Кукла дядюшки Тулли - Кэмерон Шэрон Страница 47

Он аккуратно положил рыбу в коробку.

— А она не взорвется? — спросила я, пытаясь отвлечь его от Дэйви.

Бен просто засветился от удовольствия, повергнув меня в полнейшее недоумение.

— Как же это сообразительно с вашей стороны, мисс Тулман. — И он засмеялся во весь голос. — Да, она конечно же взорвется.

Он извлек из кадки с водой маленький, насквозь мокрый бочонок, положил в него сверток с пухом и убрал его в тот же ящик с опилками. Затем взял со стола дядину лодку и повернулся ко мне, крутанув пальцем колесо.

— Мисс Тулман, это называется гироскоп, — сказал он. — Идея проста, но здесь она применена совершенно новаторским способом. Это гениально.

Он засунул лодку в ящик и сверху неаккуратно бросил стопку своих записей и чертежей.

— Разве я не говорил вам, что мы живем в фантастическое время? В наш век нет ничего недостижимого, и полезные идеи всегда будут достойно вознаграждены. Но, к сожалению, я уже опаздываю и потому должен сказать вам адье, дорогая.

Он тихонько засмеялся собственной шутке, и тут вдруг, к моему ужасу, стремительно подошел ко мне, грубо ухватил за волосы на затылке и с силой поцеловал.

— И в этом вы тоже сами виноваты, — сказал он. — Не надо было так кокетничать на дне рождения. Вы слишком милы. Слава богу, что таких, как вы, в Париже толпы. Прощайте, мисс Тулман.

Он осторожно взял коробку, шагнул на лестницу и обернулся. Я все еще не пришла в себя от шока и стояла истуканом.

— Сегодня утром совет деревни встречается с мистером Локвудом. Уже совсем скоро — ведь почти рассвело. Осмелюсь сказать, что эта встреча забьет последний гвоздь в вашем гробу. К сожалению, у меня нет с собой ваших любимых огурцов, но прямо под верстаком есть бутылка кларета. Судя по вашей реакции вчера, вам этого будет более чем достаточно. Я просто замучался с дозами, ни разу не получилось подобрать правильно. Но, мисс Тулман, в мире существуют гораздо более страшные вещи, чем смерть от передозировки опиума. Думаю, вы предпочтете ее растительной жизни в Лондонской королевской больнице. — И он ухмыльнулся своей фирменной улыбкой. — А теперь о’ревуар.

Заскрипели ступени, захлопнулась дверь подпола, и я услышала, как в замке поворачивается ключ. Я снова села на пол, окруженная жуткой пороховой вонью и пылью, в неверном свете от лампы Бена, и подумала о смерти от опиума. Лауданум изготавливают из опиума, и вот что было в бутылках наверху. Сейчас было слышно, как Бен бьет их на осколки. Не это ли лекарство пропало из лазарета в ту ночь, когда убили старика? Мистер Купер сказал, что его просто переставили, но он сам подписал это свидетельство. Бутылки лауданума, и куски сахара с горьковатым, уже знакомым вкусом… В Лондоне существовали так называемые опиумные нормы, я что-то читала о них в газетах. Люди — в основном моряки — подсели на крючок сомнительных наслаждений, и никто не мог остановиться, и бессвязные, бредовые сны в конце концов сводили их с ума.

И в этот самый момент, сидя на полу в подвале, в изорванном, грязном платье, готовясь к поездке в сумасшедший дом, я испытала один из сильнейших приливов счастья за всю свою жизнь. Кэтрин Тулман вовсе не была сумасшедшей. И ее даже не отравили. Кэтрин Тулман просто подмешивали наркотики. Я вспомнила об одной из прокипяченных бутылок с лауданумом с коричневым осадком на дне. Этот опиум можно было затем соскрести и смешать с сахаром. И Дэйви об этом знал, так же как знал, что в мою комнату можно пройти через гардероб, поэтому тайком проходил через детскую и подменял у меня злополучный сахар.

Потом я вспомнила, как стали пропадать мои вещи, как менялись местами портреты, и свою шляпу на флагштоке. Дэйви, способный так тихо передвигаться и так хорошо прятаться, знал все ходы и выходы из дома… Как же Бену удалось прижать его? Но и это я скоро поняла. Бертрам. Бену просто нужно было пригрозить сделать что-нибудь с кроликом, и у Дэйви не оставалось выбора. Мне вспомнился его странный, пустой взгляд, и то, как он тянул меня за руку подальше от дома Бена, когда тот позвал меня на чай. Какое же чувство вины должно было глодать несчастного ребенка и как он рисковал, приведя меня сюда и пытаясь все объяснить.

