Близкие враги (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович Страница 39

— И, конечно же, я не могу забыть о великом воителе из далекой России, что во главе своего отважного воинства прибыл бить вместе с нами лгунов и обманщиков, что заняли земли, которые им не принадлежат и зарятся на то, чтобы подгрести под себя еще больше! Доблесть его велика! Заслуги неоценимы! — Олега, судя по всему, должны были награждать последним, поскольку даже сидящие по правую и левую руку от князя индусы какие-то подарки уже получили. — И поскольку нет для истинного лорда вещи более важной, чем мудрость, я уступаю ему свое право на обращение за советом и помощью к великому Аруну Калидасу!

— Выражение большой благодарности и ответные подарки будут уместны, — зашептал на ухо чародея переводчик. — Верховный жрец Кали не славится своей общительностью и доброжелательностью, но любые обещания, которые он дает именем богини, будут выполнены со всем тщанием. И раз он клялся моему господину, что выполнит одну его просьбу, то скорее сожжет себе душу, чем откажется от своего слова, пусть даже право на это обращение и передано отныне вам.

— Невозможно словами выразить всю мою радость от столь щедрой награды и сейчас эмоции просто переполняют меня, грозя вот-вот вырваться наружу, — с улыбкой поведал вставший со своего места Олег, старательно пытаясь вспомнить весь большой боцманский загиб Петра Великого. Малый к такому случаю бы не подошел, не говоря уж о банальном мате...Про этого жреца чародей слышал впервые в жизни, но представителей данного сословия, а в Индии так и натуральной касты, он недолюбливал всех скопом и заочно. И как-то капитан «Тигрицы» сомневался, что персона, с которой ему предлагали пообщаться, станет исключением из общего правила. Разве только в худшую сторону. С такой-то покровительницей... — Увы, отправившись на войну, я не взял с собой ничего равного этому дару и потому не могу ответить адекватно, а потому прошу всего лишь передаю могучему князю Санджиту право на те трофеи, которые должны были получить мои войска.

С учетом того, что после таранного наезда драконьего пуза или близкого разрыва снарядов «Тигрицы» большая часть оружия или доспехов превращалась в откровенный хлам, пожертвовать ими чародей мог с относительно легким сердцем. А обладающие повышенной прочностью и потому пережившие владельцев артефакты или банальные кошельки с монетами его подчиненным все равно бы не достались — они ведь сидели на корабле, в то время как заполнившие город тела прошли через руки защитников города. В дополнение к своему «щедрому» пожертвованию Олег желал бы князю еще и в морду плюнуть, но ситуация немного не располагала...А вот не было бы вокруг всего цвета местной воинствующей аристократии — мог бы и не сдержаться, ибо пообщаться с верховным жрецом Кали жаждал примерно так же страстно, как побывать на торжественном ужине графа Дракулы. О божестве индусов по имени Кали чародей слышал еще в своем родном мире. И даже видел его то ли в мультиках, то ли в видеоиграх. Подобный источник сложновато было назвать надежным, но привыкшие попирать всяческие нормы приличий и мифологии сценаристы не сумели или не захотели отходить от исторических канонов настолько далеко, чтобы данная сущность утратила свою связь с разрушением, яростью, кровью, убийствами...Впрочем и в этом измерении литературные источники на нужную тему чародею попадались. В училище еще, когда он вскользь начала теологии изучал. Несмотря на всю свою догматичность и стремление вымарать из книг любые сведения о конкурентах православия, заведующие составлением учебников попы были все-таки вынуждены уделить пару страничек тем покровителям разного рода язычников, с адептами которых у абитуриентов имелись шансы столкнуться в бою. И иллюстрацию Кали чародей запомнил, частично из-за мастерства художника, частично благодаря особенностям психики тогда еще не имеющего никаких амурных похождений подростка, ибо нарисовали-то сию особу голой. Правда не сказать, чтобы сильно симпатичной, ведь три глаза, торчащие изо рта кривые клыки, и еще более длинный язык худую синекожую четырехрукую женщину не красили. Как и покрывающие почти все тело брызги крови, ожерелье из черепов, чья-то отрубленная голова, удерживаемая в одной из верхних конечностей и капающая алым в заботливо подставленное блюдо или труп, на котором она стояла.

Князь начал произносить длинную цветастую речь, знаменующую окончание пира, но шепчущий на ухо Олегу переводчик ужал её до просьбы не покидать дворец вместе со всеми, а задержаться, уже на выходе из зала свернув в третью слева дверь, ибо с капитаном «Тигрицы» владелец дворца очень хотел поговорить с глаза на глаз. Чародей заподозрил какой-то подвох, но поскольку выбора у него особо не имелось все равно последовал указанным маршрутом и оказался в маленькой комнатке, если не сказать келье, лишенной каких-либо украшений и мебели, если пары простых деревянных скамеек не считать. И на одной из них сидел мрачный седобородый мужчина в темно-синих одеждах и того же цвета высокой чалме, чья аура выдавала в нем во-первых, увлеченного исследователя магии тьмы и магии крови, а во-вторых могущественного жреца, мало чем уступающего тому же Савве, а на второй — Санджит Чатурведи Третий, только какой-то не такой...Во всяком случае, от оставшегося на своем троне в пиршественном зале отличающийся заметно, и в худшую сторону. Аура его тянула даже не на подмастерье, а едва-едва соответствовала сильному ученику.

