорядочному горожанину надлежало уже давно спать.

Джоэл призраком психбольницы добрался до общего душа и, игнорируя спазмы пустого желудка, вскоре запер себя в тесной клетке, пристегнувшись кожаными ремнями.

На этот раз ему снились бесконечные коридоры, в которых высились архивные шкафы. Он извлекал какие-то бумаги, читал тексты, но язык звучало незнакомо, символы расплывались, смысл ускользал. Потом все ящики разом выпрыгнули из полозьев, листы взвились безумным смерчем и с плотоядным шелестом посыпались на Джоэла. Хранилище таяло. Он задыхался в водовороте чернил и размокшей бумаги, все еще силясь прочитать что-то на листе, где значилось «Личное дело Джолин Мар». Он тонул… Но во сне смерть сменяется либо пробуждением, либо обращением. В этот раз вновь повезло очнуться без клыков и когтей.

— Это что, монстр? Всем бы таких, — рассмеялся Джоэл, когда проснулся. Над ним в Ловце Снов барахтался маленький дракон из исписанных тетрадных листов, покрытых кляксами. Он плевался чернилами и вместо рычания издавал тихий шелест. Джоэл поддел его мечом и скомкал, как использованную промокашку. В реальности кошмар выглядел куда менее устрашающе, чем в сне.

Следующий вроде бы выходной день снова прошел в архиве, снова не хотелось никого видеть, даже любимого Ли, который теперь бы лишь выбесил своим весельем. Джоэл украдкой убедился, что с напарником все в порядке, и снова уединился со стопкой бумаг.

С пробуждением вернулись чувство гадливости, но на этот раз Джоэл решил, что неразумно возвращаться к делам Джолин и Зерефа, если все равно ничего нового он уже не выпишет, поэтому деловито приступил искать общие черты в череде нераскрытых убийств. Многие тела описывались как растерзанные или недогрызенные. От кого-то вообще оставались только отдельные фрагменты. Работал явно крупный зверь, монстр.

Джоэл попросил карту Вермело и карандашом отметил места, где чаще всего находили жертв: Квартал Ткачей, Квартал Богачей, трущобы, Квартал Шахтеров, Квартал Судей… Да весь город! Никакой связи не существовало.

Разве только семь лет назад в Квартале Богачей один раз случилась массовая резня. В фамильном имении погибла целая семья аристократов вскоре после пожара в особняке Ленц. После этого случая перепуганная знать и промышленные магнаты, консорциум которых последнее время правил городом, выстроили вокруг своего района неприступную стену, как вокруг гарнизона или цитадели Охотников. Также поступил и Квартал Судей, где тоже семь лет назад произошло два нераскрытых преступления с растерзанными трупами.

Но с тех пор никакой очередности в атаке на кварталы не отмечалось. Если гигантский сомн и убивал людей, то делал это стихийно, легко перемещаясь по всему городу. Однако Джоэл заметил, что случаи нераскрытых убийств возникали не хаотично, а с определенными интервалами. Но это наблюдение снова не дало никаких зацепок. Для сопоставления разрозненных фактов не хватало связующих звеньев, мостов над бездной.

«Ленц… Вот еще чью биографию я должен найти! Что если все началось от хозяина того имения? Он погиб в огне? Или же… или же до сих пор где-то бродит! И об этом знают Зереф и Джолин», — мелькнула случайная догадка, но к тому времени на Вермело снова спустилась ночь. И Джоэл, поняв, что снова забыл побриться и поесть, двинулся в подземелья.