Эдвина Нун - Темный кипарис Страница 10

Стелла начала занятия с вводного курса, пока не получила представления об умственных способностях и потенциале Тодда. Мальчик выказывал явные способности, дарованные ему богатством и семейным древом, ветвью которого он являлся. Он был сметливым, понятливым, прекрасно владел основами почти всех элементарных предметов. В своей тетради она отмечала галочкой успехи, которые он проявлял во время предварительных занятий. Арифметика и правописание не представляли для него никакой трудности; его память и аналитические способности были замечательны для мальчика его возраста. Запоминать даты и исторические события было для него просто неприятной задачей. Она чувствовала, что в самых импровизированных ответах он подчинялся ее вопросам. Действительно, он как будто записал их в своей памяти, словно на громадной школьной доске, и никогда не стирал записанного. Однако он не задумывался над тем, как та или иная дата связана с духовным переломом в сознании людей. Например, он прекрасно знал, что 4 июля 1776 года была подписана Декларация независимости, но не видел истинного значения этого выдающегося события — того, что несколько маленьких штатов оказались способны бороться своими скудными силами против могущественной нации. Он явно не задумывался над этим. Стелла продвигалась осторожно, пытаясь постепенно вникнуть в этот юный разум, порученный ее попечению. Мальчик выказывал гораздо больше доверия своим мечтам и полетам фантазии — опасная стезя для столь молодого человека.

— Тодд.

— Да, мэм? — Ребенок грезил наяву и с усилием заставил себя вернуться к реальности.

— Знаешь ли ты, кто такой хулиган?

— Вроде Джоя Уиллиса, наверное? — На юном лице вспыхнул интерес.

— А он хулиган?

— Ну, он сын бакалейщика, и он жестоко обращается с животными. Я хочу сказать: бросает камни в собак и пугает лошадей страшным шумом. Мне очень не нравится Джой Уиллис.

— Думаю, что он не поправился бы и мне, — согласилась Стелла, с удовольствием ощущая внезапный контакт с Тоддом. — Ты сделал что-нибудь с Джоем Уиллисом?

— Не понимаю, что вы имеете в виду, мэм.

— Когда ты видел, что он бросает камни в собак и пугает лошадей, пытался ты остановить его?

— О… — Юное лицо затуманилось.

— Так что же?

— Нет, мэм. Я был слишком мал, наверное.

— Но тебе не нравилось, что он хулиганит?

— Нет, мэм.

Стелла изменила предмет разговора:

— Где сейчас Джой Уиллис?

— Где-то неподалеку, наверное. Он живет в городе. Он иногда приезжал сюда, чтобы поиграть с Оливером, и…

Результат оказался неожиданным.

Как случалось не раз, Стелла оказалась совершенно не подготовленной к мгновенному превращению красивого лица Тодда в маску мертвой, холодной безжизненности, когда он по неосторожности упомянул имя своего брата. Даже яркий свет в его голубых глазах померк.

И Стелла, почувствовав, что не в силах изменить ситуацию, снова вернулась к сложному переплетению неразрешимых загадок. «Не спеши, — твердо повторила она про себя, вспомнив о своем положении воспитательницы и друга, — я должна двигаться медленно. Впереди много времени, чтобы разгадать тайну Оливера и его власти над разумом Тодда».

В течение тех первых трех дней жизнь семейства Хок протекала спокойно, по раз и навсегда установленному распорядку сельского быта. Еду подавали в большой столовой для миссис Дейлии, мистера Хока, Тодда, в присутствии знающего свое дело Гейтса. За столом велся незначительный разговор, однажды Стеллу представили домашней прислуге. Мистер Хок ел молча, прерывая молчание только вежливыми вопросами о ее бытовом устройстве и успехах Тодда. Миссис Дейлия укрывалась за холодным красивым фасадом своего могущества, улыбаясь только губами, но не глазами. Стелла старалась подражать в своем поведении остальным. Она тоже являлась теперь должностным лицом в Хок-Хаус. Манерой своего поведения миссис Дейлия ясно давала понять, что больше не должно быть никаких долгих интимных бесед о личной истории семейства Хок. Пусть мертвые покоятся с миром. Стелла была убеждена, что именно эту мысль, стремились внушить ей темные романские глаза.

Артур Карлтон Хок, безупречный и отчужденный, сидел во главе стола. Ни одной его улыбки не было добавлено к щедрому угощению. Октябрьские вечера становились холоднее, с приближением ноября подул пронизывающий ветер. До кануна Хэллоуина оставался всего один день.

Стелла уже свернула свою салфетку и откинулась на высокую спинку деревянного стула, ожидая, когда хозяин дома отпустит их.

За столом напротив нее сидел Тодд. Неожиданно она поняла, что он не спускает с нее взгляда своих голубых глаз, и внезапно ее охватил необъяснимый ужас.

В этих глазах не было ни искры теплоты. Это не были глаза двенадцатилетнего мальчика. Они скорее напоминали безжизненные глаза мертвеца.

Тодд Хок пристально смотрел на нее, не видя ее, глядя сквозь нее, как будто ее место за столом было пусто.

Хотя в камине весело потрескивало пламя под полной вязанкой дров, Стелла почувствовала озноб.

Даже очутившись в своей спальне, в поздний час, Стелла не могла отделаться от холодного ощущения ужаса, переворачивающего ей душу. Ей не удавалось заснуть. Чтение не помогало. Роман, который она заставила себя взять, лежал нераскрытый на ее постели. Масляная лампа на ионном столике сердито отбрасывала по комнате ее тень, мечущуюся из угла в угол. В таком взволнованном состоянии она плохо контролировала обстановку и старалась по возможности ступать тихо. Не обязательно знать домочадцам, что новая воспитательница с трудом приспосабливался к коннектикутским вечерам.

Раздался тихий, неспешный стук в дверь спальни. У Стеллы перехватило дыхание. Внезапный шум напугал ее. В комнате было так тихо, дом замер в предчувствии беды.

К счастью, она еще не раздевалась, на ней было простое синее платье, в котором она спускалась к обеду. Она подошла к двери и спросила, стараясь, чтобы ее голос звучал тихо и спокойно:

— Кто там?

— Это Гейтс, мэм.

Ее облегчение было непомерно огромным. Она откинула крючок и приоткрыла дверь. Морщинистое лицо Гейтса расплылось в напряженной улыбке, неясно вырисовывавшейся в свете канделябра

— Да, Гейтс?

— Могу ли я что-то сделать для вас, мэм?

— Пожалуй, нет, спасибо. — Стелла ответила с некоторым удивлением: таких визитов прежде не случалось.

На его лице появилось разочарование, как если бы она лишила его обоснования в том, что он постучал в ее дверь в такой поздний час.

— Тогда извините, что побеспокоил вас, мэм. Спокойной ночи. — Он повернулся, свет исчезал вместе с ним.