Кукла дядюшки Тулли - Кэмерон Шэрон Страница 43

— Ой, да ладно, — прервал его Локвуд. — Ты только посмотри на них, Томас. Это просто воровской притон какой-то. Каждая живая душа в этой комнате знает, зачем мы явились. Почему еще та девица припустила от нас прочь, как загнанный заяц? Так что давайте поскорее разберемся со всем этим, верно? Мы ужасно опоздали, так что если мы не покончим со всем в ближайшие полчаса, некому будет отпирать ворота в лечебнице доктора Уитби…

Мистер Пердью только хмыкнул, и миссис Джеффрис начала нести какую-то околесицу, а борода судьи задумчиво двигалась вверх-вниз. Я едва слушала кого-то из них, потому что со всей силы вцепилась в спинку несчастного кресла. Я не просто злилась, я кипела яростью и просто чудом не отломила кусок дерева от кресла. Элис Тулман оказалась не просто жадиной, а трусливой жадиной, у нее не нашлось достаточно храбрости, чтобы назвать собственное имя. А эти двое уже все решили: похоже, они запрут дядю в больничную палату даже без должного осмотра.

И тут вдруг я почему-то осознала, что этого не произойдет. Не требовалось ни логического подтверждения, ни чего-либо другого — я просто поняла это. Не важно, если остаток жизни я проведу, побираясь на улице или в работном доме. На этот раз жадным помыслам тетки Элис суждено остаться неудовлетворенными. Все пойдет своим чередом, наступит следующий год, следующий месяц, даже следующий день, и никто не посмеет смотреть на дядю Тулли вот так. И этот противный судья пальцем не коснется дяди. Мой голос громом раздался над болтовней и гулом и заглушил все остальные голоса.

— Джентльмены, я прошу прощения, но, по-видимому, вы совершили ужасную ошибку. Вряд ли вы найдете в этом доме то, что ищете. Сумасшедших здесь нет.

Снова воцарилась тишина, и краем глаза я заметила, как отвисла челюсть у миссис Джеффрис. В глазах снова помутнело, и мне пришлось опять вцепиться в кресло.

— Возможно, вы обратились по неверному адресу. И если вы так опаздываете, то не смеем вас больше задерживать. Может быть, попросить кого-нибудь проводить вас?

Меня чуть ли не трясло от злости, я вся горела. Я скорее чувствовала, чем знала, что Лэйн сейчас стоит прямо за моей спиной. Я посмотрела пристально на мужчин, стоявших в другой части комнаты, и заметила, что лицо мистера Пердью странно вытянулось. Мистер Локвуд перевел взгляд с меня на Бена, которого он, по-видимому, признал самым ответственным в нашей компании.

— Сэр, если бы были так любезны проводить нас к мистеру Фредерику Тулману…

— Фредерик Тулман — почтенный пожилой джентльмен, — заявила я громко и так четко, что даже глухой мог бы понять. — Не исключено, что его скоро произведут в пэры.

— Вот именно, — поддакнула миссис Джеффрис.

— Без сомнения, это произойдет через год или два, а в данный момент…

— Кэтрин, — тихо шепнул позади меня низкий голос, и я вздрогнула, — Кэтрин, постарайся стоять прямо…

— …а в данный момент… мистер Тулман такой же вменяемый, как и я, независимо от того, что там моя… что бы тетя Элис не… не говорила об этом…

— А вы, получается, мисс Кэтрин Тулман, юная леди? — переключился на меня Локвуд. Я растерянно моргнула. — Хм, я так и думал, что это вы. — Он вздохнул и повернулся к Бену. — Мистер Элдридж, бесполезно изображать джентльмена. Если мистер Тулман здесь, просто отведите нас к нему и покончим с этим. Нас ждет очень компетентный доктор…

— Но вам же сказали, что с мистером Тулли… мистером Тулманом все в порядке.

— Дяди… Мистера Тулмана нет дома, джентльмены, — медленно проговорила я. Голова ужасно закружилась, мне стало невыносимо жарко. Но эти гадкие люди должны понять, нужно заставить их уйти. — Мистер Тулман отправился в поездку, очень долгую поездку…

Вокруг моей талии обвилась рука, и я почувствовала сзади его тело, единственную надежную опору во всей комнате.

— Похоже, произошла какая-то путаница… — начал мистер Пердью.

— Я никогда ни в чем не путаюсь, молодые люди, — ледяным тоном отчеканила миссис Джеффрис. — Можно ли быть так же уверенными насчет вас?

