Кукольный дом (ЛП) - Ли Эдвард Страница 10

И вот он стоял около семи часов вечера в своей гостиной и благоговейно смотрел на вышеупомянутый кукольный дом. Это было чувство всеобъемлющего удовлетворения, которое теперь прочно покоилось в душе нашего главного героя (если мы можем удостоить Лимптона этим титулом), и зрелище, которое открывалось его взору со шведского стола примерно 1815 года, было, вероятно, самым увлекательным из всех в его жизни.

- Теперь это моё, всё моё - четвёртый и последний шедевр Ланкастера Паттена. Хотелось бы знать, чего он действительно стоит? Конечно, во Франции и Америке есть коллекционеры, которые готовы заплатить за это десятки тысяч, если не больше. Но теперь это всё моё, за бесценок, от того больного болвана Брауна!

Я прошу прощения за то, что до сих пор ждал, чтобы сообщить вам, что Лимптон имел застарелую привычку разговаривать сам с собой вслух.

- В следующем месяце я напишу неплохую статью для Critical Collector, и мне также нужно нанять фотографа. Мне позавидует мир коллекционеров кукольных домов!

Он хромал к барной стойке из латуни и хрусталя и рассматривал свой пустой стакан из-под бренди.

- Ещё полстакана? Думаю, возможно, ты и прав! - он налил, принюхался, улыбнулся и отпил яркую, насыщенную жидкость.

Затем он неосознанно сжал свою промежность.

- А что насчёт этой женщины, Эмили? Совсем как персик, да и сиськи, от которых монсеньор может потерять дар речи. Я ненавижу так много платить за сладкое, но это казалось справедливым, учитывая финансовое изнасилование, которое я устроил её бедному старому отцу. И за её умелость тоже.

Сначала она угостила Лимптона весьма восхитительным ораторским искусством, если вы понимаете, что я имею в виду, после чего она выплевала содержимое мужества Лимптона в тряпку и выбросила её в корзину для мусора, чтобы восхищённо воскликнуть: «О, сэр, вы особенный мужчина!» Это относилось к очевидному факту, что его эрекция ни на йоту не ослабла после того, как он «использовал товар», как сказали бы некоторые, или «пролил сливки». Во всяком случае, его маленький Лимптон застыл ещё больше, и это было всего лишь на мгновение, прежде чем платье Эмили было приподнято, а её «котелок» полностью поглотил мужское достоинство Лимптона.

- Я сильно уделал её, если можно так выразиться, да? Сегодня был отличный праздник спермы! - он усмехнулся. - Сначала утренняя дрочка, потом ещё две порции для мисс Эмили: одна в рот, а другая - в её «котелок». Неплохо для пятидесяти с лишним лет!

Лимптон оставил дверь гостиной приоткрытой и поэтому слышал, как его жена поднимается по ступенькам. Ещё до того, как она успела войти, мозг Лимптона бессознательно задействовал другие области его анатомии. По какой-то загадочной причине он представил свою жену обнажённой и - довольно ужасно подумать - без головы. Что могло вызвать такое мрачное видение? Что бы это ни было, Лимптону было всё равно, и он снова почувствовал «палатку».

- Мне очень жаль беспокоить тебя, дорогой, - сказала она, - но...

Громоздкое наступление Лимптона помешало ей закончить предложение. Он обнял её и прошептал:

- Любовь моя, ты такая же красивая, как и в день нашей встречи, - он прижал её пышную фигуру к себе и повалил на пол с каким-то глухим стуком.

- Дорогой, что с тобой случилось? - сказала она без особого осуждения.

Брюки Лимптона сразу спустились, и, поскольку он был слишком полный, чтобы действовать «по-миссионерски», он перевернул её на свой шаровидный живот, затем поднялась её юбка и снялось нижнее бельё, а об остальном можно было только догадываться. Можно было сказать, что использовалась конфигурация «птичка сверху», и притом довольно бурно. Толчки Лимптона в её чресла были совсем не изящными; вместо этого их можно было бы лучше всего описать как импульсы жадного насилия, но не было никаких признаков недовольства со стороны Мэри. Во всяком случае, она расширила бёдра ещё более. С её стороны была жадность, с которой она провозгласила себя получателем первобытной похоти своего мужа. Звуки удовольствия, вырывающиеся из её горла, и её мимические жесты было бы слишком трудно воспроизвести здесь.

Толчки Лимптона вверх принимали характер возрастающих механических движений, и он продолжал это с выдержкой, которая вряд ли казалась возможной для джентльменов его возраста и веса. Таким образом, в четвёртый раз за день его оргазм произошёл - одновременно с его женой. Её почти безумные крики удовольствия - так же - невозможно воспроизвести в печатном виде.

