Евгений Кусков - Из тьмы

Евгений Кусков

Из тьмы

Вызов поступил в 2 часа 10 минут ночи в воскресенье, 19 ноября 2006 года.

Через двенадцать минут видавший виды полицейский "Форд Краун Виктория" остановился возле небольшого уютного дома в пригороде Питтсбурга, молча мелькая сигнальными маячками.

Автомобиль уже отъездил своё — многочисленные сколы и царапины покрывали некогда сверкавшее на солнце, а теперь тусклое лакированное покрытие; фары пожелтели от времени; на колёсах "красовались" пыльные, тронутые ржавчиной обычные штампованные диски; на переднем бампере слева виднелась сильная потёртость — шрам от недавней погони. На одометре нынче было 174600 миль. В целом, в самое ближайшее время эта машина должна была покинуть ряды полиции и отправиться либо на свалку, либо к покупателю-оригиналу, несмотря на то, что бегала она так же (ну или почти) справно, как и в начале своей карьеры.

Из потрёпанного салона выбрались двое офицеров: 32-летний Джон Стивенс и обогнавший его на два года Джерри Хоуп. Они давно были напарниками и хорошими друзьями — настолько хорошими, что Джерри спокойно относился к весьма своеобразному характеру Стивенса.

Мужчины взглянули на погружённый во тьму — без единого проблеска света — дом и обменялись красноречивыми взглядами.

Вызов был незаурядный. По номеру 911 позвонил некий тип и грозился убить молодую девушку, если его немедленно не остановят. Он назвал точный адрес и потребовал, чтобы приехали только два копа, иначе несчастную ждёт ужасная смерть. Конечно, внимать каждому слову всяких отморозков — не в правилах полиции, поэтому на соседней улице ждала "кавалерия" вкупе с психиатром, однако, дабы не рисковать жизнью заложницы, решено было сначала отправить всё-таки одну машину.

Джон вытащил из кобуры пистолет и передёрнул затвор. Как же он ненавидел подобные ситуации! Одно дело, когда имеешь дело с ограблением банка или угоном автомобиля, и совсем другое, когда приходится идти на поводу у какого-то психопата — невозможно знать наверняка, что он выкинет в следующую секунду. Сам Стивенс справедливо считал, что любого ненормального надо сразу же "убирать", а не упрятывать в лечебницу, дабы он там поедал деньги честных налогоплательщиков. Так всем будет лучше, но закон, к сожалению, придерживался иного мнения.

— Гляди, — указал Джерри на вход, — открыто.

— Как любезно с его стороны, — отреагировал Джон, вновь и вновь окидывая взглядом коттедж, стёкла которого отражали сине-красные блики мигалок "Форда". На первом этаже все окна были завешены изнутри плотными шторами, исключавшими возможность увидеть что-либо снаружи. Отчего-то мужчина совершенно не хотел туда заходить. Это был даже не страх, а, скорее, предчувствие.

— Разделимся? — предложил Хоуп.

— Не думаю, что стоит, — ответил Стивенс и сразу же направился к двери, отворённой на несколько дюймов. Напарник последовал за ним.

Полицейские остановились на пороге. Внутренне ожидая чего угодно, они встали по обе стороны проёма. Джон кивнул, и Джерри легонько толкнул дверь. Она беззвучно отворилась. Включив фонарик, Хоуп осторожно заглянул во тьму холла.

"Вроде бы чисто", — жестом выразил своё предположение он и первым шагнул в дом. Стивенс скользнул следом.

Толком оглядеться они не успели, так как услышали сдавленный женский стон. Определив местонахождение источника, мужчины аккуратно приблизились к белоснежной двери. Звук, несомненно, шёл из помещения за ней.

Некоторое время офицеры прислушивались, надеясь уловить что-нибудь ещё, но, кроме тех же приглушённых (очевидно, кляпом) стенаний, ничего не раздавалось.

