Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана Владимировна Страница 7

В центре же зала на начищенном до блеска паркете, где кружились пары элегантно, экстравагантно, вызывающе одетых дам и кавалеров, громыхал в тон биению сердец его величество вальс. В чем-то он был подобен армейскому маршу: также захватывал и вел, не позволяя сбиться с ритма даже новичку, впервые вышедшему на парад… ох, простите, паркет. Разумеется, в таких обстоятельствах, переброситься парой слов танцующие могли лишь плотно прижавшись друг к другу, чуть не касаясь губами уха партнера, но в том была дополнительная прелесть действа. Особенно на бале-маскараде, когда можно отбросить все условности и устаревшие правила высшего света, спрятаться за маской и верить, будто остался неузнанным для всех.

Зряшная уверенность. Кто захочет, непременно разглядит за отвлекающим внимание нарядом того, кого намерен опознать. В конце концов, все, присутствующие здесь, являлись людьми непростыми: аристократами. Некоторые вели свой род от драконов — легендарных магических созданий, нет-нет, а появлявшихся на людском континенте.

Однако аристократам тоже нужно развлекаться. Особенно юным отпрыскам: еще далеким от договоров и склок, не лезущим в политику и не задумывающимся о матримониальных союзах, висящих над их головами словно легендарный меч возмездия. Когда от тебя ничегошеньки не зависит, лучше лишний раз не обращать внимания на туманное будущее и наслаждаться моментом, иначе недолго упасть в пропасть тоски и совершить непростительную глупость.

Седовласые и благообразные отцы семейств взирали благосклонно на своих шалопаев обоих полов, вспоминая, что и сами были молоды и беззаботны. С ними соглашались их спутницы, нет-нет, но украдкой вздыхающие в пышные веера. Ведь они когда-то тоже кружились под звуки нестареющего вальса, и были, если не прекрасны, то очаровательны. Совсем как юная прелестница в костюме золотой бабочки, по праву снискавшая прозвание королевы сегодняшнего бала. Распознать ее имя не могли даже искусные маги. Даже сам лорд Дракаретт уже не единожды подносил к глазам зачарованный лорнет и, вздохнув, опускал. Он сохранял на губах снисходительную улыбку. Стоило кому-нибудь спросить, он говорил: «Как можно?», «Дождитесь боя часов, когда спадут все маски», «Нечестно нарушать правила и очарование маскарада» и прочее-прочее-прочее. Однако факт оставался фактом: золотая бабочка оставалась инкогнито даже для него.

Аристократы Челии чувствовали себя во всеоружии, уверенные, будто им никто не помешает. Они гордились своей древней кровью, высоким положением, знатностью и забывали о всем остальном мире. А мир тем временем подкатил к воротам, а затем и к лестнице, ведущей к дверям особняка, в образе механического полицейского экипажа: самоходки, как прозывали гранвильцы.

Отворилась дверца. Минуя подножку, из кабины выпрыгнул молодой темноволосый мужчина с бледным лицом и телосложением слишком стройным для боевого мага. Разумеется, не обладай он способностями, никто не принял бы его в полицию и, тем паче, в особый отдел магических преступлений, но слишком уж непредставительно выглядел инспектор Сирен. Всем ведь известно: по-настоящему могущественные маги расходуют много сил, которые постоянно стремятся восполнять любыми доступными средствами — чрезмерным поглощением сахара, коше и любых мучных изделий; не обходят стороной ни сдобной выпечки, ни тортов, ни даже баранок, — действующими на фигуру не лучшим образом. Тощий боевой маг — нет более забавного персонажа для анекдотов. И тем не менее именно Итен Сирен брался за самые сложные и опасные дела.

Не дожидаясь прибывших с ним коллег, перескакивая через ступеньку, он поспешил наверх к арочному входу в особняк, охраняемому мраморными статуями крылатых змеев в кирасах и с копьями. Стоило ему приблизиться к дверям, слуга в ливрее изумрудного цвета заступил ему дорогу.

— Полиция Гранвиля! Инспектор Итен Сирен!

