Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир Страница 55

— Хелен?

— Они любили друг друга, были близки с самого детства, он уже собирался сделать ей предложение руки и сердца. Фу, мерзость!

— И вы решили разрушить их счастье, — констатировал Джеймс.

— Не «их». А только его.

— Хелен сказала, что заболела после того, как Лемюэль приходил к ней на чаепитие. Это были вы? Вы отравили ее?

— Отравил? — презрительно бросил Хороший сын. — Травят ядом, Джеймс. Или протухшей рыбой. Я заразил ее. Есть разница. Боюсь, из тебя не выйдет аптекаря, если ты не понимаешь эту разницу. Именно здесь, — он кивнул на шкаф с недугами, — хранилось то, что помогло бы мне разрушить счастье Плохого сына. Зараженная легочная пыль. Ужасная неизлечимая болезнь, сам след которой стерли из памяти этого города.

Джеймс почувствовал, как все внутри свернулось от ужаса.

— Гротескиана? Вы… заразили Хелен гротескианой?

Хороший сын усмехнулся.

— Это было несложно. Сложнее было объяснить старику Клоппу, как сделать так, чтобы зараза не разошлась по городу. А еще я дал ему совет: несколько ударов чем-нибудь тяжелым пойдут несчастной больной на пользу…

Джеймс сжал зубы. Он не видел в этом чудовище ничего от Лемюэля. Это были совершенно два разных человека. Он вдруг поймал себя на мысли, что Темный Попутчик даже не особо похож на кузена.

— Но ведь лекарство от этой болезни есть. Прадедушка изобрел его, а Лемюэлю почти удалось восстановить старый рецепт…

— Меня убедили, что он никогда его не получит.

— Кто убедил?

Хороший сын прищурился.

— Этого он тебе не рассказал, не так ли? Плохой сын боится, что кто-то узнает. О, как же он боится. Тогда откроется его самая страшная тайна.

— Что это за тайна?

— Плохой сын скрывает, что он — бездарность, никчемность, пустое место!

— Я не понимаю…

— Монстры, дорогой кузен… мы ведь говорили о монстрах. Гениальные монстры из прошлого, которые хранят память о великих свершениях. И кое-кто из времен нынешних ими пользуется. Плохой сын ни на что не способен без памяти прошлых поколений. О, я знаю, о чем говорю, ведь я читал дневник прадедушки.

— Это вы вырвали из него страницы!

— Самые важные страницы.

— Где они?

— Я вернул их владельцу.

— Что это значит?

Хороший сын покачал головой.

— Все должно было быть иначе. Убить его было бы слишком просто. Его ждала другая судьба: куда как более плачевная, чем смерть, и я терпеливо ждал, когда он будет готов. Но после того, что он сделал… нет, я больше не могу ждать. Я разделаюсь с ним, а сперва разделаюсь с тобой, дорогой кузен…

Темный Попутчик аптекаря шагнул к Джеймсу.

«Бежать отсюда! — стучала в голове мысль. — Нужно бежать!»

Джеймс не знал, что будет делать, когда выберется, но это больше не имело значения.

Он попятился, и тут Хороший сын замер. А затем дернулся. Безумный блеск исчез из глаз, в них поселилась пустота. Лицо осунулось, на нем появилась такая знакомая Джеймсу печаль. Он уже видел, как это происходит — тогда, в коридоре, после того, как Хороший сын пытался задушить рыбу Мередит.

Лемюэль вернулся.

— Вовремя! — воскликнул Джеймс. — Вы вернулись очень вовремя, кузен!

— Что… Где я? — недоуменно спросил аптекарь. — Джеймс, что происходит? Голова кружится…

Лемюэль сделал шаг и покачнулся. Джеймс бросился к кузену и подхватил его под руку.

— Нам удалось, Лемюэль! Удалось! Мы отыскали лабораторию! И лекарство не потре…

Лицо Лемюэля вдруг исказилось, его губы скривились в усмешке, и Джеймс запоздало понял, что это никакой не Лемюэль.

Хороший сын, отыграв роль, схватил его за горло и принялся душить.

Джеймс захрипел. Он попытался разжать пальцы этого чудовища, но тот сжимал их все сильнее. На его губах выступила слюна.

— Ты помог убить моего отца, — прошипел он в самое лицо Джеймса. — Ты за это поплатишься.