Я почувствовала, что где-то за плотной занавеской моего воображения начинают копошиться застарелые ночные кошмары. Пальцы будто жгло раскаленным железом, от невыносимой боли я вся взмокла и обхватила себя руками, пытаясь собраться.

— Мы бы хотели поговорить с мистером Тулманом на предмет вменяемости…

— Стой, — нашептывал тем временем низкий голос. — Боже мой, Кэтрин, прошу, удержись на ногах…

— …конечно же, не его собственной персоной. Признаки сумасшествия…

Мои ноги пожирало невидимое пламя, медленно, сантиметр за сантиметром поднимаясь все выше.

— …наблюдались у его племянницы, Кэтрин Тулман.

Рука, обнимавшая меня сзади, сжалась. Сумасшедшая? Теперь все встало на свои места. Кэтрин Тулман действительно видит вещи, которых не существует на самом деле.

— Бог ты мой, Джон, смотри! — раздался голос мистера Пердью. — У нее, кажется, припадок…

— Она просто пьяна, — возразил низкий голос. Я тем временем пыталась смахнуть пламя с ног. Оно жгло и жалило, как тысячи злобных муравьев… муравьи…

— Я бы сказал, что у нее припадок.

Кто-то пытался удержать мои руки, но я пыталась смахнуть муравьев, стряхивала их изо всех сил. Они жалили меня и уже заползли прямо на шею. Пот капал у меня с носа.

— Вот что, — сказал мистер Локвуд. Он подошел уже совсем близко. — Дай ее мне, сынок. Я не причиню ей вреда…

— Нет! — завопила я из последних сил, едва переводя дыхание. — Нет! Дайте мне… прогнать их…

А затем случилось землетрясение. Я забилась в конвульсиях, вырвалась из державших меня рук и камнем рухнула на пол, стуча зубами. Во рту появился соленый привкус крови, меня звали разные голоса, и кто-то визжал: «Доктора!», а затем раздался голос: «Посмотрите на кролика!».

Я с трудом разомкнула веки и увидела Бертрама на столе, странно дрыгающего лапами. Его пасть была совсем белой от пены, будто он наелся сливок. В руке мистера Локвуда показался пистолет, поднялся на уровень груди, и из его ствола вылетел кроткий злой язычок пламени. Звук выстрела я услышала уже гораздо позже, и он донесся до меня будто совсем издалека. Я изможденно закрыла глаза и провалилась в какую-то яму.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Я была заперта в коробке, скована, пригвождена к месту и не могла ни шевельнуться, ни слышать, ни видеть что-либо, только думать, да и то — все мои мысли были спутанными и расплывчатыми, как пятна керосина в лужах. А еще была боль. Она была везде, от нее некуда было спрятаться. Сильнее всего болело у меня в самом центре, кололо и жгло, и ничего с этим нельзя было поделать. Я даже не могла застонать или свернуться клубком, оставалось только смириться с тем, что она есть, и терпеть.

Когда окружающий вакуум и боль уже невозможно было вынести, заключавшая меня коробка перевернулась и затем встала на место, подчиняясь каким-то внешним силам. Мне показалось, что меня рвет, но даже это выходило за пределы моего контроля. Затем боль схлынула, утихла, сжалась в точку, и наступила тишина, глухая и усталая. В мире не осталось ничего, кроме мрака, моего измученного тела и моей коробки. Я сломанной куклой неподвижно лежала внутри.

Прошла вечность. Я начала различать звуки — откуда-то издалека иногда доносилось поскрипывание половиц, поворот дверной ручки, плеск воды в стакане. Затем раздался хрипловатый бас миссис Браун, и ему отвечал какой-то незнакомый мужчина. И мое имя. Низкий голос тихо и нежно шептал его совсем рядом, и большая жесткая ладонь часто держала мою руку. В такие моменты меня окутывали тепло и умиротворение. Я могла дышать полной грудью, и меня тут же убаюкивало и уносило куда-то.

Когда я очнулась, в окна спальни Марианны глядел хмурый полдень. Такой свет бывает только тогда, когда небо затянуто тяжелыми облаками. Горела всего пара свечей, а остальная часть комнаты тонула в полумраке. Я некоторое время смотрела на огоньки свечей, а затем на нежно-розовый балдахин над кроватью. Когда мне наконец надоело его изучать, я перевела взгляд и увидела Мэри с заплаканными красными глазами и осунувшимся лицом.