Елена Логунова - Вкус заката Страница 10

В другой ситуации зонт не стоил бы и одного евро: поломанная спица едва не выколола мне глаз, едва я попыталась задействовать конструкцию по прямому назначению. Металлические части зонта, густо покрытые ржавчиной, походили на хрупкие веточки красного коралла, в пестрой ткани кое-где предательски светились дырочки, а купол имел вид, будто он добросовестно защищал предыдущего владельца не только от дождевых капель, но и от падающих метеоритов. Однако на пятиметровой дистанции под проливным дождем зонт показал себя неплохо, мне только за шиворот немного воды налилось.

Тем не менее даже с зонтиком до «Ла Фонтен» я добралась в плачевном виде. Резкие порывы ветра то и дело бросали холодные дождевые струи горизонтально, как дротики, и они впивались мне то в правый бок, то в спину – путь к отелю шел по кривой, буквой «Г». Чемодан мой и вовсе катился без всякого прикрытия и оказался неважной субмариной, подмокнув со всех сторон.

Я так торопилась оказаться в сухом помещении с исправно действующей батареей парового отопления, что задержалась в микроскопическом холле отеля всего на одну минуту. Ее хватило на то, чтобы приветственно чихнуть, прилепить к полированной стойке промокший листок подтверждения бронирования, взять ключ и затвориться в вертикальном гробике тесного лифта под сочувственное бормотание портье.

Оказавшись в номере, я для начала высмотрела под окном отопительный прибор, хотя обычно первым делом визуально оцениваю кровать – это важно. Батарея оказалась достаточно протяженной, и я смогла разместить на ней почти все свои отсыревшие вещи. Остальное в два слоя разложила на горячей трубе полотенцесушителя в ванной, торопливо отогрелась под душем, плотно завернулась в одеяло и рухнула в постель. Шторы на окне я не раздвигала, да это и не имело смысла: бущующая гроза превратила белый день в очень неуютный сумрачный вечер.

– И стоило ради этого лететь в такую даль? – пораженчески вякнул мой внутренний голос.

Но я ему ничего не ответила, потому что уснула.

Разбудила меня непонятная возня за стеной. Звук был такой, словно кто-то большой и мохнатый (например, легендарный Русский Медведь) размеренно чешет спину о гипсокартонную перегородку. На любовную игру это походило мало, да и время для постельных упражнений было не самое подходящее – всего лишь четвертый час пополудни. Тем не менее я вспомнила, что мне надо как можно скорее решить два насущных вопроса. Первый – где столоваться. В «Ла Фонтен» постояльцев не кормили даже завтраком, а я люблю питаться регулярно и вкусно. Решение второго актуального вопроса должно было на время заполнить брешь в моей личной жизни.

Пробегая по лужам под дождем, я видела на своем пути с полдюжины маленьких кафе. А прелестная кондитерская, идально подходящая для легкого завтрака, располагалась прямо напротив моего отеля, так что голодная смерть мне не грозила.

А что до второго вопроса… Ну неужели в Ницце, которую французы называют «королевой», «царевной», «жемчужиной», в столице департамента Приморские Альпы, в прекрасном курортном городе, население которого составляет четыреста пятьдесят тысяч человек, не считая многочисленных туристов, я не найду одного достаточно симпатичного и общительного мужчину, готового на недельку стать моим почти прекрасным принцем?

Полная приятных ожиданий и похвальной решимости их реализовать, я соскочила с постели, широким жестом рванула в стороны плотные гобеленовые занавески, ахнула и зажмурилась.

Дождь закончился, небо очистилось, с мокрых крыш срывались последние радужные капли, красная черепица лаково блестела, но ослепили меня не солнечные блики, а мощная фотовспышка.

Проморгавшись, я увидела во внутреннем дворике человека в синем пластиковом дождевике с поднятым капюшоном. Мужчина это или женщина, понять было невозможно – я видела фигуру в синем со спины. Человек, пригнувшись, торопливо нырнул под арку в каменной стене и скрылся. Я наблюдала его всего пару секунд, но успела засечь взглядом фотоаппарат на плече.

Ничего себе! Я с растрепанной прической, размазанным макияжем и в костюме голой королевы доверчиво и непринужденно выглядываю в окно, и в этот момент какой-то псих меня снимает?!

Впервые я искренне посочувствовала знаменитостям, за которыми охотятся папарацци, хотя остатки скромности не позволили мне думать, будто фотограф поджидал в засаде за цветочной горкой именно меня. Даже на родине моя писательская слава не достигла уровня, который предполагает назойливое внимание прессы.

Спустя полтора часа, потраченных на приведение себя в полную боеготовность, я спустилась в холл. Портье всем своим видом изобразил восторг по поводу нашей с ним встречи, но я ему эту радость быстро испортила.

– У вас во дворе прятался какой-то сумасшедший с фотокамерой! – с претензией сказала я, отдавая на хранение ключ от своего номера.

Он был тяжелый, металлический, с увесистым брелоком-бомбочкой и не помещался в мою вечернюю сумочку.

– Этот чокнутый фотограф щелкнул меня раздетой, когда я выглянула в окно!

– О, мадам! Мне так неловко! Прошу прощения, поверьте, что впредь мы ничего подобного не допустим! – жарко заверил меня миниатюрный, под стать крошечному холлу, портье.

При этом глаза у него забегали так подозрительно, что я бы подумала, будто он самолично партизанил у фонтана с фотоаппаратом, если бы тот человек в синем дождевике не был намного крупнее.

– Надеюсь, что так. Я остановилась у вас в надежде на спокойный отдых! – строго сказала я заведомую неправду.

Спокойный отдых – это не мой стиль. Я люблю, когда жизнь кипит, как лапша в кастрюльке!

– Кстати, о лапше! – встрепенулся внутренний голос.

Я сглотнула слюнки. Кушать хотелось очень, и почти все равно, что именно, не обязательно лапшу.

Однако в кондитерскую напротив отеля я заходить не стала, ограничилась долгим взглядом сквозь стекло. В заведении было почти пусто, лишь за одним из столиков сидела нарядная нарумяненная старушка в компании крошечной гладкошерстной собачонки комично гламурного вида.

На псинке были бархатная попонка с вышитым лейблом Dolce & Gabbana и малюсенькая фуражка, непонятным образом закрепленная на собачьей голове. Я понадеялась, что ее не прибили к черепу животного гвоздиком. Вела себя собачка так глупо, словно ее и без того неразвитый головной мозг получил тяжелое повреждение: увидев меня, она запрыгала на стуле, как резиновый мячик, заливаясь смехотворным лаем и тряся головой. При этом стразы на окантовке щегольской собачьей фуражки рассыпали искры, как бенгальская свеча.

От неожиданности я отшатнулась от витрины и наступила на ногу какому-то господину. Пришлось извиняться и с улыбкой объяснять, что меня вывела из равновесия неспровоцированная агрессия карликового пинчера.