Хватая ртом воздух, Джеймс неосознанно вцепился в лицо Хорошего сына, ногти вонзились в кожу, но тот не обращал на это внимания — лишь скалился и исступленно рычал:

— Умирай… умирай… не сопротивляйся… умирай…

И Джеймс перестал сопротивляться. Он сунул руку в карман и выхватил оттуда флакон — с виду обычный флакон с духами… Дрожащими пальцами он со всей силы сжал маленькую резиновую грушу.

Раздалось шипение. Вырвавшееся из флакона облако светящейся желтой микстуры объяло Джеймса и Хорошего сына.

Темный Попутчик аптекаря недоуменно застыл, глядя на висящие в воздухе искорки. В его нос и искаженный рот проникли несколько.

Хороший сын отпустил Джеймса и сплюнул, зажал лицо руками, пытаясь защититься от микстуры, но было поздно.

Лекарство начало действовать почти мгновенно. Хороший сын округлил глаза, а затем застыл, словно его парализовало, и закричал.

Джеймс отпрянул и, потирая горло, в ужасе уставился на него.

Хорошего сына начало корежить. Он жутко задергался, выкидывая в стороны локти, с хрустом согнулся пополам, словно его хребет подломился. А потом резко разогнулся. Голова его заходила ходуном на шее. Скрюченные в судороге пальцы схватились за грудь, будто он пытался разорвать ее. Жилетка треснула, в сторону отлетела пара пуговиц.

И тут он вдруг замер. Искрящееся облако медленно таяло. Эхо от криков угасло.

— Лемюэль? — осторожно спросил Джеймс. — Это уже вы?

Аптекарь не отвечал. Часто моргая, словно пытаясь избавиться от соринок в глазах, он окинул взглядом лабораторию.

Джеймс не решался подходить — вдруг это очередная уловка Хорошего сына.

— Лекарство. Оно подействовало?

Лемюэль поглядел на него. Его взгляд все еще казался отсутствующим, но Джеймс не верил.

— Я… не знаю, — ответил аптекарь.

Джеймс решил проверить:

— Кажется, оно подействовало. Мистер Ххлоб не обманул — он предоставил недостающий ингредиент: светящуюся электриситетную пыль…

Аптекарь хмуро поморщился.

— Не говорите ерунды, Джеймс. Человека, который предоставил мне недостающий ингредиент, зовут мистер Блохх, и он прислал мне лантерны светлячка из джунглей Кейкута.

Джеймс вздохнул с облегчением.

— Это вы. Он исчез? Хороший сын исчез?

— Я не знаю. Его нет… я не могу понять…

— Как вы себя чувствуете?

Лемюэль поднял руку и коснулся царапин на лице, с удивлением уставился на свои пальцы — они были в крови.

— Пустота. Я чувствую пустоту… как будто кто-то близкий ушел… ушел навсегда и…

Он вдруг резко поглядел на Джеймса.

— Что? — спросил Джеймс.

— Вина… моя вина… Я виноват в том, что не позволил отцу все рассказать, что не выслушал его, но сейчас я понимаю — нет, я знаю! — что не мог поступить иначе. Мне горько. Мне больно. Отца больше нет. Это я с ним сделал, верно. Но мной вертели, я был лишь орудием в чужих руках. В руках худшего из злодеев Золотого Века.

— Злодей Золотого Века? Замыкатель? Или…

Лемюэль тряхнул головой.

— Мы справились, Джеймс. Вы справились. Я чувствую, что Хороший сын ушел, оставив после себя лишь скорбь и чувство утраты по отцу. Думаю, доктор Хоггарт сказал бы, что это нормальные, ожидаемые чувства и эмоции, учитывая все произошедшее. Но сейчас не время предаваться унынию и скорби. Я должен спасти свою жену. Должен!

Лемюэль бросился к шкафу и принялся водить пальцем по стеклянным футлярам книг, выискивая нужный.

— Да! «Пандемические поветрия»! Гротескиана должна быть описана здесь!

Вытащив один из футляров, он подошел к столу и, раскрыв его, достал книгу. А затем резко обернулся.

— Очки! Мне нужны очки прадедушки! Вы же нашли их?!

— Нет, Лемюэль… Очков не было.

Кузен в отчаянии возопил и принялся рыскать по столам в поисках очков.

Наблюдая за ним, Джеймс задумчиво почесал подбородок.

— Может, он вернул их на место? А что если они у… Кажется, я догадываюсь, где они…

Он развернулся и бросился в склеп. Оказавшись у постамента, не раздумывая сунул руку под камзол скелета и что-то нащупал. Там, и правда, был внутренний карман, и в нем что-то лежало.