Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов Страница 39

возили с собой искатели. Капкан в степи вообще не самая практичная штука, особенно, когда у тебя на скиммере целый арсенал оружия, от дыроколов до жахателей, а за спиной напарник с дротиками. Куда проще загнать добычу и забить, чем возиться с установкой тяжеленной железяки, пластины которой не каждый скиммер продавит. Тем не менее, кочевники зубастые ловушки все же использовали – огромные, в половину роста человека и с зубьями в ладонь размером. При удачном срабатывании те запросто могли оторвать ногу бегущему в галопе люторогу или даже вырвать кусок хребта джорку, лишая того скорости и равновесия. Правильно закрепленный цепями капкан умудрялся серьезно замедлить даже ненароком угодивший в него некрупный трак, не говоря уж о технике поменьше.

Эта поделка лесовиков была рассчитана на куда менее внушительную добычу. Освободившись, Брак с любопытством изучил конструкцию, отметив для себя тупые, скругленные края зубьев, а так же туго скрученные синеватые жилы заместо плоских железных пружин. Давление они развивали огромное, не разожмешь, но скорость схлопывания невелика. Основной задачей капкана явно было не убийство, а простое удержание жертвы на месте, в пользу чего говорила тянущаяся от ловушки искусно замаскированная цепочка, крепившаяся к стволу ближайшей плакальщицы. Удобно – шкуру зверя капкан вряд ли повредит, зато не даст сбежать. Достаточно раз в несколько суток навещать тропу к водопою, чтобы проверить ловушку и добить обессилевшего зверя.

Вопрос оставался лишь в том, как неведомый охотник планировал тащить тушу к себе на стоянку или еще куда, учитывая возможные габариты добычи, но ответ пришел сам собой. Точнее, приплыл.

Брак как раз возился с капканом, неумело пытаясь замаскировать его грязью и ветками. К неизвестному охотнику, установившему ловушку, у него не было никаких претензий, кроме гордости ничего толком не пострадало. А вот лишать незнакомца возможной добычи, да еще и при том, что в скорости их, возможно, ожидает встреча… Поэтому калека и решил вернуть все как было, в меру своих сил и возможностей. С устройством взведения он разобрался быстро, квадратного ключа под винты не было, но свести его из ложки было парой пустяков. А вот с маскировкой провозиться пришлось куда дольше, да и результат вышел откровенно паршивый – в исполнении Брака спрятанная ловушка напоминала неопрятную кучу веток и листвы, темным пятном выделяющуюся на склоне. Попасть в столь очевидную западню могло бы только самое слепое и тупое животное в лесу, но парень на собственном опыте убедился, что даже такую возможность исключать нельзя.

Он сыпанул поверх шедевра маскировки последнюю горсть хвои и уже было собирался сполна насладиться ледяным гостеприимством речной воды, когда ветер донес до его ушей то, что при сильно развитом воображении можно было бы даже назвать песней. Если вообще можно назвать песней то, что на семь слов из десяти состоит из грязной брани, а оставшиеся три являются различными вариациями слова “ежик”.

Брак торопливо укрылся за ближайшим деревом, во все глаза разглядывая диковинное для себя зрелище.

Из-за поворота реки, вниз по течению, сплавлялась вереница плотов. Хотя, плотами эти грубо обвязанные веревкой бревна назвать было сложно, более подходящего слова парень не знал. Их было с десяток, плыли они точно по центру реки, неспешно и даже вальяжно. На переднем сидел полуголый и загорелый русоволосый парень лет пятнадцати, вооруженный длинной жердиной, которой он орудовал с завидной ловкостью, – меткими тычками подправлял курс ведущего плота, не давая ему прибиться к берегу. Он-то и горланил похабную песенку, безжалостно насилуя безмятежную тишину лесной реки своими выдающимися музыкальными талантами.

Брак поначалу собирался отсидеться в укрытии, но потом передумал – парень не выглядел опасным, да и кроме него на сплавляющихся бревнах никого не было. Если уж придется заводить знакомство с местными лесовиками, то стоит начать с тех, кто не попытается при первой возможности перерезать собеседнику горло. А парень на плоту выглядел настолько неопасно, насколько в такой ситуации вообще возможно. Поэтому калека осторожно вышел из-за дерева и помахал рукой, чем сразу привлек к себе внимание.

Лесовик махнул в ответ, после чего рыбкой скользнул в воду и за несколько широких гребков оказался рядом с водопоем. Выбрался на берег, по-собачьи отряхнулся и уставился на Брака, с недоумением разглядывая драную летную куртку и общий потасканный вид калеки. На болтающийся на груди жахатель он не обратил никакого внимания или весьма талантливо сделал вид, что не замечает оружия.

– Ближе не стоит, – поприветствовал его Брак. – Тут капкан стоит.

– Он тут всегда стоит, – пожал плечами лесовик. – Дароган все надеется поймать своего синего фелинта. Тут почти у всех водопоев ловушки.

– Понаставили…

– Не говори. Дару за них уже морду пытались чистить, когда лесоруб со старой вырубки чуть без ноги не остался. Все равно ставит.

– Упертый, – кивнул калека, внутренне поежившись. – Я Брак, механик из вольников.

Лесовик недоверчиво, и даже слегка завистливо, присвистнул, кинув косой взгляд на проплывающие мимо бревна. Те шли ровненько, как по линейке.

– А я – Нейген. Плотовик из Приречья.

– Далеко отсюда?

– Приречье-то?

Нейген поднял взгляд к небу, нахмурил брови и принялся что-то высчитывать.

– К вечеру доберешься, если пешком. Вверх по течению иди, не пропустишь. Только на вырубки не суйся, там змей полно, – он помялся. – А тебе зачем?

Брак на секунду задумался, стоит ли выкладывать случайному знакомому свою историю, но сам себя одернул. Если уж ему так или иначе предстоит ее рассказать, не стоит начинать с непродуманного вранья. Поэтому он выдал загодя приготовленную версию, которую успел составить за время странствий по лесу:

– Мне к людям надо, хоть каким. Неделю уже по лесу блуждаю, жрать хочу. И спать. И еще много чего хочу, – калека мечтательно прищурился и пояснил: – К островитянам на цеп нанялся, гравки им в порядок привести. И привел… на свою голову.

– Кинули? – сочувственно спросил лесовик.

– Не успели, я с фолшером спрыгнул. А то бы скинули, наверняка. Островитяне…

– Тут все кидают, – кивнул Нейген, – Мне на нижней вырубке обещали за бочонок пива дать пилой поработать, но не дали. Сказали, что банки закончились, дескать, приходи в следующий раз. А в следующий раз говорят: “Какой бочонок?” и глаза круглые делают, как у совы. С лесорубами вообще лучше не связываться, они злые, когда трезвые. Ты к ним не ходи, они чужих не любят. А фолшер – это что?

Калека проследил взглядом проплывающий мимо плот, последний