Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф / Сумеречный_Эльф" Страница 71

— Куда вы? — окликнул его у кордона щуплый бледный солдат со следами чахоточного румянца на впалых щеках. На патрулирование улиц, очевидно, бросили даже самых хворых. Джоэл искоса поглядел на него, ничего не ответив. Солдат застыл в нерешительности, к нему с суеверным ужасом подскочил товарищ, вполголоса шикнув:

— Пропустить! Это же тот самый охотник, который…

«Который что? Который выжил после встречи с Вестником Змея?» — подумал Джоэл. Его пугало, что история с Легендарным Сомном привлекает все больше внимания. И, что еще хуже, фигура скромного охотника превращается в новый миф Вермело. Но теперь ситуация играла на руку, ему дали слишком мало времени на свободные перемещения. Город снова превращался в опасное место вне зависимости от района. И слова Умана о стене не давали покоя: «Стена в полном порядке? Быть такого не может… Я же видел! Видел! А что если… это я — Вестник Змея? Очередная маска?»

Джоэл невольно ощупал лицо, устало провел по волосам. Он и не помнил, когда принимал душ после боя, он много чего не помнил за эти сутки. Но превращение в монстра ни за что не забыл бы. К тому же немногочисленные свидетели сталкивались с тварью, когда Джоэл патрулировал улицы вместе с Ли или находился в цитадели. Алиби для самого себя выстраивалось нерушимое. И все же… что-то грызло изнутри. Может, он стал частью сомна, когда вступил в разговор? Может, маска вплавилась в него, как жук в слезу янтаря?

Он не знал, уже ничто не знал наверняка, кроме того, что с каждым шагом нарастает тревога за Джолин: бунтовщики ядовитыми змеями добрались и до Квартала Ткачей. Кое-где дымились пепелища недавних поджогов, кто-то с потерянным ужасом собирал остатки покрытого сажей скарба. Иные чинили сорванные с петель двери. Сумбурное и ожесточенное сражение у стены позволило врагу прорваться в город. Мишенью выбирали дома наиболее зажиточных горожан.

Вскоре показался знакомый переулок. В цвета извести небо упирался конек старой замшелой крыши. Пекарня стояла, безмолвная и сумрачная, как и весь оцепеневший район. Джоэл взбежал по ступеням и негромко постучал.

— Кто там? — донесся встревоженный голос. — Сегодня не принимаем заказы.

— Джолин… это я, Джоэл.

Голос сорвался в тревожный хрип. За дверью послышалось движение, суетливое, неуверенное.

— Не открывай! — сварливо окликнула с верхнего этажа жена Зерефа Мара. Но она закашлялась и быстро замолчала.

— Я не могу не открыть охотникам. Особенно сейчас, — решительно осадила Джолин. Она возникла в дверном проеме незаметной тенью, выплывшей из мрака. В широко распахнутых синих глазах мерцала испуганная усталость. Испещренные мелкими ожогами пальцы вцепились в дверной косяк.

— Джоэл… Вы живы! — выдохнула она.

— Джолин! — отозвался Джоэл и невольно потянулся, чтобы радостно обнять ее, целую и невредимую. Но вовремя одернул себя, ограничившись лишь дружеским пожатием руки. Джолин же подалась вперед и прямо с порога обняла его за плечи, мимолетно, но трепетно и нежно. Настолько неожиданно, что он растерялся.

— Я думала, вы все погибли. Все, кто видел Вестника Змея. Так говорили солдаты! — прошептала она. И в тот момент ее явно не заботило, что где-то в пекарне испуганными тараканами скрываются Зереф Мар и его склочная жена. Джоэла они тоже не сильно волновали. Он пришел убедиться, что пекарня уцелела.

— Как вы пережили ночь? — спросил он, на что Джолин устало покачала головой, прислонившись к двери:

— Когда объявили тревогу, мы закрыли все ставни и заперли замки. Всю ночь не спали. Да и как? Потом, ближе к утру, кто-то поджег чердак. — Джоэл нервно сжал кулаки, Джолин, точно извиняясь, тут же уточнила: — Но мы быстро потушили.

На ее руках и платье заметно проступали пятна сажи. А в самой пекарне виднелись грязные мешки, очевидно, с тем добром, которое не уберегли от огня.

