Евгений Константинов - Судьба Застолья Страница 10

Что еще? Допустим, полковник Заводнов проговорился Гидаспову, что был свидетелем затеянного скульптором «эксперимента» для обнаружения грабителей инкассаторов. О загадочном и никому, кроме самого скульптора, непонятном, но, тем не менее, эффективном эксперименте. Если же принять во внимание, что не прошло и месяца, как тот же самый скульптор-экспериментатор оказался причастен к раскрытию еще одного преступления, то такой человек, как Гидаспов невольно должен был взять его на заметку, разобраться в происходящем и в итоге докопаться до истины.

Для начала покопаться в его квартире и, ничего в ней не найдя, установить какие-нибудь скрытые камеры, приборы прослушивания и тому подобное. Но не проще ли было взять, да и прижать, что называется «к ногтю» простого московского инкассатора? Не просто побеседовать, как вчера вечером, а допросить, как это умеют делать в некоторых организациях?

Получалось, что не проще. Получалось, не таким простым парнем был Серега Костиков – он и в друзьях-приятелях с начальником РУВД, он и геройски проявивший себя гражданин, за что даже награжденный почетной грамотой…

Бред, конечно, что какая-то там почетная грамота могла связать руки такому человеку, как господин Гидаспов, но, как ни крути, а выходило, что как раз руки-то свои Дмитрий Вильгельмович и не распустил. Или все-таки?

Бестолково слонявшийся из угла в угол и переставлявший вещи с места на место Серега, в очередной раз посмотрел на часы и понял, что попить чайку перед выходом на работу уже не успевает.

На маршрут, обслуживающий сбербанки в утреннюю смену, Костиков выехал на новеньком броневике итальянского производства, за рулем которого был Генка Козырев по прозвищу Слива. Был четверг, согласно графику, в этот день сборщиком ходил Николай Гаврилович, и Серегу это вполне устраивало. Ему было о чем подумать, не отвлекаясь на то, чтобы указывать водителю дорогу и бегать по точкам. Тем более что Слива имел привычку сразу же после того, как сборщик покидал машину, хвататься за книгу и проглатывать страницу за страницей до его возвращения обратно.

В свое время Генка Козырев закончил курсы скорочтения и утверждал, что с тех пор прочитывает в день, как минимум, одну книгу. Костиков в его словах не то чтобы сомневался, просто не очень одобрял, такое «черпание информации». Ему нравилось при чтении наслаждаться языком автора, следить за ходом его мысли, ставить себя на место героев и сопереживать им. Как все это можно совместить при чтении по диагонали, он не понимал.

Но, глядя на поглощенного чтением Генку Козырева, который, кстати, получил свое прозвище за то, что неизменно называл «волосатыми сливами» плоды киви, Серега подумал, что этот страстный любитель детективных и приключенческих романов может кое в чем его просветить. И когда сборщик вернулся из очередного сбербанка, и водитель тронул броневик с места, старший маршрута обратился и к тому и другому:

– Мужики, а у вас никогда не возникало такого ощущения, что за вами следят?

– У меня возникало, – тут же откликнулся водитель. – Можно даже сказать, что всегда возникает, когда я с получкой домой возвращаюсь. Так и кажется, что в каком-нибудь темном углу или в подъезде собственного же дома приставят нож к горлу и – «кошелек или жизнь!» Ну, или того хуже – кирпичом по голове и пробуждение в реанимации, а денежки тю-тю…

– Получается, Слива, это у тебя фобия такая. Боязнь лишиться зарплаты.

– Сам ты, Шуба, фобия, – не согласился водитель. – По-научному, фобия это неконтролируемый, иррациональный страх. У меня же это и не страх вовсе, а просто осторожность, которую я контролирую.

– Контролируешь осторожность?

– Ну, да. Я, чтобы не нарваться на неприятности, в данном случае, чтобы не лишиться денег, всегда осторожничаю и подстраховываюсь.

– То есть?

– Ну-у… Мы с мужиками хоть каждый раз и обмываем получку, но я перед этим основную часть денег делю на две части и убираю в разные карманы. К тому же, я никогда один из гаража не ухожу. Ну, а в троллейбусе или метро, каким бы пьяным ни был, стараюсь вычислить и запомнить подозрительных личностей, так сказать, потенциальных грабителей. И потом, когда выхожу на улицу, обязательно несколько раз оглядываюсь, чтобы убедиться, не идет ли за мной кто-нибудь из этих потенциальных. Ну, и при подходе к своему подъезду непременно концентрируюсь и утраиваю бдительность…

– Надо же, – хмыкнул Гаврилыч. – Настоящую тактику бдительности разработал!

– Ну, да. Пока живу, ни разу не грабанули.