Но зачем Бену понадобилось заставлять Дэйви делать все это? Бену было выгодно, если дядя останется в Стрэнвайне и я не поеду к тетке, но теперь уезжал он сам. Если мистер Локвуд начнет копать и задавать вопросы, дядя снова окажется в опасности. Бен сказал, что получил то, чего хотел. Но что он хотел? Что ему было нужно?

Я поднялась на ноги, отряхнула руки и так тихо, как это было возможно, прокралась к столу. Сверху то и дело раздавались шаги. Но мне ничего не удалось обнаружить, только бутылку кларета под верстаком, как Бен и обещал. Он забрал все бумаги, как и бочонок с порохом, так что запах почти пропал или я уже принюхалась. Остались только инструменты, клочки бумаги и грязь — то же, что и в любом другом подполе. Силы покинули меня, я снова села перевести дух, прикрыла глаза и вместо того, чтобы копаться в хламе перед собой, стала копаться в собственных мыслях.

Бен Элдридж сказал, что поедет в Париж. Он забрал с собой не только рыбу, но и лодку дяди Тулли, лодку с новым крутящимся механизмом, гироскопом, который удерживал ее ровно на киле так же, как и дракона на башне. А потом я вспомнила. В день, когда заводили игрушки, Бен говорил что-то о том, что дракон и рыба работают по одному принципу. Что, если у них обоих внутри был гироскоп? Я вспомнила изумленный вид Бена, когда он стоял перед лодкой на моем дне рождения. Если он понял, как работала рыбина дяди Тулли, что это могло ему дать? Ему не нужна была просто плавающая рыба, ему нужна была рыба, которая может… взорваться.

Я вытаращила глаза и закрыла ладонью рот. Я представила себе, как злополучная рыбина плывет под водой, бесшумно и незаметно. Она держит свой курс и сохраняет глубину, и когда сталкивается с чем-то твердым, например с килем корабля, происходит взрыв. У деревянной лодки нет никаких шансов против такого оружия. Раньше Бен говорил о том, что появятся новые корабли с металлической обшивкой, поэтому их корпус станет неподвластен артиллерийскому огню, но что он сказал сейчас, пять минут назад? Что теперь нет ничего недостижимого… И он не ехал в Лондон, он ехал в Париж, во Францию, где с радостью заплатят за возможность потопить лишний английский корабль.

Я посмотрела вверх. В доме все стихло. Бен уничтожит меня за это. Я вспомнила о папе, как он пропал в море и волны сомкнулись над его головой. А что будет с Дэйви? Что Бен сделает с ним, когда поймает? Все, что захочет, подумала я.

Я вскочила на ноги, беспомощно завертелась, схватила коробку и вытряхнула ее содержимое на верстак. Инструменты громко бряцали в тишине. Я выложила их на свет от фонаря и нашла то, что мне наверняка подойдет. Тонкую, острую стамеску.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

На то, чтобы выковырять шурупы из подвального люка, понадобилось больше времени, чем я думала. Когда удалось выковырять первую петлю, пришлось подпереть люк деревяшками и камнями, которые нашлись в мастерской. Но когда я наконец покончила со всеми петлями, он вывалился из проема и рухнул на пол. Я выбежала в дом, босиком, вся запачканная грязью, в замызганном бирюзовом платье. Солнце уже освещало дорожку перед домом. Нужно было найти Дэйви.

Я бегом пронеслась через ворота на главную улицу, и меня тут же схватили за локоть. Я взвизгнула и увидела перед собой лицо Лэйна.

— Где он? — выдохнула я.

— Кто? — Лэйн недоуменно уставился на меня. Его волосы спутались, на подбородке торчала утренняя щетина. — Ладно, проехали. Бежим, скорее.

Он пустился бегом вниз по улице, таща меня за собой. В другой руке он сжимал винтовку.

— Я должен был знать, что ты полезешь туда… — пробурчал он скорее сам себе. — Должен был догадаться… — Он был озлоблен и взволнован одновременно, и я совершенно не понимала, о чем он бормочет.

Я вырвалась и остановилась.