Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф / Сумеречный_Эльф" Страница 56

— Нет. Я не хочу, чтобы Вермело умер, — твердо отозвался Джоэл, почти проснувшись. Он рычал, не размыкая губ, силился произнести в реальности, но во сне слова оглушали.

— Зависит от тебя. Я слаб здесь. Слишком слаб, — простонал ворон, Страж Вселенной, и распался черным легким оперением, оставив лишь сожженные камни.

Джоэл проснулся рывком, непривычно встревоженный. Сердце отсчитывало неумолимо быстрый ритм, вбиваясь гвоздем в грудную клетку. Первым делом он посмотрел в Ловцы Снов и с удивлением не обнаружил ничего, вообще ничего, даже хлопья пепла не застряли меж шелковых нитей. Как будто видение и впрямь происходило наяву. Но когда? И где? В прошлом, в будущем, вне и вокруг времени каждый миг? В голове разрушались рамки привычного понимания, но Джоэл стряхнул с себя оцепенение, выглянул в замызганное окно: часовая башня показывала пять вечера. Значит, до начала дежурства еще оставалось время.

Теперь, когда силы немного восстановились — так хотелось считать, хотя тело ломило — Джоэл счел важным заняться столь редкой уборкой. Комната пропахла гнилью и плесенью, он подушки несло псиной, вернее, потом немытых волос. Потом… Он проснулся в липкой испарине и задумчиво стирал ее рукавом, подходя к колодцу, чтобы набрать воды для умывания и стирки.

Выйдя на улицу, Джоэл удивился, что в небе не повисла воронка, не летали вокруг трупы. При свете Желтого Глаза город даже выглядел симпатично, вернее, ханжески пристойно. Но если и впрямь Змей выбирал новых сомнов по велению своей ненормальной игры, то не было деления на спасенных и проклятых. Лишь воля жестокой вероятности, невидимой руки, которая всех заставляла умирать раньше срока.

«Если существует Змей, то почему не существовать и ворону-фениксу, Стражу Вселенной. Надо наведаться к святителю Гарфу как-нибудь. Он же у нас спец, — подумал Джоэл. — Или наоборот не надо. Вот наслушаешься его, и мерещатся Стражи Вселенной».

Несмотря на то, что охотники сражались с порождениями кошмаров, Джоэл никогда не верил в вещие сны, предсказания и толкование потаенных символов, скрытых в ночных видениях. Психологи, настоящие, умные, которые еще уцелели в цитадели, утверждали, что сны проецируют лишь то, что видел человек в течение дня или в течение жизни, естественно, искажая и перемешивая с комплексами и тревогами.

Джоэл сложил простую картину: город с детства въелся в память, Змея они все невольно созерцали. Про Стража Вселенной еще в давние времена пела гимны одна небольшая секта, последним адептом которой оставался старик Гарф. Джоэл давно не заглядывал к нему, и теперь сомневался, стоит ли. Святитель Гарф всегда слишком воодушевленно твердил о Страже Вселенной. Настолько воодушевленно, что мог заразить этим бредом других. Значит, все-таки заразил, раз во сне пришел исковерканный образ легенды. Все понятно, и просто, и складно. Но вот море… Море Джоэл не видел никогда.

Он смотрел в темноту колодца, вдыхая сырость — нет, она не шла в сравнение с соленым бризом. Но насущные дела звали вернее смутных голосов. Он набрал полные ведра и потащил к себе наверх.

— Всю лестницу мне зальешь! — ворчал сосед, неизменно обрюзгший, в серых немытых кальсонах. Он доживал свой век посредственного охотника в довольно ленивом прожигании времени. Работал, конечно, чистильщиком, как и все старики цитадели, но, скорее всего, без особого рвения. Куда уж там! Вся энергия уходила в сварливость.

— Лестница ведет в мансарду, — отчеканил Джоэл. — Мансарда моя. Значит, и лестница не твоя.

— Она общая, — тут же вывернулся вредный старикан.

— Вот именно, общая!

— Все едино — плесенью несет. И от тебя плесенью несет! Плесневелый ты человек! — долетало с нижнего этажа, пока Джоэл открывал окно, чтобы выветрился въевшийся в пол запах плесени с яблока той трапезы, которую они делили с Джолин. И тогда ему снился радостный, почти детский сон о лиловых крылатых кошках, а тот же голос просил поверить, будто красочные джунгли — реальность. Бред, очередной бред.

