Питер Джеймс - Алхимик Страница 10

— О, мистер Силс! — внезапно повысил голос Кроу, приветствуя длинноволосого человека в белом халате, который только что вышел из одной двери и направлялся к другой. Как только тот осознал присутствие Рорке и Кроу, сразу же расправил плечи и подошел к ним. — Мистер Силс — старший техник нашего отдела генетики. А это доктор Баннерман и его дочь, мисс Баннерман.

Монти обратила внимание на восхищенное выражение его лица, когда Силс, узнав отца, уставился на него, а потом вежливо произнес:

— Очень рад встретить вас обоих.

Ему было примерно лет тридцать, прямые каштановые волосы закрывали лоб и падали на плечи. Когда он привычным движением отбрасывал их назад, было видно серьгу в мочке его левого уха. Он был бы вполне симпатичным, если бы не обильные оспины на коже лица — следы юношеских прыщей.

— Налажено у вас тут все просто великолепно, — признал Дик Баннерман.

— Благодарю вас. Боюсь, что немалая часть техники, которую мы тут используем, основана на ваших работах и публикациях.

— Извиняться не стоит, для того я и публиковал их — чтобы делиться знаниями. Вы разделяете мою точку зрения? — в упор спросил Баннерман.

Силс покраснел.

— Боюсь, что такие решения принимаю не я. Современное оборудование очень дорого стоит, и, не сомневаюсь, вы с этим согласны, доктор Баннерман.

Монти восхитилась быстротой, с какой молодой человек обрел почву под ногами, и оживилась, слушая, как он объясняет принцип действия новой техники, которую они только что запустили. Он был олицетворением юношеской энергии, целенаправленности и понимания своей миссии. Она поймала себя на том, что невольно сравнивает его с пожилым старшим техником их лаборатории Уолтером Хоггином, который продолжал относиться к компьютерам как к непостижимой тайне и считал, что к любой новейшей технике надо относиться с подозрением. Монти понимала, что, как бы тепло она ни относилась к Уолтеру, на самом деле ей нужны люди калибра Силса — но они слишком дорого стоили.

Плоская золотая лягушка размером с футбольный мяч занимала центральное место на массивном столе сэра Нейла. Монти задумалась, не является ли она охотничьим трофеем, и непочтительно отметила, что она чем-то напоминает Рорке. Она не любила лягушек, и змеиная улыбка этого экземпляра заставила ее содрогнуться.

На столе располагалось еще несколько предметов: блокнот в кожаной обложке, серебряная подставка для ручек, диктофон, телефонный аппарат и компьютерный терминал и ни единого листка бумаги; внезапно она поняла, что не видела бумагу ни в одной из лабораторий.

Сбоку от стола стояла высокая белая конструкция, сначала Монти решила, что это система кондиционирования. Такие же машины она заметила и в лабораториях внизу. И лишь затем она припомнила, что недавно видела такие же устройства в кинофильме, и поняла их предназначение: бумагорезки.

Все вчетвером они расселись за столом для совещаний, и секретарша Рорке принесла им чай. Рорке помешал ложечкой в чашке, после чего заговорил:

— Доктор Баннерман, давайте будем откровенными друг с другом. Я знаю вашу точку зрения относительно патентования научных открытий, особенно в области человеческих генов, и готов поддержать ее. Но вы согласитесь с тем, что откуда-то должны появляться деньги, а наши доходы в «Бендикс Шер» идут от производства фармацевтической продукции, на которую у нас есть патенты. Жизнь патента в Великобритании составляет всего двадцать лет. На это время у нас есть эксклюзивные права пользования им. Но, учитывая те средства, которые мы должны вложить в разработку нашей продукции, на самом деле это очень короткое время.

Монти напряглась, ожидая, что отец вот-вот вступит в полемику, но, к ее облегчению, он сидел, совершенно бесстрастно глядя на Рорке. Пусть даже доктор Баннерман продолжал испытывать презрение к этому учреждению, на него произвело сильное впечатление все, что им сегодня показывали. Сегодняшняя экспозиция представляла собой демонстрацию самой лучшей исследовательской техники, которую только можно было купить за деньги.

— Мы могли бы подкинуть кое-какие средства вашей лаборатории в Беркшире, — продолжил Рорке. — Но я не думаю, что наши инвестиции таким образом дадут ценные результаты, и, откровенно говоря, я не думаю, что даже с соответствующим финансированием вы в вашем сегодняшнем положении сможете хотя бы приблизиться к вашему подлинному уровню. И доктор Кроу, и я — мы оба считаем вас самым выдающимся генетиком в нашей стране, а может быть, и в мире. И будут ли у нас совместные дела или нет, у вас впереди время больших творческих открытий.