— Я — фантом, — на чистом русском языке объяснил правитель княжества, заметивший растерянность чародея. И на иллюзию, пусть даже очень реалистичную, он как-то походил не сильно. Чародей чувствовал в находящемся перед ним человеке жизненную энергию, слышал дыхание, видел отбрасываемую тень и то, как достаточно заметно прогибается полированная доска, на которую взгромоздилась весящая, наверное, не меньше двух центнеров туша. — Вернее, не фантом, не клон и даже не отражение, но в европейских терминах лучших терминов нет.

— А я — Арун Калидас! — Заговорил на китайском языке и обжег капитана «Тигрицы» взглядом служитель божеств...Или, вернее, одного конкретного божества. Олег поморщился от неприятных ощущений и предчувствий, ощущая кожей лица неестественный холод, покалывание и резкую стянутость, похоже, вызванную омертвением верхних слоев эпидермиса. Воля слуги Кали сумела дотянуться до чародея прямо сквозь защиту без всяких структурированных выплесков энергии и прочих заклинаний, и пусть сейчас он не носил свою сегментную броню в связи с малой пригодностью той для принятия пищи на пиру, но и ждущий своего часа в его шкафу комплект номер два вообще-то тянул на звание маленького чуда артефакторики или овеянной славой реликвии. — И если твои действия нанесут хоть малейшую рану ткани мира или хотя бы одна душа из тех, о ком заботится Несущая Конец, пусть даже это будет душа презреннейшего шудры, пострадает от твоих действий или паче того окажется вырвана из извечного круговорота жизни и смерти, я оборву твое существование. Полностью и навсегда. Запомни это, демонолог, и не думай, что твои грехи будут списаны лишь из-за того, что мы сейчас сражаемся на одной стороне!

— Я учту, — кивнул чародей, который мысленно добавил жрецу Кали один балл за заботу о представителях низших каст даже несмотря на то, что тот Олегу вообще-то угрожал и заодно подставил под удар души тех, о ком его богиня не заботится, подразумевая видимо то ли одних англичан, то ли еще и тех, кто под их влиянием принял христианство. — И, кстати, хотел бы использовать то право на помощь или совет, про которое князь говорил на пиру. Близкий мне человек, вернее истинный оборотень, получила серьезные повреждения энергетики от пламени дракона и восстановилась не до конца. Пострадала её способность принимать обличье волка. Я верю, что для слуг столь могущественной богини должно быть вполне по силам вернуть полную силу отважной воительнице, чьи руки в прошлом многократно обагрялись кровью англичан или их союзников и в будущем без сомнения сделают это еще е раз.

Чародей намеревался ковать железо пока горячо, а то потом поди найди еще этого служителя Кали...И вообще, пока он мятежникам нужен, то свои обещания они будут соблюдать, а вот потом не факт, далеко не факт. Уж если архимагистр Савва вдруг изменил свою линию поведения почти на сто восемьдесят градусов, то его иностранным коллегам веры у капитана «Тигрицы» имелось еще меньше. А еще Олега всерьез озадачил тот факт, что заговоривший на китайском темный маг всерьез считал его демологом и булл уверен — резкие слова поймут...Все вместе это наводило на мыли о том, что в далекое княжество на границе Индии каким-то образом попало официальное досье одного скромного, но подчас доводящего попов до нервного тика одним фактом своего существования, глубоко провинциального сибирского аристократа. Вот только как он это сделало?! При всей своей нелюбви к Олегу, церковники бы удавились раньше, чем дали доступ жрецу Кали к своим архивам. Получается, текло из канцелярии архимагистра? Но ведь времени после разгрома собранного Саввой флота прошло совсем немного, вряд ли индусы могли успеть сначала точно выяснить, кто уцелел в той бойне, а потом метнуться до Стяжинска за подробным досье на молодого и перспективного истинного мага со своим вольным отрядом. Неужели они купили заранее сведения обо всех чего-то из себя представляющих русских офицерах? Подобное теоретически было бы возможно, но затратно и грозило осложнением отношений с императором и кадровыми военными, если вскроется столь масштабный шпионаж...Но тогда последним оставшимся вариантом капитану «Тигрицы» виделся целенаправленный слив конкретно его сведений потенциальным союзникам, которые наверняка бы нашли где использовать подобный актив с пользой для себя...И для тех, кто в России остался.