Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП) - Мак-Кай Майк Страница 20

На следующее утро, я сидела в несколько более просторном кабинете Ланца, а тот ставил мне первую задачу: проект бурения на восточном фланге Пинежского.

«Кальвин, я в бурении мало что понимаю.»

«В современной нефтедобыче, Сандра, универсалов нет. Скажем, я плохо разбираюсь в гидродинамике, но у меня есть специалисты. Аластаир Мак-Брайд – вообще гений. Вы защищались как палеонтолог?»

«Да.»

«Значит, ваши сильные стороны – общая геология и седиментология. Сколачивайте рабочую группу: один структурный геолог, один петрофизик, два инженера-разработчика, два технолога. Динамическая модель уже построена. С июня, кластер – в вашем полном распоряжении. Когда обоснуете координаты забоев, дадим на три или четыре недели инженера по конструкции скважин.»

Я кивнула. «Мак-Брайда можно мне в команду?»

«До октября, он занят запасами. Защитимся в русской Комиссии, тогда – пожалуйста. И ещё. Буровики будут настаивать, чтобы вы сэкономили деньги на геофизических исследованиях. Ни за что не поддавайтесь. Надо, подкатим тяжёлую артиллерию: доктор Зорин кого хочешь переспорит…»

В конце июня в городе неожиданно выключили ежедневный дождь, и прорезалось летнее солнышко.

«Богиня Минерва намекает: пора геологам в поля», — прокомментировал Вик Зорин.

«Вам-то зачем? — удивилась я, — У вас с Мак-Брайдом – компьютерные модели.»

«Это у плохих геологов – кроме моделей ничего нет. А хорошие специалисты полагают, надо смотреть породы на реальных обнажениях. Разве вы против прокатиться на север, на пару недель? Сразу станет понятней, с чем имеете дело на восточном фланге.»

«Ещё бы: против! Шесть лет не выезжала в поле. Без грантов – приходилось довольствоваться походами в запасники геологического музея. Палеонтолог в кресле!»

«Тогда – какие проблемы? Напишите Ланцу кратенькое обоснование. Он сам – геолог. На доброе дело, бюджета никогда не жалел. Не знаю, как у вас в университетах, а в нефтяных компаниях мы привыкли в полях шиковать. Прогулка будет не хуже, чем у Уоллеса и Громита.»

«На Луну в ракете?»

«На «Лендкрузерах» и русских вездеходах! Луну, правда, не обещаю.»

«Я поняла, вы напрашиваетесь в качестве гида?»

«Напрашиваюсь! Но от гида – увольте. Порекомендую вам одну очень знающую леди-геолога. У неё докторская по Миоцену Охотского моря, и все местные обнажения знает, как свои пять пальцев.»

Из Ново-Холмска полетели вертолётом. Колонна автомашин, с водителями и поварихой, – ушла на север на три дня раньше; преодолев семьсот километров, встречала нас в местном аэропорту. Зря я критиковала аэропорт Ново-Холмска! Дыра, куда мы прилетели, представляла собой частично ушедшие в болото бетонные плиты взлётно-посадочной полосы и дощатый сарай диспетчерской. Вместо охраны – ржавая колючая проволока по периметру. В памяти почему-то всплыла школьная экскурсия в музей Аушвиц-Биркенау[39].

Зато машины были загляденье: пять чёрных «Лендкрузеров» в комплектации «всё включено», да два русских армейских грузовика «Урал 6х6», с будками. В одной будке помешалась походная кухня и запасы провизии, во второй – баня и палатки.

Затолкав рюкзаки в «Лендкрузеры», импровизированная геологическая партия отправилась «смотреть». В двух километрах за аэропортом начиналось нефтяное поле, тут и там утыканное останками скважин и насосов-качалок. Несмотря на проплешины разлитой нефти, между скважин весело рос бурьян. Удивительно, некоторые насосы ещё работали, периодически склоняя к скважинам изъеденные ржавчиной головы. В трёхстах метрах от дороги темнели руины промышленного здания, с просевшей крышей и обвалившейся кирпичной трубой.

— Вик, вы мне обещали «Пикник на Луне», а эти местa выглядят как «И целого мира мало», — сказала я, — Помните, приключения Джеймса Бонда в Баку?

— Месторождение – почти такое же старое, как в Азербайджане, — пояснил Вик, — разработку начали ещё до Революции. Сейчас осталось четыре десятка скважин, каждая даёт в день по паре баррелей. В Америке, это называется «стриппер».

