Шарлин Харрис - Живые мертвецы в Далласе Страница 10

Глава 3

Глаза я открыла очень неохотно. Я чувствовала себя, как если бы спала в машине или задремала на стуле с жесткой спинкой. Меня явно сморило в каком-то неудобном месте. Тело затекло и отзывалось на движения тупой болью. В метре от меня на полу сидела Пэм, неотрывно глядя огромными круглыми глазами.

— Получилось, — прокомментировала она. — Доктор Людвиг оказалась права.

— Великолепно.

— Да, было бы очень жаль потерять тебя, не успев толком использовать. — Ее практичность могла шокировать кого угодно. — Есть немало связанных с нами людей, которых могла бы подкараулить менада, и все они гораздо менее ценны для нас.

— Спасибо на добром слове, Пэм, — пробормотала я, чувствуя себя, к слову, донельзя грязной — как если бы меня окунули в бочонок с потом, а потом вываляли в пыли. Даже зубы, казалось, покрыты какой-то гадостью.

— Не за что, — сказала она, почти улыбнувшись. Оказывается, у Пэм есть чувство юмора. Редкий случай для вампира! Я никогда не слышала о вампире-комике, человеческие же шутки их не трогали. Впрочем, кое-что из их юмора было способно вызвать у нас ночные кошмары на неделю, не меньше.

— Что произошло?

Пэм расцепила пальцы.

— Мы сделали все как сказала доктор Людвиг. Билл, Эрик, Чжоу и я выцеживали тебя по очереди. А когда ты была почти пуста, начали вливание свежей крови.

Я размышляла почти минуту, радуясь, что вовремя отключилась и процедуры не видела. Билл почти всегда кусал меня во время занятий любовью, а потому это ассоциировалось у меня с пиком эротического действа. Но дать кровь стольким вампирам одновременно — это ввергло бы меня в замешательство, если бы я там, так сказать, присутствовала.

— А кто такой Чжоу? — спросила я.

— Попробуй присесть, — посоветовала Пэм. — Чжоу — наш новый бармен. Просто картинка.

— Да?

— Татуировки, — произнесла Пэм с почти человеческим выражением. — Он высок для азиата, и у него великолепный набор… татуировок.

Я сделала вид, что заинтересовалась. Поднимаясь, я ощутила себя непривычно хрупкой, что весьма настораживало. Казалось, моя спина покрыта сетью едва-едва заживших шрамов. Которые от неосторожного движения могли вновь открыться. И ощущение это, как сказала Пэм, не было обманчивым.

Да, и еще на мне не было рубашки. Выше пояса, впрочем, не было и чего-либо другого. Ниже — джинсы обнаружились целыми, но безнадежно грязными.

— От твоей рубашки остались одни лохмотья, ее пришлось срезать, — сказала Пэм, широко улыбаясь. — Мы по очереди держали тебя на коленях. И все тобой восхищались. Билл был в бешенстве.

— Пошла к черту… — Вот и все, что пришло мне в голову.

— Насчет этого — кто знает? — Пэм пожала плечами. — Я всего лишь хотела сказать комплимент. Ты, должно быть, скромница. — Она поднялась и открыла платяной шкаф. Там висели рубашки (наверное, запасной гардероб Эрика). Пэм сняла одну из них с вешалки и кинула мне. Я потянулась и, должна признать, относительно легко поймала ее.

— Пэм, здесь есть душ? — Натягивать девственно-белую рубашку на столь перепачканное тело казалось кощунством.

— Есть, на складе. Напротив туалетов.

Там все оказалось устроенным чрезвычайно просто, но имелся душ с мылом и полотенцем. Выходить из кабинки, правда, приходилось прямо на склад, что, видимо, было нормальным для вампиров, ибо особой застенчивостью они не славились. Когда Пэм согласилась посторожить дверь, я, окрыленная успехом, попросила ее помочь мне стянуть джинсы с носками и снять ботинки. Ей это, кажется, понравилось несколько больше, чем следовало бы.

Это был лучший душ в моей жизни. До сих пор, по крайней мере.

Двигаться приходилось медленно и осторожно. Под горячей струей я начала дрожать, будто в приступе какой-то болезни вроде пневмонии или гриппа. Кажется, примерно так же я себя и чувствовала. Пэм открыла дверь и передала мне кое-что из белья, что явилось приятной неожиданностью. По крайней мере, приятной до тех пор, пока я не вытерлась и не попыталась натянуть эту штуку на себя. Трусики оказались настолько тонки и невесомы, что едва ли могли называться одеждой. Но они были хотя бы белыми. Я поймала себя на желании посмотреться в зеркало. Трусики и белая рубашка были всем, что мне досталось. Я вышла босиком и обнаружила Пэм сворачивающей мою несчастную одежду и укладывающей в пакеты, чтобы я могла отвезти ее домой и выстирать. Мой загар резко выделялся на фоне снежно-белой рубашки. Я очень медленно вернулась в кабинет Эрика и выудила из сумочки расческу. Едва я начала разбираться со спутанными волосами, как вошел Билл и забрал инструмент.

— Позволь мне, дорогая, — мягко сказал он. — Как ты? Подними рубашку, я посмотрю спину.

Я очень надеялась, что в кабинете нет камеры наблюдения, хотя, если верить Пэм, все уже все видели.

— Как оно выглядит? — спросила я через плечо.

— Будут шрамы, — коротко сказал Билл.

— Я догадалась. — Лучше на спине, чем спереди. И лучше шрамы, чем смерть.

Я поправила рубашку, и Билл начал причесывать меня. Он очень любил это занятие. Быстро устав стоять, я села в кресло Эрика, а Билл встал за моей спиной.

— Так почему менада набросилась на меня?

— Наверное, она ждала первого попавшегося вампира. То, что со мной случилась ты — гораздо более легкая добыча, — было всего лишь везением. Для нее, естественно.

— Мы из-за нее поссорились?

— Нет, я думаю, это просто случайность. До сих пор не понимаю, почему ты так разозлилась.

— Я слишком устала для объяснений, Билл. Завтра, хорошо?

Вошел Эрик, а с ним — еще один вампир. Это, должно быть, был Чжоу. Я сразу поняла, чем он мог привлекать посетителей. Первый из виденных мною вампиров-азиатов был очень красив. И весь изукрашен — по крайней мере, на открытых участках тела — замысловатой татуировкой, свойственной членам якудзы. Был ли Чжоу гангстером в бытность свою человеком или нет, но сейчас он действительно выглядел весьма зловеще. Пэм проскользнула в дверь через минуту и сказала:

— Все заперто. Доктор Людвиг тоже уехала.

Значит, «Клыкочущее веселье» уже закрылось. То есть сейчас около двух часов ночи. Билл продолжал расчесывать мои волосы, а я сидела в кресле, обхватив руками ноги и остро осознавая свою неодетость. Хотя, если подумать, Эрик был столь высок, что его рубашка прикрывала гораздо больше, чем некоторые мои костюмы. Скорее уж французского покроя трусики не давали мне покоя. И отсутствие лифчика. Небеса были щедры ко мне в области груди, и его отсутствие было очевидно.

Но неважно, что эта одежда показывала больше меня, чем мне бы хотелось, и что эти люди видели мои груди гораздо ближе, дольше и детальнее, чем сейчас. О манерах забывать не следовало.