Джинн Калогридис - Дети вампира Страница 10

"Рано!" – мысленно приказала мне Жужа.

Я отчетливо слышал это слово, хотя не видел, чтобы ее губы хотя бы слегка шевельнулись, и покорно замер, обреченный на нескончаемое предвкушение пиршества.

Только тут до меня дошло, что Лебо вторично совокупляется с Жужанной. Наконец он достиг экстаза, вскрикнул и, выгнув спину, уперся в меня. Жужанна всем телом довольно неуклюже подалась за ним (между тем Лайенс упрямо пытался овладеть ею сзади) и вонзила зубы в шею Лебо.

Я почувствовал, что разум вновь подчиняется мне. Меня захлестнула волна ярости, и я последовал примеру сестры.

Я пил его кровь, не в силах оторваться...

Как всегда, кровь была восхитительна. Я вкушал настоящий нектар, дарящий силы, но к привычному вкусу добавился оттенок, совершенно мне незнакомый. Поначалу я решил, что причиной тому выпитое англичанином шампанское (недаром у меня закружилась голова). Однако вскоре я понял: это плотское наслаждение, испытанное Лебо, придало его крови столь необычный привкус. Я вздрогнул, пошатнулся и едва не потерял сознание. Насыщение всегда доставляло мне громадное чувственное удовольствие, но то, что я ощущал сейчас... это переходило все границы. Я буквально упивался его изысканностью.

Помимо экстаза, в котором все еще пребывал несчастный англичанин, я ловил обрывки его мыслей и чувств. Передо мной промелькнуло простое и милое лицо какой-то девушки, потом пронеслись образы седовласых мужчины и женщины. Оказывается, Лебо было стыдно за содеянное – я поймал и эту мысль.

Я мог бы задержаться в его разуме подольше, но находиться рядом с умирающими людьми всегда было для меня мучительно. Я предпочитал убивать своих жертв быстро и аккуратно, не позволяя себе глубоко проникать в их чувства. Сейчас мне требовалась лишь кровь Лебо и его экстаз. Я довольно легко добился желаемого. Когда человек умирает, его воспоминания бледнеют. Все мои жертвы уходили из жизни в состоянии блаженного забытья.

От наших с сестрой ласк и фатальных поцелуев Лебо быстро слабел. Мы с Жужанной, точно голодные звери, впились в него, продолжая высасывать кровь из обмякшего тела. Если бы мы не держали его с обеих сторон, он бы упал, как тряпичная кукла.

Жужанна подняла на меня взгляд. Кровь и чувственные наслаждения опьянили ее. Мы переглянулись, и каждый увидел в глазах другого полное удовлетворение. Оторвавшись от Лебо, Жужанна торопливо шепнула (ее губы и зубы были перепачканы кровью англичанина):

– Ну что, так вкуснее? После этого кровь всегда вкуснее...

Сестра была права, однако сам вопрос меня смутил. Мне, будто совращенной девственнице, не хотелось признаваться, что я и в самом деле испытал удивительное блаженство. Я закрыл глаза и полностью сосредоточился на своих ощущениях. Как же это прекрасно – пить не переставая теплую, пьянящую кровь молодого, сильного человека, смешанную с шампанским и плотским наслаждением...

Крови в жилах Лебо оставалось все меньше. Мне приходилось уже не пить, а высасывать ее. Сердце англичанина постепенно замирало и наконец совсем остановилось.

Лебо был мертв, но я все равно продолжал вытягивать из него остатки крови, забыв, чем мне это грозит. Жужанна с силой, которой не может обладать ни одна смертная женщина, оторвала меня от тела англичанина. Когда мертвый Леборухнул на пол, из моей глотки вырвался звериный рык.

Мне было мало! Я хотел еще! Я в ужасе взглянул на Жужанну. Моя сестра отбивалась от назойливых приставаний Лайенса.

– Этого, мой милый брат, я отдаю тебе целиком, – произнесла она и озорно улыбнулась.

Я подошел к Лайенсу со спины. Шаги мои были нетвердыми – видимо, вино, бурлившее в крови Лебо, частично передалось и мне. Но сейчас я не испытывал мук голода, к тому же у меня прибавилось сил; я стал ловчее. Убийство второй жертвы превратилось в забаву, перспектива которой приятно будоражила меня. Падение Жужанны словно принесло мне свободу, и впервые за все эти месяцы я позволил себе наслаждаться охотой.

Стоя позади своей жертвы, я на секунду замер. Я смотрел из-за толстой, скрюченной спины Лайенса на жемчужный блеск шеи Жужи, на единственный локон ее темных волос, выбившийся из безупречной прически. Как же это было красиво – черный локон на белоснежной коже.

Я утолил первый голод и теперь мог охотиться, не торопясь, получая удовольствие от каждого движения. Но когда я приблизился к Лайенсу вплотную, витавшие вокруг него ароматы вновь разожгли во мне аппетит. Пахло недавним совокуплением, остывающим телом мертвого Лебо, наконец, пахло другим телом – потным и полным горячей крови.

Я с предельной осторожностью коснулся плеч Лайенса. Поскольку он стоял ко мне спиной, я не стал погружать его в состояние сладостного забытья. Падение сестры оказалось заразительным: меня не волновало, какими будут последние минуты этого борова.

Молниеносным движением я впился в шею Лайенса, почувствовав на языке обжигающе соленый вкус его пота.

Лайенс качнулся назад, завопив от боли и страха. Жужанна вырвалась из его рук и удобно устроилась на бархатных подушках, чтобы полюбоваться зрелищем. Собственная нагота ее ничуть не смущала. На губах сестры играла довольная чувственная улыбка.

Боже, прости меня... хотя я едва ли могу рассчитывать на Его прощение. Стыдно сознаваться, но сопротивление Лайенса приятно возбуждало меня и доставляло наслаждение. Англичанин бился, пытаясь освободиться, но я крепко держал его, снова и снова прокусывая толстую кожу. Наконец я добрался до вены, вонзил в нее зубы, и оттуда брызнула кровь.

Струя крови попала Жужанне на лицо и грудь. Смеясь, моя сестра открыла рот и стала ловить алые капельки с невинной радостью маленькой девочки, пытающейся поймать на язык снежинку. Но ее удовольствие было коротким, ибо я тут же припал к жизнетворному источнику и начал неистово пить. Вскоре Лайенс ослабел и прекратил брыкаться, а затем и вовсе повис на мне. Его сердце бешено колотилось, как у воробья, попавшего в силок.

Я продолжал пить, не обращая внимания на тяжесть его тела. Почувствовав, что Лайенс мертв, я сразу же оторвался от него. Труп англичанина грузно повалился на пол. У меня вдруг сильно закружилась голова. Я упал на диван, голова моя опустилась на подушки. Кровь моих жертв, перемешанная с шампанским, подстегнула мои мысли, и они понеслись.

Я закрыл глаза и провалился в сон. Теперь я уже был не жалким убийцей, пленником венских ночей, а простым смертным, ехавшим из Вены в Буда-Пешт. Стучали колеса поезда. Я лежал в темном купе, рядом с женой и ребенком, которому вскоре предстояло родиться... Знай я, какая судьба ждет меня в родных трансильванских горах, я бы ни за что туда не вернулся. Мы бы бежали даже из Европы. О Мери, моя дорогая Мери! Как же безрассудно я поступил, когда привез тебя прямо в логово чудовищного зла, о существовании которого даже не догадывался. Теперь мне остается лишь уповать на то, что ты и наш сын находитесь в безопасности и недосягаемы для Влада...