Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП) - Мак-Кай Майк Страница 72

— Ну и я про это! Сейчас в США из десяти баррелей «статистической нефти» – всего четыре барреля настоящей. Три барреля: NGPL – не жидкость, а тяжёлый газ. Остальное – газовый конденсат и LTO.

— «Сланцевая нефть»? — спросил Вин.

— Так и называют, хотя к сланцам – никаким боком. Между нами, LTO – просто обычный газовый конденсат, а «нефтью» это называют бюрократы, чтобы выдавать лицензии на факельное сжигание газа.

— Ты утверждаешь, американские десять баррелей – примерно как шесть-с-хвостиком импортных? — спросил Гьик.

— Ага! Уровень Великой Депрессии! — торжествующе сказал Вик и поискал глазами свой фужер, — Кальвин, надо срочно запить это дело!

— Мы сейчас используем нефть куда эффективнее, чем во времена Великой Депрессии, — возразил Эндрю, — У нас автомобили экономичнее. Кроме того, есть глубокая переработка нефти.

— Крекинг – да! — кивнул Вик, — Заметили, в Америке давно не покрывают улицы асфальтом? Оттого, что битум можно крекингом превращать в керосин и бензин. Только стоит гораздо дороже, чем простая ректификационная колонна. На одних катализаторах – разоритесь! Никель, молибден, цеолиты! Но главное: чтобы делать крекинг, надо тяжёлую нефть где-то добыть. С конденсатом и бутаном-пентаном никакой крекинг вам бензина не сделает…

— Есть технология «из природного газа в жидкость», — не унимался Эндрю.

— Есть. Только дороговато выходит. Нерентабельно.

— Ничего. Технология не стоит на месте!

— Знаем, как она не стоит на месте! — сказал я, — Аппарат Маркони – не забыли ещё?

— Точно! — сказал Вик, — Чудес не бывает. Современным химическим синтезом, бензин можно делать вообще хоть из навоза! Только на каждый киловатт энергии в бензине придётся затратить десять киловатт энергии для синтеза. Игра не стоит свеч. Выгоднее и проще сушить навоз на солнышке и сжигать. Что, кстати, и делают в Индии последние десять тысяч лет.

— Дело не в технологиях, — сказал я, — Вы в курсе, на «сланцевых» скважинах добыча в первый же год снижается на семьдесят процентов?

— А я поэтому и спросил Вина про два барреля! — сказал Вик, салютуя мне пустым фужером, — Сейчас статистика «BP» показывает десять баррелей на нос, а в реальности – всего шесть-с-хвостиком. Через двадцать лет, добыча «сланцевого» газа и «сланцевой» нефти упадёт, и из семи баррелей останется два. Ты, Вин, сказал: где-то до Первой Мировой?

— Да. Примерно девятьсот десятый.

— Готовы ли мы жить, как в девятьсот десятом году?

Гьик молчал и смаковал вино.

— False, — сказал он вдруг, — Не будем мы жить как в девятьсот десятом.

— Это ещё почему? — взвился Вик. Его великолепный, отточенный во всех отношениях расчёт – поставлен под сомнение!

Гьик покачал вино в фужере, посмотрел на просвет, будто проверяя оттенок и прозрачность.

— Представь себе, Вик, я – Президент, а ты – Госсекретарь США. Представил?

— Я не Госсекретарь, и никогда не буду. Слава Богу.

— А ты вообрази, вдруг понравится?

— О-кей, пробую. Тук-тук. Мистер Президент, к вам Госсекретарь Зорин.

— Добрый вечер, господин Госсекретарь! У нас в Америке проблемы с едой и бензином. Чтобы население не бузило, Пентагон советует выдать миллиону молодых людей штурмовые винтовки, и отправить восстанавливать в какой-нибудь стране свободу и демократию. Срочно нужна небольшая война! Сможете организовать?

— Чтобы дело было выгодным, имеет смысл воевать с теми, у кого есть нефть, газ, или другие ресурсы. В Европе: Норвегия, Дания и Великобритания. У них добыча падает, да и союзники опять же. Ясный пень, не стоит воевать с Россией и Китаем, там кроме нефти есть и баллистические ракеты. Австралия? Нет, тоже вряд ли. Значит, остаётся: Ближний Восток, Северная Африка, и ещё – Нигерия.