Баннерман улыбнулся.

— Получи вы соответствующее оборудование и финансирование, я думаю, вы могли бы достичь гораздо большего — и это ни в коей мере не подвергает сомнению все, что вы уже успели сделать.

— Какого рода оборудование?

— То, которое вы видели здесь на шестом, седьмом и восьмом этажах; то, которое стоит на наших предприятиях в Великобритании в Рединге, Бирмингеме и Эдинбурге. Или за границей — в Берне, Франкфурте и Шарлоттесвилле. — Сделав паузу, Рорке поднес к губам свою чашку. — Мы делаем вам очень простое предложение: мы хотим, чтобы вы присоединились к «Бендикс Шер» и возглавили нашу всемирную программу генетических исследований.

Баннерман отрицательно покачал головой:

— Я очень польщен, джентльмены, но я ученый, а не бизнесмен. Я хочу заниматься исследованиями, а не руководить организацией.

— Мне кажется, сэр Нейл высказался не совсем ясно, — примирительно произнес Кроу. — Исследования — это именно то, чего мы хотим от вас. И больше ничего. В вашем распоряжении будут все человеческие ресурсы, и, стоит вам пожелать, «Бендикс Шер» предоставит вам любое оборудование.

Дик Баннерман ни минуты не колебался.

— Я не могу бросить своих сотрудников.

— Не думаю, что это будет проблемой, — сказал Рорке, выжидающе глянув на Кроу.

— Да, — немного помедлив, согласился Кроу. — Уверен, что мы сможем взять ваших ключевых сотрудников.

— Весь мой штат состоит из ключевых сотрудников, — мгновенно отреагировал Баннерман. — Чертовски трудно вести работы в тех областях, в которых они специализируются. Я хотел бы получить от вас заверение, что никто из них не будет уволен. Кроме того, я хочу получить от вас заверение, что моя дочь сможет продолжить работу в качестве моей главной помощницы.

Монти понимала, что некоторых споров из-за сотрудников было не избежать, но ее поразило само предложение, и она была уверена, что теперь-то отец не отвергнет его.

— Можете ли вы точно сообщить, какой бюджет будет в нашем распоряжении и какое вознаграждение мы получим? — спросила она.

Кроу улыбнулся и, казалось, из чистого воздуха извлек два одинаковых документа, один из которых он протянул Монти, а другой — ее отцу. Это были первые образцы бумаги, которые Монти увидела в этом здании.

Крупные буквы шапки гласили: «Распространение ограничено: только для членов главного директората. Из офиса председателя». А внизу был заголовок: «Предложения с целью приобретения Лаборатории генетических исследований Баннермана».

— Эти типы — сущие педерасты, не так ли? — сказал Дик Баннерман, когда лифт стремительно летел на нижний этаж.

Монти приложила палец к губам, предостерегающе глянув на объектив над дверью.

— Они могут нас прослушивать, — шепнула она.

Он пожал плечами, но больше не промолвил ни слова, пока они не покинули здание и не подошли к машине.

— Почему ты их так обозвал, папа?

— Да вот за ланчем в голову пришло… они думали, что я прямо-таки поражен.

— А меня все поразило, — сказала Монти. — И компания, и ее сотрудники.

— У них есть вполне приличный инструментарий, — признал отец. — Несколько штуковин, с которыми хотелось бы поработать.

— Несколько?

— Я обратил внимание на плюсы, — задумчиво произнес он. — Но увидел и чертовски много минусов.

— А вот я минусов не видела, — возразила она. — Ни одного.

8

Лондон. Суббота, 22 октября 1994 года

Др. БРЮС КАТЦ. М-Р ДУНСТЕН ОГВАН. «МЕЖДУНАРОДНЫЕ ФАКТОРЫ». МИССИС В. АЛАССИО. М-Р ДЖОНСОН — «ФОРД МОТОР КОМПАНИ». Р. ПАТЕЛ. А. КОН. «КРОССГЕЙТС ТРЕЙВЕЛ». М-Р ОБЕРТЕЛЛИ. МИСС РЕДМЕЙН.

Коннор Моллой обвел взглядом вереницу встречающих с плакатами в руках пассажиров, выходивших после таможни в зал прибытия аэропорта Хитроу. Не найдя среди них своего имени, он остановился, оперся на поручень багажной тележки и более внимательно осмотрел море лиц и плакатики.

В свои тридцать с небольшим, при росте больше шести футов, с короткими черными волосами, беспорядочно зачесанными назад, пусть даже с покрасневшими после длительного перелета через разные часовые пояса глазами, он производил эффектное впечатление, и кое-кто из встречающих поглядывал на него, прикидывая, не кинозвезду ли он увидел.