— Полиция, откройте! — требовательно сказал Джон, взявшись за ручку и повернув её. Она не поддалась, как и следовало ожидать.

Вместо ответа стоны стали громче и отчаянней.

— Открывайте, иначе мы взломаем дверь! — рявкнул Стивенс.

Снова нулевая реакция со стороны психопата.

Джерри вопросительно взглянул на напарника. Тот пожал плечами и резко ударил ногой по двери.

Она с треском распахнулась, и в ту же секунду раздался оглушительный выстрел. Полицейские мгновенно ретировались на исходные позиции по обеим сторонам проёма, прижавшись к стене и крепче сжав оружие. У них звенело в ушах. В воздухе повис запах гари.

Прошли полминуты ожидания, но стрельба не возобновлялась. Джерри первый решил осторожно высунуться из-за угла, уповая только на свою реакцию. Джон отметил, что больше не слышит женских стонов, когда его напарник смертельно побледнел, заглянув в комнату. Предчувствуя недоброе, Стивенс тоже посмотрел в проём и замер.

В центре помещения стоял стул. К нему крепко была привязана девушка, одетая отчего-то в лёгкое и пёстрое летнее платье… по которому ручьями лилась парящая кровь.

Взгляд Джона остановился на приделанном ко второму стулу, стоящему напротив первого, ружье тридцать шестого калибра, из обоих стволов которого вился дымок. Спусковой крючок прочной верёвкой был связан с выбитой дверью и находился сейчас в спущенном положении.

Выстрел разрывной картечью был сделан практически в упор, в результате чего больше половины головы девушки отсутствовало. В кровавом месиве слились осколки черепа и останки мозга. Неповреждённая нижняя челюсть нелепо повисла на сухожилиях, поблескивая идеально ровными зубами.

Пистолет Стивенса упал на пол, мягко стукнувшись о ковёр.

Кровь продолжала литься, окрашивая чудовищными мазками обнажённые ноги и белоснежные туфельки девушки.

Сквозь стремительно заволакивающую взгляд пелену Джон глядел на округлённый живот жертвы. Разум просто отказывался принять то, что предстало взору, потому что этого не могло происходить на самом деле.

Она была беременна…

Джерри тоже увидел это и отвернулся, непослушными пальцами хватая наплечную рацию. Хоуп что-то говорил дрожащим голосом, но Стивенс не слышал его. Накатившая тошнота была невыносима, и Джон успел сделать лишь пару нетвёрдых шагов, после чего его вырвало.

Прошло уже больше года с тех пор, как Джек погиб. Говорят, что со временем любая, даже самая сильная боль утихает, и остаются лишь приятные воспоминания о том, кого больше нет рядом. Может быть, так оно и есть… но Кейт Андерсон пока не заметила никаких улучшений в своём состоянии. Всё было, как и прежде. Почти всё. Да, иногда ей удавалось почти забыть о случившемся, снова почувствовать вкус к жизни. Но очень редко и на крайне непродолжительное время. Она просто не могла оставить Джека в прошлом, потому что слишком много связывало его с ней, хотя они и пробыли вместе от силы неделю. Она по-прежнему любила его — ничуть не слабее, чем день, неделю, месяц, год назад. И чувствовала, что ничто не изменит этого — её любовь умрёт только вместе с ней. Как и всё остальное — страх, отчаяние, паника, тоска, пессимизм, депрессии… Каждый вечер, засыпая, Кейт не могла сдержать слёз. Она чувствовала свою вину, хотя внутренний голос убеждал её, что она ничего не могла поделать. И он прав. Однако это её не утешало. Смириться? Отложить воспоминания в дальние уголки памяти — как и написанное пятого декабря изречение — чтобы пореже на них натыкаться? Найти нового мужчину, построить новые отношения, стать новой Кейт Андерсон… начать новую жизнь? Как будто никогда не существовало Джека Тейлора?