— Вам нужна какая-нибудь помощь? — тут же спросил Джоэл. — Я могу хотя бы вынести этот мусор. Или… Или…

— Ох, нет-нет! Спасибо, уже никакой, — помотала головой Джолин и улыбнулась, слишком широко. При этом взгляд ее оставался застывшим, как у человека на грани истерики. Но вскоре она посмотрела прямо на Джоэла и оживилась, точно он помогал ей держать себя в руках.

— Джолин, я бы остался с вами здесь, я бы помог… — без причины начал оправдываться он. — Но Верховный Охотник приказал провести в цитадели еще несколько дней.

— Нет, говорю же, ничего не надо, — упрямо помотала головой Джолин. — Вам в эту ночь пришлось куда тяжелее, чем нам. Подождите минуту! Я сейчас!

Она немного оживилась, несмотря на усталость. На мгновение она быстрой ланью кинулась по шаткой крутой лестнице куда-то наверх, оставив Джоэла в замешательстве. Но вскоре вернулась, неся в руках крошечный цветочный горшок с роскошными листьями. Они переливались чудными изумрудами, а среди них проступали яркие рубины.

— Земляника. Возьмите.

Она протянула горсть алых ягод, их сок на тонких пальцах напоминал разбавленную кровь, но Джоэл немедленно отмел страшное сравнение. Он смотрел на Джолин, которая наивно, почти по-детски, протягивала ему угощение.

— Зачем, Джолин? Это же…

— Земляника, да. Я сама вырастила на подоконнике. Вы нас охраняете. А мы платим, чем можем.

— Вы молодец. Но, право же, зачем такие нежданные подарки? Охотников кормят лучше гражданских. Да и вам…

— Возьмите, пожалуйста, — настаивала Джолин, и губы ее обиженно дрогнули. — Это не подарок. Это благодарность. За то, что вы защищали наш город. Вы устали и ранены. А я больше ничего не могу для вас сделать. Возьмите.

Джоэл вспомнил, что все лицо его покрыто отметинами от выбитых стекол, оставленных, когда он летел со второго этажа. Наверняка где-то красовались и следы мелких ожогов. Собственное тело ощущалось смутным клубком одинаковой боли, не настолько сильной, чтобы мешать существованию. Но достаточно неприятной, чтобы не называть это жизнью.

Встреча с Джолин выбила из состояния лихорадочной сонливости и водоворота сомнений, перебирания версий. Он смотрел на нее, на крошечные ягоды в ее руках, и вспоминал, что тоже имеет право быть человеком. Он осторожно взял подарок и торопливо закинул угощенье в пересохший рот, тут же ощутив сладкий вкус. Джолин улыбнулась, просто, открыто, по-настоящему. Но выглядела она по-прежнему усталой и испуганной. Джоэл хотел бы сделать для нее что-то еще, что-то более значимое. Например, забрать насовсем из пекарни, прямо так, в закопченном платье, со сбитым набок чепцом.

— Вы остались живы, живы… — прошептала Джолин, тяжело прислонившись к дверному косяку, из глаз ее покатились безмолвные слезы.

Джоэл забыл об общественном мнении, послал его к Хаосу, потому что среди растревоженных улиц никого не интересовали беды соседей. Он видел, как плачет измученная Джолин, он просто хотел заключить ее в объятья и утешить. И никто не помешал. Тепло ее тела ощущалось под плащом, когда черные полы одеяния укрывали ее вздрагивающие плечи. И она успокоилась, как птица, отогревшаяся после лютого шторма.

Джоэл понимал, что они непозволительно близко друг к другу, но умолял время, чтобы оно остановилось навечно в этом мгновении предельной теплоты, когда коснулись друг друга не их тела, но их истерзанные души. Секреты не имели больше никакого значения, Джоэл чувствовал боль, что скрывалась в тайнах Джолин, но он и о себе немногим рассказывал. Теперь он внял совету Ли: он принимал ее такой, какая она есть. Иначе не чувства, а новое расследование. Но порой ищейка хочет на короткое время вновь ощутить себя человеком.

— Как же хорошо, что вы остались живы… Если бы не вы, я бы… Я… Я совсем одна! — тихо всхлипывала Джолин.

— Позволь забрать тебя отсюда! Ты не будешь одна! — воскликнул Джоэл. Но Джолин отстранилась, порывисто вытирая слезы. Голос ее сорвался и проскрипел старым механизмом, она мотнула головой:

— Еще не время. Простите, еще не время.

— Когда настанет время?

— Когда… Когда я смогу окончательно вам довериться.