Неокончательный диагноз - Чаес Шбуст Страница 10

троянцам. Флягу с остатками крови Горгоны они взяли с собой, и она им пригодилась: Махаона два раза убивали в битвах, но его брат Подалирий, с помощью чудодейственной крови, его воскрешал. Как тебе известно, греки не смогли взять Трою и поэтому придумали трюк с троянским конем, в чреве которого, благодаря своим воинским талантам, оказались и братья. История проникновения в Трою греками известна, поэтому пересказывать не буду! В общем, во время битвы в спину Подалирия попала стрела, и Махаон, думая, что брата убили, влил ему в рот последнюю каплю крови Горгоны, отправил брата к кораблям, а сам остался в городе удерживать захваченные ворота. А теперь самое интересное: классическая версия, изложенная Гомером, утверждает, что греки взяли город, но, фактически, этого не произошло. Троянцы отбили ворота, Махаон погиб, а Одиссей бежал и пятнадцать лет не возвращался на родную Итаку, сгорая от стыда. Греки вернулись на родину ни с чем. Раскопки Трои Генрихом Шлиманом, проведённые более ста лет назад, как раз подтверждают версию того, что греки Трою не взяли…но это уже другая история, вернемся к Асклепию. После гибели он попал в царство мертвых, но за свои заслуги был оттуда вызволен и принят на Олимп в статусе Бога – покровителя врачей. Думаю, без папы Аполлона здесь не обошлось. Вот такая история.

– Прикольно! Люблю такие истории!!! – сказала Юленька зевая.

– Все, пора спать! Ты завтра как?

– Надо возвращаться, в понедельник на работу! Только не знаю, как лучше, утром выйти или днем?!?

– Зачем ходить, в сарае два велосипеда есть, за сорок минут до хутора бабы Аглаи доедешь, там велосипед оставишь, а я при оказии заберу! Только, если рано утром надумаешь уезжать, меня дома не будет, – я с утра в деревню по делам уеду, вернусь часам к десяти! Позавтракать чем, думаю, найдешь!

– Угу! – через зевоту ответила Юленька.

В доме она упала на свою кровать. В подушку были добавлены травы и аромат ромашки, полыни и васильков ласково положил свои ладошки ей на лицо. Ощущая эти легкие прикосновения, она провалилась в глубокий безмятежный сон…

***

Знахарь вернулся раньше запланированного срока. Предрассветный туман, покрывающий белым одеялом луг, уже растаял в солнечных лучах, но солнце еще не иссушило капли росы, и луг искрился, как будто неведомый хлебороб под пологом ночи засеял его тысячью самоцветов.

Он принял бодрящий душ, за ночь вода, нагретая солнцем, успела остыть, насухо растерся махровым полотенцем и, одевшись, вошел в дом. На столе стоял приготовленный завтрак: еще горячая яичница в чугунной сковороде, на тарелке – нарезанный хлеб и сыр со слезой. Заварочный чайничек издавал приятный аромат крепко заваренного черного чая с большим количеством мяты.

– Прямо угадала, чай, как я люблю! – подумал Знахарь и заглянул в приоткрытую дверь комнаты, в которой ночевала Юленька.

Она лежала обнаженной на кровати, повернув голову в сторону приоткрытой двери. Их глаза встретились, и ее губы беззвучно прошептали:

– Иди ко мне!

Стоило ему наклониться над ней, как она припала к его губам, руки ее стали усиленно помогать ему избавляться от одежды… мгновение, и тела их сплелись в танце, которому уже миллионы лет. У Юленьки было много мужчин, но Знахарь был другим: он был не лучше и не хуже, просто – другим… Она как будто растворялась в нем, отдаваясь движениям его сильного мускулистого тела – плавным, как выверенный бег стайера. С ним она не получала неистового, исступленного, но кратковременного эмоционального взрыва, нет. Это было глубокое погружение в невесомость, в бескрайнюю бездну удовольствия, где не было счёта времени, где она могла находиться с ним часами…

Когда уже перевалило за полдень, и они сидели в тени яблонь в удобных шезлонгах, эмоционально и физически истощенные, но удовлетворенные, Юленька спросила:

– А что ты вчера говорил про псевдожизнь?

– Ну, это же «дешевая философия», которая тебе очень не нравится!

– Ну, все-таки?! – Юленька опустила глаза на плюхнувшееся прямо возле ее ноги яблоко, взяла его в руки и втянула ноздрями прохладный, свежий аромат белого налива.

– Я отвечу, если ты тоже ответишь на один вопрос, по рукам?

– Ну, по рукам! – ухмыльнулась Юленька.

– Тогда вот мой вопрос: когда уехала Юленька?

– Сразу после тебя! – черты лица Юленьки стали нечёткими, казалось, что пространство вокруг нее подернулось рябью, но через несколько мгновений все прекратилось. В шезлонге сидела брюнетка с яркими синими глазами, на сексуальных губах играла полуулыбка – Как догадался?

– Во-первых, каждая женщина индивидуальна: если у меня была с ней близость, то за какой маской она бы не пряталась, при очередной близости я ее узнаю… Запах, ритм движения…

– Ну, это спорно, я же не совсем женщина, я суккуб! И что там, во-вторых?

– А во-вторых, Лилит, в сарае нет второго велосипеда!

– Слушай, Подалирий, почему я всегда при общении с тобой, чувствую себя глупой девчонкой?

– Потому что, по сравнению со мной, ты и есть девчонка, даже твой любимый Марий больше чем на тысячу лет младше меня, и это я еще не говорю о том, что он постоянно перерождается, меняет тела, локации и прочее! – Знахарь взял у Лилит из рук яблоко, вонзил зубы в сочную мякоть и продолжил – А я такой уже больше трех тысяч лет, ничего не меняется! Ты зачем пришла-то? Явно не ради пустого разговора и, уж тем более, не ради плотских утех!

– Понимаешь, после того, как Боги ушли, Марий живет жизнью обычного человека! Парадокс ситуации: Великий Цензор, имеющий возможность вносить поправки в книгу судеб любого из ныне живущих, не может обойтись без реинкарнаций, он постоянно перерождается – то араб, то вьетнамец, то мексиканец, последний раз был русским!

– Был?

– Ну да, его звали Расул, почти двести лет прошло с последнего перерождения Луция, и так совпало, что они оказались в одном месте…

– Так-так-так! – от азарта Знахарь даже приподнялся в шезлонге – И решил посчитаться с обидчиком, да?

– Да! Он считал, что Луций все помнит, он почти два года мониторил его поведение и пришел к такому выводу! А потом пропал… – Лилит опустила голову – Я чувствую, что его души нет в мире живых! А это значит, он появится неведомо где, опять ждать, когда он достигнет половозрелого возраста, сможет призвать меня, а через пятьдесят лет я, в силу немощности его плоти, уже буду ему не интересна, затем он умрет, и все начнётся сначала…

– Я тебя понял! – Знахарь перебил словоизлияния Лилит – Ты хочешь, чтобы он стал бессмертным!

– Да! Подалирий, помоги мне это сделать!

– Влюбленная