— А что за фабрика у дороги? — спросила сидевшая на переднем сиденье девочка-петрофизик из моей рабочей группы.

— Не фабрика, Катенька, а теплоцентраль. Нефть в Янтарном тяжёлая и очень вязкая, зато и глубины небольшие. В семидесятые придумали закачивать под землю пар, чтобы разжижать нефть.

— Я читала, изобретение канадское, — сказала Катя, — Гравитационный дренаж паром, технология SAGD.

— В семидесятые, русские и канадцы редко общались, но воровали технологии друг у друга – только шум стоял. Кто у кого идею SAGD свистнул – науке неизвестно. Сейчас закачка пара на Янтарном стала нерентабельной, и теплоцентраль забросили.

Наша автоколонна втянулась в город, точнее населённый пункт. Со стороны нефтяного поля, населённым он был весьма условно: на улицу слепо глядели выбитые окна панельных пятиэтажек. Навстречу попался мотоцикл с коляской, будто в кино о Второй Мировой. Коляска нагружена дровами, и с привязанной сверху оконной рамой без стёкол. Вик указал на когда-то белое здание, с циферками «1956» на псевдо-классическом фронтоне и заколоченными окнами, — Клуб шахтёров. Временно закрыт на ремонт. Как в девяносто четвёртом закрыли, так всё и ремонтируют. Временно.

— Вы сказали: шахтёров?

— Угольщиков. Пятьдесят ка-эм к югу – шахты. Уголь знатный: кардифф. Когда-то добывали для военных кораблей. Сейчас месторождение выработано почти в ноль, но на местные нужды – кое-как хватает.

Ближе к центру, городок стал более цивилизованным. В окнах пятиэтажек заблестели стёкла и изредка – фанера, у подъездов – ржавые и битые, но явно ещё живые японские легковушки. Промелькнула продуктовая лавка, около неё чего-то ждали несколько женщин и мужчина с велосипедом.

Проскочили центральную площадь с неизменным памятником Ленину.

— Площадь капитана Крюка, — сказал Вик. Местный вариант вождя мирового пролетариата указывал в светлое будущее культёй правой руки, из которой заместо пиратского протеза торчала ржавая арматура.

За памятником однорукому вождю неожиданно показалась вывеска на английском: «INTERNATIONAL HOTEL OCEAN», причём с тремя звёздочками.

— Видите, здесь имеется международный отель, — робко пошутила я.

— Останавливался в нём прошлым летом, — откликнулся Вик, — Цены и правда международные – сто пятьдесят баксов за ночь.

— И хороший отель?

— Горячей воды – нет. Клопы и тараканы – голодные, оттого встречают вас радостно. Однако, всяко лучше, чем ночевать на скамейке в парке. Не говоря уж, в городе нет ни парков, ни скамеек.

Катя тряхнула практичной мальчишеской причёской, — Клопы? Я лучше в палатке!

— Так и задумано, — сказал Вик, — Сейчас пообедаем. Местный ресторан – вполне. Потом заедем на одно обнажение по соседству и сразу двинем восемьдесят ка-эм на север. Там поставим базовый лагерь и будем оттуда делать геологические вылазки.

«Лендкрузеры» проехали перед «международным отелем» и повернули на боковую улочку. Асфальт закончился.

На углу двое ребятишек азиатской наружности пасли свинью с поросятами. Девочка лет десяти, в весёленьком летнем сарафане, но огромных, взрослого размера, зимних сапогах, хлестнула хворостиной. Поросята разбежались, а мама-свинья поглядела: далеко, не достанешь, – и плюхнулась обратно в лужу. В дело вступил мальчуган, на пару лет младше девчонки, в засаленном свитере и штанах от зимнего комбинезона. Отобрав у сестрёнки хворостину, смельчак двинулся прямо в грязь: босиком удобней – радиус атаки не ограничен. Свинья проиграла сражение и ретировалась на обочину, оставив достаточно места для автомобилей.

Ресторан помещался в полуподвале старинного особняка. По кирпичным ступенькам мы спустились в полутёмную залу, где из акустических колонок громко играла музыка и кто-то пел однотонным прокуренным голосом. Зала пуста, лишь за угловым столом, уставленном бесчисленными закусками, сидели. Судя по количеству пустых бутылок под столом, сидели давно и серьёзно.

— Эти парни выглядят как бандиты, — шепнула я Вику.