Гьик улыбнулся, — Хорошо, господин Госсекретарь, но недостаточно. На Ближнем Востоке и в Северной Африке война, в той или иной форме, идёт уже семьдесят пять лет. Если объявить по «CNN», наши морпехи высадились в Триполи, средний американец просто переключит канал на спортивное обозрение. Приелось. Для американской публики придётся устраивать кровавые спектакли, как одиннадцатого сентября в Нью-Йорке, или как в Бостоне, в апреле 2013. Накладно, малоэффективно, да и ЦРУ за руку поймать могут.

— Тогда – что?

— Война – поближе к дому! У кого из ближайших соседей есть нефть?

— Да у всех! В порядке подтверждённых запасов: Венесуэла, Мексика, Канада. Но не будем же мы воевать с Венесуэлой?

— Почему нет, господин Госсекретарь?

— Во-первых, глупо. Венесуэла сама продаёт нефть в США в обмен на продовольствие, причём недорого. Нефтяная экономика, деваться некуда. Во-вторых, Венесуэла на Америку не полезет. Можно обострять отношения, хоть в Совбезе ООН, хоть на прямых переговорах. Конечно, тухлыми яйцами прилетит по Посольству в Каракасе, но генералы в Венесуэле – просто побоятся выстрелить первыми…

Гьик поднял палец, прервав Вика: — Эндрю, расскажите гостям, что вы видели вчера на шоссе?

— Когда в Техас въехали, — кивнул Эндрю, — Вдоль мексиканской границы – везде блок-посты, через каждые несколько миль. Национальная гвардия. Ребята откровенно скучают: винтовки не заряжены, смотрят телевизор…

Гьик кивнул, — А! Значит, у нацгвардейцев есть еда и горючее? Почему тогда у полиции в Хьюстоне нет бензина? И что будет, если один из этих блок-постов, с незаряженными винтовками, однажды ночью обстреляют из настоящего миномёта?

— Подожди… — Вик почесал затылок, — Ты хочешь сказать…

Гьик ещё раз пригубил вино. Дал нам додумать. Потом кивнул, — True. Именно это я и хочу сказать…

Мы помолчали.

— Я так полагаю, Мексикой дело не закончится, — сказал Вин.

— Согласен, — сказал Гьик, — После Мексики, могут полезть куда угодно: хоть в Венесуэлу, хоть в Иран, а может, и в Ливию. Предсказать здесь ничего невозможно. Кроме экономики и запасов нефти, есть ещё политика и психология. Одному генералу не нравятся арабы, а другому – не в жилу латиноамериканцы. Кто кого переспорит – гадать на кофейной гуще. Кто следующая жертва – не так важно. Важно что вoйны за ресурсы скоро начнутся и продлятся несколько десятилетий. Из чего следует: как в одна тысяча девятьсот десятом мы жить не будем.

— А как мы будем? — спросила Джайла.

— А по-разному. Федеральное Правительство, Армия и Флот продолжат жить в двадцать первом веке. Со всеми танками и самолётами, они и станут потреблять львиную долю нашей нефти. Полиции, властям штатов, оборонным заводам – отстегнут достаточно, чтобы жили на уровне пятидесятых или шестидесятых годов прошлого столетия.

— А остальные? — спросил Вик.

— Скажем, одна тысяча восемьсот семидесятый, плюс-минус двадцать лет. Когда Правительство заберёт, что им надо, средняя американская семья сможет позволить себе керосиновую лампу, примус и велосипед, но не автомобиль. Ни супермаркетов, ни коммерческих авиалиний. Общественный транспорт, скорее всего с лошадьми. Продовольственные карточки. Примерно половина населения займётся сельским хозяйством, всё вручную.

— Не так уж плохо! — тряхнула косичками Иша, — Я думала, ты сейчас скажешь: в каменный век провалимся.

Гьик поднял бокал, — Так напрямую рассуждать нельзя. Это всё-таки будет не девятнадцатый век. Как ты «закроешь» уравнения Максвелла, или Теорию Относительности, или генетику? Или радио? Кое-где останутся компьютеры. Если получится, можно сохранить фрагменты системы образования и современной медицины. Достижения генетики и химии можно использовать в сельском хозяйстве.

— Совмещение в Пространстве-Времени, — осклабился Вин, — Мобильные телефоны из 2016 в руках фермеров на плантациях 1870!

— Кстати, о плантациях, — сказала Джайла, — Наше сельское хозяйство – где? Я за полем для гольфа наблюдаю вполглаза. Последнюю неделю никого вообще не видела. Ни игроков, ни охраны.

— Завтра утречком, пройдусь по соседям, — сказала Иша, — Сагитирую ещё несколько семей на копание огородов. Чем больше – тем лучше.