Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир Страница 64

— О, Лазарус… — протянул прадедушка. — Мое самое горькое разочарование. Сколько надежд я на него возлагал! Но он оказался таким же тюфяком, как и прочие — те, что были до него. Я был с ним с самого его детства, наставлял, как и тебя. Как думаешь, кто обратил его внимание на механику? Кто помогал ему? Кто дал ему цель в жизни?

— Ты вел его к своей цели.

— Верно. Он должен был провести эксперимент, должен был переместить себя в вечное, нестареющее тело, каждую деталь в котором можно легко в случае надобности заменить.

— Ты хотел захватить его, хотел сам занять нестареющее тело…

— Проклятье, как же близко я был! — с искренней горечью воскликнул прадедушка. — В каком-то шаге от исполнения того, о чем мечтал десятилетиями!

— Когда отец раскусил тебя?

— Я ненароком выдал себя. Когда уже почти все было готово к проведению эксперимента, я был так взволнован, что проговорился. Я сказал «мое тело». Лазарус сделал вид, что не услышал, но ты ведь знаешь: он совсем не умеет притворяться. Для меня стало очевидно, что он решил мне помешать — сперва провести «перемещение», а после уничтожить все Горькие пилюли, освободившись от меня раз и навсегда. Я не мог этого допустить.

— И ты подставил его! Заставил меня поверить, что мой отец — злодей! Что он планирует кошмарные вещи! А затем избавился от него моими руками!

— Он подвел меня! — воскликнул прадедушка. — Я сделал его тем, кем он был, Лемюэль! Гениальный Лазарус Лемони… но на деле он оказался посредственностью, а вся его гениальность — это я. Все лучшие идеи посещали его, когда он принимал Горькую пилюлю. Как жаль, что нестареющее тело так и не обрело жизнь…

— Но у тебя был запасной вариант, верно?

Прадедушка кивнул.

— Ты очень похож на отца, Лемюэль. В тебе живет искра — ее лишь нужно было раздуть и направить пламя.

— Лишившись нестареющего тела, ты решил захватить меня?

— «Захватить» — это так грубо.

— Почему за все эти годы ты до сих пор меня не захватил?

— Ты редко принимал Горькую пилюлю — нужен был регулярный прием. А редко ты ее принимал, потому что у тебя не было цели, как у твоего отца. Впрочем, я дал тебе такую цель…

— Хелен…

— Глупая девчонка, за которой ты вечно бродил тенью. Она была тем самым рычагом, который мне требовался, чтобы заставить тебя регулярно принимать пилюли. Еще бы — ведь ты так надеялся, что я помогу излечить ее гротескиану. Помню твой жалобный скулеж: «Ты ведь излечил эту болезнь однажды, расскажи, как излечить ее, как спасти мою Хелен…»

— А ты говорил, что «не можешь вспомнить». И выдавал мне по ингредиенту за год! Ты всегда знал, что нужно, чтобы вылечить Хелен!

— Разумеется. Но как я мог тебе выдать тайный ингредиент? Ты бы приготовил лекарство, и я стал бы тебе без надобности. Ну а пока она болеет…

— Пока она болеет, я вынужден пить Горькую пилюлю… Как ты заразил ее?

— О, это был не я. Это некий приятный мистер с твоим лицом. Однажды мы свели знакомство, и он признался, что ищет повод для шутки. Я посоветовал ему такой повод. Шутка вышла неплохой. Вот только я не учел, что ты весь в отца, Лемюэль. Как и он, ты решил меня предать.

— Предать?!

— Полагаю, в какой-то момент ты догадался, что за моими отказами помочь тебе с лекарством от гротескианы что-то стоит, и связался с проходимцем, с этим Блоххом! Я знаю, кто он, ученик Паппеншпиллера. Правда вот, ты не учел, что он лжец и обманщик. Он обещал тебе недостающий ингредиент, сказал, что это какой-то светлячок из джунглей.

Лемюэль не спорил.

— А разве нет?

— Разумеется, нет. Ты всегда был таким доверчивым, Лемюэль.

— Что же это тогда, если не светлячок?

— Я знаю, что ты делаешь, Лемюэль, — усмехнулся прадедушка. — Неужели ты думал, что это сработает? Что я проговорюсь?