– Если ты такой осторожный, почему ж тогда во время маршрута книжки читаешь?

– Ну, так у нас же броневик. За такими стенами и стеклами можно не осторожничать.

– Да ты и на обычной «Волге» тоже от книг не отрывался.

– Я тогда одним глазом читал, другим потенциальных грабителей вычислял. Но после того как Скворца кокнули, а Боярина с Шубой покалечили, я только и делал, что головой по сторонам вертел и ствол наготове держал…

Водитель остановил машину напротив очередного сбербанка, и схватился за книгу, как только когда дверь за ушедшим сборщиком закрылась.

– Слива, – отвлек его Костиков, – а ты хотя бы один детектив про инкассаторов читал? Я имею в виду – не зарубежный, а наш.

– Не-а, – на секунду задумавшись, ответил тот. – Кино, помню, смотрел. Но – отстой какой-то.

– А хотел бы прочитать?

– Ну-у-у… – оторвавшись от чтения, Слива почесал лоб. – Скорее, не хотел бы.

– Как это? – удивился Костиков.

– Понимаешь, Шуба. Я ведь очень много дюдюктивных романов перечитал. И практически всегда в них расследуется уже совершенное преступление. Ну, и мне как-то не очень хочется читать про ограбленных инкассаторов. А еще больше не хочется представлять, что ограбили мой маршрут, понимаешь. Допустим, про то, как нас с тобой ограбили. Мы же просто так, за здорово живешь, ограбить себя не позволили бы. Значит, нас для начала должны были бы ликвидировать. Очень не хочется мне читать про то, как нас ликвидируют.

– Кого ликвидируют? – спросил сборщик, вернувшийся в машину и услышавший последние слова водителя.

– Всех грабителей и мошенников ликвидируют, Николай Гаврилович, – сказал Шуба. – Это у меня навязчивая идея такая, чтобы их всех не в тюрьмы сажали, а уничтожали.

– Слышал я уже твою навязчивую, Шуба, слышал, – прокряхтел ветеран инкассации. – Даже размышлял над идеей этой. И, знаешь… – Николай Гаврилович обернулся к Костикову, – возможно, по большому счету ты и прав.

– Вот! Вот!!! – возликовал Серега. – Наконец-то, со мной согласился хоть один человек.

– Я сказал – по большому счету, – попытался остудить пыл Николай Гаврилович. – То есть, если стопроцентно доказано, что конкретный человек действительно совершил серьезнейшее преступление, тогда не тюрьма должна о нем плакать, а петля…

– А я настаиваю на том, что человек достоин петли за любое преступление! – в очередной раз завелся Серега.

– Вообще – за любое? – спросил водитель.

– Вообще. Если это предписано законом.

– Ну-у-у…

– Чего, Слива мнешься? Законы нарушаешь?

– Сам ты нарушаешь!

– В любом случае должна быть градация! – повысил голос Николай Гаврилович. – Степень наказания должна зависеть от тяжести преступления.

– Обязательно! – согласно закивал Слива, в то время как Шуба недовольно хмыкнул.

– Закон можно до такой степени ужесточить, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Вот, в нашей инкассаторской инструкции черным по белому написано, что нельзя отклоняться от маршрута и тому подобное. Однако же мы постоянно заезжаем куда-то по своим делам, и пивком балуемся, и вон книги читаем… А почему?

– Потому что степень наказания за нарушение инструкции мы вполне можем пережить, – сказал Костиков.

– Вот именно.

– Так, а я про что?! Пусть наказание будет жесточайшим, и фиг я стану нарушать эту гребаную инструкцию. Если за безбилетный проезд будут расстреливать, а у меня не будет денег, так я лучше пешком пойду, чем рисковать на контролеров с автоматами нарваться.

– Слова, слова… – сказал Николай Гаврилович, вылезая из броневика, остановившегося напротив следующего сбербанка.

– А вот нифига не слова! – крикнул ему вдогонку Шуба. И сказал водителю:

– Кстати, Слива, надо будет в «Детский мир» заехать, а то у меня пластилин закончился…

– Какие-нибудь мысли в плане новых композиций? – спросил тот, знакомый с увлечением Шубы. – Надеюсь, что-нибудь эротико-сексуальное?

– Естественно! Только на этот раз все будет происходить в салоне автомобиля, – сходу начал придумывать сюжет скульптор. – На заднем сидении…

– Ха! Представляю себе!

– Правда, пока не решил, какую лучше всего машину лепить. Понятно, что легковушку и какую-нибудь служебную. Допустим, такси – с шашечками на дверях или ментовскую – с мигалкой…

– Ты лучше наш, инкассаторский броневик слепи – с зеленой полосой. И пусть девка будет располагаться прямо на мешках с деньгами.