Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф / Сумеречный_Эльф" Страница 49

— Противно, — протянул Ли. — Но у нас вроде как дело легендарного сомна.

— Мне кажется, они как-то связаны, — задумался Джоэл. — Этот сомн, средство для «сна без снов» и поместье Ленца.

— И как же?

— Пока не знаю.

— Ну да, твое непревзойденное чутье! — закатил глаза Ли. — Опять погоня за призраками.

— У нас есть адреса, — задумчиво протянул Джоэл, закидывая в рот щедрую пригоршню кофейных зерен и тут же вспоминая, что неплохо бы поесть что-то более существенное. Но потребности тела отодвигал настоящий ураган мыслей, взметнувшихся в голове: средство от снов, поместье Ленца, легендарный сомн, скрытые архивы. Все как-то пересекалось, все началось то ли пять, то ли семь лет назад. А Рыжеусый может знать что-то из сведений, скрываемых Уманом, хотя Джоэл пока не представлял, каким образом.

— Ли! — вскинулся он. — Сколько лет назад начали применять стимуляторы?

— Ну… Как я вышел на службу, так и стали, — смутился напарник. — Помнится, это тогда новинка была.

— Ты вышел на службу в двадцати три года. Семь лет назад! — воскликнул Джоэл. Он все еще не мог сформулировать важнейшую гипотезу расследования, но уже чувствовал, что постепенно нащупывает неочевидные связи. Уман, стремясь утаить тайны цитадели, только неуклюже выдавал их. Теперь Джоэл не сомневался, что пожар в доме Ленца и пропавшее досье имели прямое отношение к прошлому Верховному Охотнику и всей организации. Но каким образом? Догадки распадались на сотни версий.

— Семь лет. И что? — не понимал важности информации Ли, широко зевая: — Джо, нам бы перед дежурством отдохнуть и поесть.

— Да, отдохнуть бы… Потом. Ли, я понимаю, это тяжело. Придется заниматься в нерабочее время, ведь это не совсем наше дело. А, может, совсем не наше. Вернее, кто-то очень хочет, чтобы было не наше. Поэтому наше. Или только мое, если не хочешь. Ли, ты со мной? — неуверенно спросил Джоэл, от нахлынувшего воодушевления глотая буквы и слова.

— Я всегда с тобой, Джо! — Ли радостно хлопнул по плечу, и Джоэл с невероятной радостью осознал, что противная отчужденность между ними окончательно исчезла. Он пообещал себе, что больше Ли никогда не увидит снов, в которых напарник исчезает в тумане. Зато над ними сгущался туман опасных секретов Вермело.

Глава 11. Утраченные маяки

Вечером снова пошел дождь, противные невидимые нити хлестали по лицу, вода сочилась за шиворот. Темнота расплескалась по городу, как вихрь вороньих перьев. Названия улиц возникали смутными тенями, но смысл написанного ускользал из-под ресниц, и только хорошее знание города помогало не заблудиться. Снова проплыла улица, названная в честь некого Делло — героя забытой войны. За ней следовали закоулки и переплетения дворов. Несколько раз охотники прошли мимо дома, возле которого пропала старуха-гадалка. Потом сапоги ступили на скользкие крыши, и снова пришлось балансировать в тусклом натужном мерцании пары масляных ламп. Все это медленно изматывало, почти сводило с ума.

— Сейчас бы увидеть свет маяка, — мечтательно вздохнул Ли ни с того, ни с сего. Они стояли на узком карнизе, едва не срываясь под порывами ветра.

— Какой еще маяк? — устало протянул Джоэл. — Ли, что ты за чушь вечно мелешь?

— Не чушь! — возмутился напарник. — А быль. Маяк есть. Я его видел.

— И почему именно сейчас хорошо его увидеть? — не понимал Джоэл. Он когда-то читал про маяки — высокие башни с лампами наверху, но ничего определенного про них не помнил. Ли объяснил голосом печального сказочника:

— Да потому, что в давние времена, когда Вермело еще выходил к морю, маяки освещали путь кораблям, попавшим в шторм. А мы сейчас что те корабли. Только море всюду вокруг — и над головой. И под ногами. Нам бы на башнях маяки установить. Вот я к чему.

Бурные порывы добавляли рассказу драматические нотки, как в лучших сценических постановках, с той лишь разницей, что декорациями выступал их гнилой продрогший город. Дождь хлестал все немилосерднее, а Ли с непривычной безмятежностью плыл сквозь непогоду. Казалось, он не ступает по черепице, а летит с раскинутыми крыльями-руками.