Слуга не сдвинулся с места. Шейный платок его был повязан под самым подбородком, руки в скроенных по последней моде перчатках идеально скрывали форму пальцев, но Итен не сомневался: перед ним не человек. Слишком пристальный неживой взгляд, отсутствие эмоций, кожа с едва заметным медным отливом. Выходец с Рептия, эмигрант, рептилия — вернее, рептилий, как называли себя эти существа — из тех, которых нанимают аристократы, желающие подчеркнуть собственное нечеловеческое происхождение. И хуже всего: если слуга получил однозначный приказ господина никого не пускать без приглашения, в здание Итен попадет, лишь переступив через его труп. Лорд-то наверняка не предвидел визита полиции.

Он стиснул кулак, заклятие повисло на языке. У Итена не осталось времени для церемоний. У него имелось не только личное распоряжение главы полиции Ирвины Блакарди, но и приказ кабинета министров за подписью самого императора: слишком серьезным являлось их дело. Убийство эмигранта, будь он хоть лучшим из слуг лорда Дракаретта, не шло ни в какое сравнение с полусотней загубленных жизней и будущими жертвами, не говоря о том, что маска, если ее не обезвредить, очень скоро исчезнет из их мира с немаленьким взрывом. Не только ничего не останется от этого особняка, но и от прилегающих кварталов.

И все равно убить невиновного, лишь потому, что слуга выполняет приказ лорда, Итен не мог.

— Полиция Гранвиля! — повторил он, ища оправдания собственной нерешительности. Распоряжение и заступничество Ирвины — не панацея, разве лишь приказ кабинета министров сыграет свою роль. Аристократия Челии, номинально подчиняясь законам, общим для всех, фактически являлась сословием, которое лучше не трогать. Именно как ту субстанцию на дороге, в которую не рекомендуется наступать дабы не воняла. — Пошел вон! Иначе я буду вынужден применить силу!

Едва слышный шелест прокатился по спине ледяной щекоткой. Итен не мог позволить себе ни поморщиться, ни вздрогнуть, но отступить — вполне. Для обещанного удара.

— Прошу вас, инспектор! Ни к чему, — произнесла высокая рептилия в открытом розовом с золотым бальном платье, чуть повысив тон голоса, но не выказав ни малейших эмоций. Как и когда она появилась, Итен не заметил.

«Из семьи хамилио, — решил он, — неудивительно, что я проморгал».

Ох, и набегался Итен за ее родичем год назад. Тот слыл идеальным наемным убийцей, но прокололся, когда затеял охоту лично за ним. С тех пор Итен знал, что выходцев с Рептия замедляет холод. Впрочем, и обыкновенных неразумных рептилий тоже. А вот драконов — нет, но они теплокровные, магические, летучие и умеют становиться людьми.

Жаберные створки хамилии слегка подрагивали, выдавая возбуждение, но выражение лица не казалось от этого менее каменным. Строгие черты, равнодушное выражение, мертвенный взгляд в сочетании с воздушным, слегка легкомысленным нарядом, богатыми украшениями, подчеркивающими инаковость ее шеи, алмазной диадемой, поддерживающей высокую прическу, производили странное, пугающе-отталкивающее впечатление.

Еще один шелестящий звук, неподвластный человеческому уху, но ясно ощутимый Итеном, и слуга отступил.

— Долго, — Лидар аккурат добрел до конца лестницы; преодолев последнюю ступень, остановился, оперев руки в колени и пытаясь отдышаться.

«Боевой маг… тебя за ногу!» — Итен бросил на него испепеляющий взгляд, тем не менее отметив покрасневшее вспотевшее лицо; вспомнил о том, что колдовать раньше времени небезопасно, иначе друг еще раньше него достиг бы дверей.

— Проходите, инспектор, — произнесла хамилия.

— И я! — вставил Лидар с непосредственностью деревенщины, впервые попавшего на прием в ратушу, кинул взгляд через плечо и добавил: — Мы все.

— Разумеется, — с убийственной холодностью в голосе проронила хамилия. — Надеюсь, ваше дело действительно не терпит отлагательства.

— Не сомневайтесь!

— Да мне-то что? Мой хозяин может быть недоволен.

Выходка могла стоить даме места. Итен не слишком жаловал рептилий: слишком часто ему приходилось драться с ними. Но эту, готовую пожертвовать хорошо оплачиваемой работой ради своего соплеменника, он зауважал.