«Ах, какой чудесный кончун», - подумал он, но потом посчитал, что этот термин является частью разговорной речи и не присущ человеку его статуса.

Он лежал, ухмыляясь и вздымаясь, очень похож на выброшенного на берег морского зверя. Тем временем Мэри перебралась к нему; очевидно, тон её собственных кульминаций на мгновение оставил её без сознания.

- Дорогая? - позвал он, подталкивая её. - Клянусь, - решил пошутить он, - я определённо был бы предметом разговора в клубе: «Это Реджи Лимптон. Говорят, этот парень до смерти затрахал свою бедную жену!»

Однако другого толчка хватило, чтобы Мэри окончательно пришла в себя и искоса посмотрела на него.

- Реджинальд! Я не знаю, что с тобой, но должна сказать... Мне это нравится! Я чувствую себя желанной женщиной!

«Ты чертовски хорошо поработал!» - подумал он.

Он продолжал лежать в приятном ступоре. Мэри, с другой стороны, действительно приходилось двигаться на четвереньках, чтобы добраться до двухместного дивана, чтобы она могла встать. Когда она это сделала, Лимптон заметил, как следствие его оргазма стекает с внутренней стороны её бёдер на...

«Только не на ковёр! - кричали его мысли. - Эта вещь восемнадцатого века!»

Мэри стояла с головокружением и медленно поправляла свой растрёпанный наряд. С отвисшей челюстью она посмотрела вниз и ахнула.

- Мой замечательный, дорогой Реджинальд, твой... член... он... он...

Лимптон оставался на полу со спущенными штанами, а упомянутый член по-прежнему был довольно прямым и большим, не как всегда.

- Огромный, я знаю, дорогая. Он, кажется, больше, чем когда-либо, и, честно говоря, в мгновение ока становится всё твёрже. Я подозреваю, что это устройство организма Лимптона! - и он громко рассмеялся.

Действительно, член торчал ровно, как дворовый столб. Он согнул его в её сторону, подмигнул и сказал:

- Хочешь ещё раз, моя дорогая? Капитан сегодня довольно похотливый!

Крик радости сорвался с её губ.

- Во имя великих мучеников короля Карла и лорда Фолкленда! Я должна вернуться на кухню и смотреть за ужином, и я должна сказать, что после этого мне нужно отдохнуть! Но имей в виду, Реджинальд, пожалуйста, держи своего похотливого «капитана» наготове, хорошо?

- Конечно, дорогая.

- Боже мой! После всех этих чудесных занятий любовью, боюсь, я совсем забыла, что пришла тебе сказать. Ну ладно, потом! - а затем она ускользнула.

Лимптон издал удовлетворяющее:

- Ага...

И подумал:

«Это как раз то, что ей нужно было, да? Как будто мне снова двадцать! И я осмелюсь сказать, что если бы эта женщина Эмили вошла сюда в этот момент, она оказалась бы следующей в очереди на похвалу. Возможно, я оказал бы ей услугу и засадил ей в задницу на этот раз. То, что было ранее сегодня - могло бы показаться детскими играми в кубики; и, о боже, что мне делать с девчонкой Левенторпа! Как тебе этот не по годам развитый кусок пирога, светящий мне своим «хомячком» в трусиках этим утром? Задумала дразнить толстого старика по соседству, да? - Лимптон улыбнулся потоку мыслей, который составлял идеальную квинтэссенцию похоти. - Да ведь мы с маленьким Лимптоном так её отделаем, что она ходить не сможет. Думаю, Левенторпу даже придётся неделю возить непослушную суку в инвалидной коляске!»

В конце концов (движениями, которые большинство сочло бы комичными) Лимптону всё же удалось снова натянуть брюки и подняться на ноги. Когда он вернулся к своим делам, образ, который предстал перед ним, казался счастливой наградой, даже после тетрады роскошных кульминаций и удовлетворения от осознания того, что даже в его возрасте и в его нынешнем физическом состоянии он всё ещё может «набивать волосатую купель»; ибо теперь, конечно, перед ним стоял кукольный дом Паттена с поднятым фасадом и все эти чудеса мастерства семнадцатого века. А следующие несколько часов он занялся оснащением интерьера: многие предметы пришлось убрать для транспортировки; крохотная мебель, посуда, принадлежности и всякая всячина; размещение тщательно прорисованных жителей, обслуживающего персонала, горничных и так далее - в целом сложная задача, но и задача самого восхитительного вида. И я не думаю, что в тот вечер произошло что-либо ещё, имеющее какое-либо отношение к этой истории.