— Красивая побасенка про корабли и море, — угрюмо пробормотал Джоэл.

— Быль это! Я видел маяк, — упрямился Ли.

— Где?

— За стеной. Он мерцал в Хаосе. Представляешь?

— Что тебе на стене понадобилось? Ли, ты меня пугаешь.

Джоэл за все свои лихие годы ни разу не влезал на городские укрепления. Его всегда больше занимали насущные проблемы, а не какой-то мир за стеной. Здесь и в своем маленьком мирке нелегко выжить. Что уж глядеть в Хаос? Чтобы лучше осознать: все они замкнуты в добровольной клетке? Так это он и сам ощущал еще с детства, с тех времен, когда их держали в приюте, словно арестантов, лишний раз не выпуская на улицу. Наверное, там и отбили интерес к поискам неизведанного.

Но в Ли жила душа неисправимого романтика, напитанная образами старинных книг. Он восторженно живописал:

— Это еще давно. Мне лет двенадцать было. Я от любопытства забрался на башню, пока караул не видел. Там стена выщербленная была, карабкаться легко. Забрался и стою. И почему-то радуюсь. За стеной — чернота. И Змей. Да, точно Змей, дышит, шипит, но его не видно, он и есть эта чернота. А потом гляжу — блеснуло что-то вдалеке, за стеной. Вот так я маяк и увидел! Он был такой… зеленый. И мерцал, точно сердце билось — «тук-тук». Вот правда, точно в этой темноте билось чье-то зеленое сердце, какого-то другого существа, не темного, как Змей. А доброго, озаряющего путь.

— Допустим, уцелел маяк, — сдержанно кивнул Джоэл, недовольно глотая дождь, скатывавшийся вдоль длинного носа. Плотный шарф, обмотанный вокруг головы, и широкополая шляпа не спасали от всепроникающей сырости.

— Не просто уцелел, Джо! — воодушевленно твердил Ли, не замечая ни скользкого ската крыши, ни промозглой погоды, погрузившись во времена своего детства. — Он светился. Значит, кто-то его зажигал. Значит, для чего-то понадобилось. Я тогда подумал, а сейчас опять вспомнил: а что если уцелел не только Вермело? — Джоэл вздрогнул от очередной крамольной мысли любимого. — Что если и другие города успели возвести энергетические щиты? И вот они шлют нам сигнал! Но никто не хочет его принять. Никто не хочет поверить, что мы не исключительные, не последний островок цивилизации.

— Опять твои бунтарские мысли. Ли, не говори об этом так громко, — зло шикнул на него Джоэл. — Маяк мог быть зеленым глазом еще какого-нибудь змея. Или твари похуже. Или просто маяк — это древний механизм, который не выключили. Вот он и мерцает вхолостую, не может остановиться.

— Как и все мы. Ждем чего-то и ждем. Не можем остановиться в этом ожидании. Не можем просто жить, — серьезно ответил Ли и ссутулился. — Будто в осаде. Но в истории древних войн осады рано или поздно заканчивались. А чего ждем мы? Весь наш город — корабль в бурю, который не видит маяка. Куда мы все несемся? Куда нас влекут волны времени? В тихую гавань? На острые рифы? Никто не знает.

Говорил он плавно и складно, почти нараспев, точно заученную роль, точно давно намеревался высказать все наболевшее на сердце. Это только с виду Ли выглядел беззаботным хвастуном. Но он по-настоящему переживал за их город, за их маленький мир, затерянный кораблик в бушующих темных волнах. Джоэл разделял с Ли эти образы, но боялся поверить, что где-то существует другой такой же город, о котором, возможно, намеренно умалчивают.

— Нет, Ли, я всерьез опасаюсь, что ты начнешь писать брошюры для революционеров, — мотнул головой Джоэл, сурово нахмурившись: — Говорить ты умеешь, я не спорю. Но у нас есть дело. Вермело выживает, потому что каждый занимается своим делом. Каждый на своем месте, каждый получает то, что заслужил.

Грубые интонации сквозили ненастоящей суровостью, неискренность ранила Ли. В свете масляной лампы обесцвеченно-желтое лицо разочарованно скривилось, густые брови поползли наверх. Опущенные уголки плотно сжатых губ придали тонким чертам скорбный вид.