— Я не думал, что ты проговоришься, ведь тогда…

— Ты избавишься от меня, как пытался избавиться твой отец. Но ты не можешь. Какая забавная ирония: ты раскрыл мой замысел, но ничего не можешь с этим поделать, ведь без меня тебе не раздобыть мой тайный ингредиент. Ты боишься, что я «захвачу» тебя, заберусь к тебе в голову, но ты так и не понял, Лемюэль. Я уже там. Нужно только сделать так, чтобы я остался там навсегда. Мой несчастный наследник, милый глупенький Лемюэль, ты ведь знаешь, что с моим исчезновением, исчезнет последний шанс вылечить Хелен.

— Знаю. Твой план безупречен… твой злодейский план. Ты же был одним из них, не так ли? Злодеем Золотого Века?

Прадедушка фыркнул.

— Не говори ерунды, Лемюэль. Я не был одним из них — эти посмешища мне и в подметки не годятся. Кто из них смог пережить собственную смерть?

— Ты изобрел побочные эффекты. Ты травил жителей этого города много лет. Почему ты так ненавидишь Габен?

Вот тут прадедушка снял добродушную маску, и его лицо исказилось в гримасе ненависти.

— Я спас этот город. Не доктора, не какой-нибудь местный гений! Я! Я избавил их от гротескианы, изобрел лекарство, остановил пандемию! И как эти мерзавцы отплатили мне? Они вручили мне ключ от города, а затем… отобрали его. Новый бургомистр решил стереть все воспоминания о гротескиане, решил, что жизнь не вернется по-настоящему на эти грязные улицы, пока все будут помнить. Они уничтожили любые упоминания о гротескиане, о моем лекарстве. И она не видела в этом ничего ужасного! Она говорила мне: «Забудь, все это в прошлом, давай будем жить дальше и любить друг друга…» Забыть? Жить дальше? Она первая меня предала.

— Все это очень несправедливо, прадедушка, — согласился Лемюэль. — Ты прав. Ты спас этот город, а он тебя вычеркнул.

— Рад, что ты понимаешь, Лемюэль.

Лемюэль достал из кармана часы. Без пяти минут полночь.

Прадедушка искоса взглянул на него.

— Я знаю тебя, Лемюэль. Ты что-то задумал. Не делай глупостей. Помни: только я знаю, что это за недостающий ингредиент.

— Я помню, прадедушка. И ты прав: я кое-что задумал.

— Лемюэль…

— Нет, послушай. Все изменилось. Во время освобождения отца Хелен пережила потрясение. Прошло уже два дня, а она до сих пор…

— Она перешла в новую стадию, — понял прадедушка. — Возвращения больше не происходят.

— Я должен спасти ее, пока еще можно… мою милую Хелен… я не могу допустить, чтобы болезнь победила.

— Что ты задумал, Лемюэль? — осторожно спросил прадедушка.

Лемюэль кивнул на стол. На нем лежала разбитая рамочка с каминной полки, рядом лежала бумажка: «Самая горькая пилюля в аптеке». Пилюли там не было.

— Что ты сделал? — потрясенно проговорил прадедушка. — Ты… уничтожил ее?

Лемюэль потянулся к карману и уже отчетливо дрожащей рукой достал пилюлю.

— Ты думаешь, что у меня нет выбора, прадедушка.

— Лемюэль, послушай…

— Но у меня он есть. Это ужасный выбор, и тем не менее я его сделаю. Я долго думал об этом. Ответь мне только на один вопрос: недостающий ингредиент здесь? В аптеке?

— Я не скажу, Лемюэль.

— Молю тебя, хотя бы один раз в жизни, скажи правду. Если бы ты решил приготовить лекарство от гротескианы, ты смог бы его сделать? Последний ингредиент в аптеке?

Прадедушка кивнул.

— Сколько времени понадобилось бы тебе, чтобы сделать лекарство, с учетом того, что все прочие ингредиенты готовы?

— Нужно было бы лишь их смешать в правильной пропорции и добавить недостающий.

— Это я и хотел услышать.

— Что происходит, Лемюэль? Мне все это очень не нравится.

— О, то, что я сделаю, тебе понравится, прадедушка. Я дам тебе то, что ты хочешь. Я выпью Самую горькую пилюлю.

— Зачем тебе это? Почему готов пойти на это, если знаешь, что тебя не станет. Новая личность полностью заместит старую. Ты исчезнешь навсегда.

— Ради Хелен. Я больше не могу видеть, как она страдает. Я не могу допустить, чтобы она навсегда осталась такой. Если ты получишь желаемое, ты сделаешь лекарство?

— Я сделаю лекарство.

— Поклянись!

— Клянусь, что сделаю лекарство для Хелен.