Поруганные (СИ) - "Solveig Ericson"

Глава 1

Девочка сонно шевелилась на руках Валерии, детские волосы прилипли к влажному лбу, щеки раскраснелись, а маленький алый рот расслабленно раскрылся. Такая кроха... Сколько ей? Года три, не многим больше…

Я оглядел своих спутников - они молчали, пребывая каждый в собственном аду. Ни один из нас не мог найти силы взглянуть в глаза другого, каждый винил себя в мучениях, которые в скором времени выпадут на нашу долю. Мой взгляд остановился на Валерии. По её запыленным щекам текли слёзы, прокладывая себе влажное русло, смывая грязь. Валерия плачет! Смелая, эмансипированная Валерия дала волю горьким эмоциям, которые прожигали, проедали кислотой наши внутренности - обреченных на смерть людей. Я не могу осуждать её за это, самому хочется волком завыть.

Я усмехнулся собственной мысли. Волки! Монстры, что «заказали нас на обед» больно уж похожи на этих представителей местной фауны, прямо братья близнецы, будь они не ладны…

Мы столько лет, умирая от страха, прятались под землей, в недрах гниющей станции. Община редела с каждым годом всё больше и больше и в итоге наша численность уменьшилась до восьмидесяти трех человек. «Семидесяти двух»- поправил я себя мысленно. Одиннадцать членов общины умрут через… Через сколько, кстати, мы умрем? Не знаю? Судорожный вздох заставил мои легкие наполниться воздухом до отказа, в горле заболело, и я закашлялся. Валерия вопрошающе взглянула на меня, она совладала со своим страхом, и от слез остались лишь грязные разводы на лице. Я пододвинулся к ней и погладил по головке малышку, спавшую в её объятиях.

- Как она? Такая хрупкая. Спит. Как она может спать?- спросил я.

Лера, как завороженная, смотрела на девочку.

- Она еще слишком маленькая. Как бы я хотела отключиться и не думать…

- Ты знаешь, как её зовут?

- Нет. А нужно ли узнавать? – с горечью спросила она.

Я покачал головой. Зачем мне знать её имя, мы скоро отправимся к праотцам, так зачем будить ребенка ради имени? Пускай выспится перед тяжелым путешествием туда, где нам не придется жить как земляным червям, не придется ждать с содроганием, кто следующий из близких нам людей расстанется с жизнью… Лерины руки крепче прижали маленькое тельце.

- Пускай спит.

Наш тихий шепот привлек внимание Александра, он смотрел на нас диким, полным отчаяния взглядом, лицо было напряженно, губы превратились в белую тонкую полосу. Молодой человек оглядел свой отряд неудачников красными глазами, затем застонал и обхватил голову руками.

Мда, выглядит он паршиво, ничего не скажешь.

Александр был нашим лидером, к нему прислушивались не только сверстники, но и старшие. Светлая голова… И не ему надо сейчас убиваться из-за ловушки, в которую мы попали, если на то пошло, то мы все виноваты. Мы все, как один, кричали на совете, что необходимы перемены, что мы вымрем как мамонты, если не начать действовать и не взять судьбу за рога и бла-бла-бла и бла-бла-бла. Вот все как вышло! Перемены наступили, ликуй народ! Нас на обед сожрет урод!

Я усмехнулся той галиматье, что копошилась в моем утомленном рассудке…

Да, наша станция умирает, рушится на глазах и больше не способна обеспечить нам защиту, в которой мы так нуждаемся. А мы так хотим жить, пусть вся жизнь борьба и беспросветный ужас, но другой жизни мы не знаем и хотели сохранить ту, что получили в наследство от поруганного и ставшего к нам жестоким мира…

Стало темно, странно нас держали в лучах огромного прожектора, так зачем его выключили? Как я оказался в лесу совершенно один?

Внезапно я осознал, что вокруг меня столпились ОНИ! Белые, абсолютно белые и …голодные! Их дикие, черные глаза в темноте казались пустыми глазницами. Мое тело превратилось в мешок набитый соломой, и сознание наблюдало за ними сквозь узкие щели в полотняной тюрьме, оно было в ловушке и могло лишь в страхе слушать булькающее дыхание изголодавшихся монстров. И, чтобы вконец лишить меня рассудка, они исторгли звуки из своих прожорливых глоток, похожие на женские вопли ужаса, пробивающиеся сквозь толщу воды.

Я вздрогнул и широко раскрыл глаза, но тот час же зажмурился. Свет прожектора ослепил, и глаза теперь болели, будто их хотели выдавить пальцами. Я понял, что просто напросто отключился от переутомления…

Но вопль повторился вновь! На яву!

Сквозь белые пятна перед глазами я увидел, что кто-то из отряда уже на ногах и застыл в ужасе. Крик повторился, но он был не совсем таким, как в моем сне, где он был полон желания и возбуждения. Сейчас в нем отчетливо слышалась агония, боль, отчаяние и он не был таким высоким, словно частотой в двадцать тысяч герц, нет, в этом крике проскакивал низкий мужской голос.

Наконец, я смог отчетливо разглядеть своих спутников: они стояли сейчас с лицами белее снега, прислушиваясь к крику из самой адской пыточной. Александр снова обхватил руками голову, а Михей, обняв тощие колени руками, стонал, раскачиваясь и ударяясь спиной о каменную стену.

У Алла сдали нервы, парень подпрыгнул как напружиненный и бегом устремился к стеклянному окну в стене. Он со всей силой ударил кулаками по гладкой и кажущейся хрупкой поверхности, так и не снизив скорости. Но стекло лишь задрожало и Алла отбросило назад.

Дааа, хорошее стеклышко.

Раздался щелчок, и тяжелая бронированная дверь стала медленно открываться.

За несколько секунд в моей голове пронеслось множество картинок – мы окружены Бледными, они подкрадываются к нам, разинув обескровленные рты в мучительной жажде; нечто, змеиным броском, ударяет ближайшего к нам монстра, существа цепенеют в страхе; мы снова окружены … Это не нечто… Волки, огромные прямоходящие - будь оно всё неладно!- волки!

Здесь и сейчас, находясь в этой серой бетонной коробке, мы ожидали свой смертный приговор. Да когда же откроется эта чертова дверь! Нет, пусть она опять закроется! Так, так, так, вдох-выдох, вдох-выдох.

Дверь, с тихим «клац» встала в пазы в полу, и внутрь шагнули трое. Они выстроились косяком и стоящий впереди заговорил рычащим басом:

- Мы приносим вам свои извинения, но иначе мы поступить не могли. Нахождение в изоляторе в течение суток – необходимая мера безопасности для тех, кто подвергся атаке стригоев.

Мы замерли как кролики перед большущими удавами, изумлено моргая и переваривая сказанное.

Мужчина, сложив на широкой груди руки, ожидал от нас реакции, мы же в свою очередь продолжали ошарашено смотреть. А посмотреть было на что. Вошедшие были впечатляющими. Все трое были воистину исполинских размеров, с едва заметной разницей в росте, да и судить об этой разнице было трудно, когда они стояли таким образом.

Говоривший был смуглым, с угольно-черными волосами. Его лицо… я никогда не видел таких красивых и ярких лиц: прямой нос с небольшой горбинкой и узкими ноздрями, губы полные, четко очерченные, квадратный подбородок с небольшой ямочкой, черные брови с каким-то демоническим изгибом… А глаза: горящие и большие, цвета светлого янтаря. Таких у людей не бывает.