Джоэл взялся за тряпку и принялся усердно тереть пол. Он не думал ни о чем. Джолин и Ли, с которыми он мечтал повидаться в заточении сна, представали отчужденными, далекими и даже ненужными. Оба измотали так, что Джоэл предпочел бы одиночество. Три дня грядущих выходных — небывалая роскошь в череде безумных событий. И хотелось просто проторчать в отчищенной проветренной мансарде. Не спать, а таращиться в стену, чтобы не думать ни о чем, не проверять адреса, не слышать призывов неземных созданий. Но что останется без мыслей и ощущений? Только пустая оболочка. И одиночество пугало так же, как суета.

Джоэл ждал, как подарка, начала дежурства, чтобы забыться, взять у Грэма и Бима положенное число сетей, намотать на себя тяжелый груз, а потом пауком ползать с крыши на крышу. Медитация без размышлений, ежевечерний ритуал. Возможно, в этом и крылось подлинное счастье для никого, для него, расколотого и потерянного, как ветер в ветвях черемухи.

— Джо, ты же не сердишься на меня? — Голос Ли, как из-за стены, как зеленый свет маяка в бескрайнем бушующем море. Любимый ждал на складе, наматывая сети, а Джоэл даже не помнил, как дошел, когда закончил уборку в комнате и проверил оружие. Все слилось пятном длящегося сна.

Он все еще краем глаза искал воронку в небе, и чудилось, что боковое зрение улавливает страшные завихрения воздуха, где-то там, в вышине Желтого Глаза. Возможно, не Красный убивал горожан, а второй, на вид безопасный. Хотя оба принадлежали единой древней твари, которая уничтожала миры, утягивала жизни. Но все представало далеким, непознанным и ненужным. Лишь бы в этой воронке не оказалась однажды Джолин, лишь бы туда не попал Ли, который теперь застыл, выжидающе подняв брови. Выражение его лица задумывалось как насмешливое, но доморощенный актер на этот раз не скрыл подлинной тревоги. Он боялся потерять, боялся расстаться.

— Нет, не сержусь. И не ревную. Мы ведь так и договаривались, когда начали встречаться, — тут же ответил Джоэл и мирно улыбнулся: — Девушкам-то не досталось?

— Вроде нет. Энн только на словах страшная, так-то она никого почем зря не лупит, — тут же оттаял Ли, навьючивая на себя ловушки для кошмаров.

— А ты этим, конечно, пользуешься, — усмехнулся Джоэл и вспомнил, что обещал Батлеру поговорить с Энн. Да еще в кармане плаща затаилась тетрадь с адресами. На условные выходные хватало поручений, выданных самому себе. Но теплилась надежда, что хотя бы один день они проведут с Ли, только вдвоем, без всяких дел. И если еще час назад Джоэл мечтал об одиночестве, то теперь спокойно переглядывался с другом, который открыто ликовал, что прощен после очередной нелепой выходки. Джоэл не подпитывался чужим чувством вины, но его сердце отогревала радость тех, кем он дорожил.

— Пойдем, чего застыл? — беззлобно поторопил Джоэл широко улыбавшегося Ли.

Смена начиналась спокойно, обещая тихую ночь. По небу не плыли облака, и черемуха у цитадели колыхалась на легком ветру кружевами с платьев утонченных аристократок из Квартала Богачей. Нигде не отмечались следы крови, но боковое зрение все еще подкидывало воронку, отчего Джоэл беспричинно крепко стиснул ладони Ли, когда они выходили из ворот.

— Ты чего? — удивился тот.

— Ничего, — отозвался Джоэл, но голос дрогнул: — Просто… оставайся со мной. Всегда.

Ли просиял и хотел бы обнять, но вовремя вспомнил, что пока опутан Ловцами Снов. Он ответил взволнованно:

— Конечно, Джо. О чем речь? Я всегда с тобой. На твоей стороне. И вообще…

— Удачи на дежурстве! — тут же отмел сентиментальность Джоэл. Им еще предстояла ночь, и где-то по Вермело шатался Вестник Змея, а на Королевской Улице возникали то химеры, то разрубленные дети. От таких впечатлений нельзя спастись, но важно отгородиться толстой броней, как у каменного феникса-ворона.

Реалистичный сон все не отпускал. В концепцию психологов не укладывалось лицо того мальчишки, красивого, с полными губами и утонченным носом, с янтарными глазами старца. Да, именно необычно янтарными. «И кто мне снится? — думал Джоэл, перебирая в голове лица новобранцев Энн и случайных знакомых. — Вряд ли я знал его когда-то. Тогда почему он говорит со мной? Бред, полный бред. Никто не говорит. Но вот Змей…»