Стивен Кинг - После выпускного

Кинг Стивен

После выпускного

Дженис никак не удавалось подобрать верное определение месту, где жил Бадди. Для дома слишком роскошно, на поместье не тянет. Чего стоит одно название на въезде! «Огни гавани» — словно рыбный ресторанчик в Нью-Лондоне. Правда, до сих пор Дженис выкручивалась, обходясь нейтральным «к тебе»: «Поехали к тебе, в теннис поиграем», «Заскочим к тебе, искупаемся».

А имечко, размышляла Дженис, наблюдая, как он пересекает лужайку в направлении бассейна. Кому понравится, что твоего бойфренда зовут Бадди? Но только обнаружив, что его настоящее имя Брюс, начинаешь понимать, как ты влипла.

С чувствами та же история. Дженис видела, как хочется Бадди услышать ее признание в день выпускного — подарок поценнее серебряного медальона, за который Дженис, стиснув зубы, выложила кругленькую сумму — но не могла себя пересилить. Всего-то и нужно сказать: «Я люблю тебя, Брюс», но в лучшем случае (и то не без зубовного скрежета) Дженис отважилась бы на: «Ты мне страшно нравишься, Бадди». Фразочка из музыкальной комедии.

— Ты правда не обиделась на нее? Не поэтому остаешься? — спросил он на прощание.

— Нет, просто хочу еще поиграть. И видом полюбоваться.

Полюбоваться и впрямь было на что. Дженис глядела и не могла наглядеться. С этой стороны дома был виден весь Нью-Йорк: игрушечные здания синели вдали, солнце вспыхивало в верхних окнах небоскребов. Дженис подумала, что ощущение полнейшей безмятежности город производит только на расстоянии. Ей был по душе этот обман.

— Бабушка всегда такая, — сказал Бадди. — Что на уме, то и на языке.

— Можешь не объяснять, — ответила Дженис.

Ей нравилась Брюсова бабушка, не желавшая скрывать свое высокомерие. Они — Хоупы, прибывшие в Коннектикут с пуританским «Христовым воинством», ни больше ни меньше. У таких снобизм в крови. А кто она? Дженис Гандлевски, которой еще предстоит через две недели отметить свой выпускной в Фэрхейвене, когда Бадди с тремя дружками отправятся штурмовать Аппалачи.

Дженис отвернулась к корзине с мячами — высокая и стройная, в джинсовых шортах, теннисных туфлях и эластичном топе. При каждом замахе она вытягивалась, привставая на цыпочки. Дженис была хорошенькой и знала себе цену, оценивая свою красоту со спокойной и уверенной деловитостью. Кроме того, она была умна и никогда об этом не забывала. Девушкам из Фэрхейвена редко удавалось подцепить парня из Академии. Самое большее, на что они могли рассчитывать, — банальный перепихон на зимнем или весеннем карнавале, а Дженис удалось, пусть ее фамилия и оканчивалась на «левски» — довесок, неотвязно таскавшийся за ней точно гремящая пустая жестянка, привязанная к бамперу семейного седана. Ее трофей звался Брюсом Хоупом или просто Бадди.

Выходя с Бадди из игровой комнаты в цокольном этаже — остальные еще играли, так и не сняв квадратных академических шапочек, — они случайно услышали замечание бабушки, сидевшей с гостями. У взрослых был свой праздник, а выпускникам предстояло оттянуться по полной вечером. Сначала в «Зажигай» на двести девятнадцатом шоссе — родители Джимми Фредерика сняли бар целиком с условием, что после вечеринки никто и ни при каких обстоятельствах не сядет за руль, затем на пляже — под полной луной, шелестящей волной, танцуй со мной, детка, под полной июньской луной…

— Джениснеразберичто! — пронзительно гаркнула бабушка безжизненным голосом глухой старухи. — Очень мила, не правда ли, хотя и не нашего круга. Последняя Брюсова пассия.

В тоне безошибочно угадывалось: «Пусть мальчик перебесится».

Дженис пожала плечами и послала еще несколько ударов — гибкие ноги, красивый замах. Мощные и точные броски неизменно достигали цели — корзины у дальнего края площадки.

Именно их непохожесть и то, что они все время учились друг у друга, сблизило Дженис и Бадди. Нельзя не признать, что Бадди оказался смышленым учеником. Он с самого начала относился к ней с уважением — на взгляд Дженис, чрезмерным, — но она быстро вправила ему мозги. А если учесть извечную нехватку места и времени — как всегда в молодости, когда юные тела внезапно и остро сознают свои потребности, — Бадди определенно делал успехи.

— Мы старались, как могли, — произнесла Дженис вслух, решив наконец искупаться вместе с остальными.

Пусть Бадди в последний раз увидит ее раздетой. Он считал, что впереди у них целое лето, после которого он отправится в Принстон, а она — в Стейт, но Дженис думала иначе.

Она не сомневалась, что одна из целей его Аппалачских каникул — разлучить их безболезненно и бесповоротно. Наверняка замысел принадлежал не отцу Бадди — всегда бодрому и радушному крепышу — и не бабушке, странным образом сумевшей внушить ей симпатию, несмотря на прямоту — не нашего круга, последняя Брюсова пассия, — а улыбчивой и расчетливой матери, до смерти боявшейся (это было написано на ее гладком красивом лбу), что какая-то девица с консервной банкой в фамилии залетит, а потом женит на себе ее ненаглядного сынка.

— А вот этого мы никак не можем допустить, — пробормотала Дженис, впихивая корзину с мячами в сарай и опуская щеколду.

Марси, ее подружка, морща нос, насмешливо вопрошала, что Дженис вообще нашла в этом Бадди? Чем вы там занимались все выходные? Пили чай в саду? В поло играли?

Они действительно посетили пару матчей. Том Хоуп до сих пор играл, хотя, как признался ей Бадди, если отец не скинет вес, этот сезон мог стать для него последним. Еще они занимались любовью, иногда жарко и страстно. А порой Бадди удавалось ее рассмешить. Не так уж часто — Дженис подозревала, что надолго его не хватит, — но до сих пор он справлялся.

Худощавый, с тонким профилем, Бадди решительно отказывался демонстрировать замашки богатого зануды. Кроме того, он готов был носить ее на руках, и это поднимало Дженис в собственных глазах.

Впрочем, Дженис не сомневалась, что со временем порода возьмет свое. Годам к тридцати пяти Бадди остепенится и вместо того, чтобы лизать ее киску, с головой уйдет в нумизматику или реставрацию колониальных кресел-качалок — занятие, которому предавался его отец в этом… гм… каретном сарае.

Она медленно брела по широкому газону, поглядывая на игрушечные здания, дремлющие в синеватой дымке. От бассейна неслись крики и плеск. Мать, отец и бабушка Брюса на свой лад — чаепитием — отмечали событие с избранными друзьями под крышей. Настоящую вечеринку их детки закатят вечером. Всем хватит выпивки и таблеток, из громадных колонок будет пульсировать клубная музыка. Никакого старомодного кантри, на котором Дженис выросла. Не важно, она знает, где его искать.