Чарльз Де Линт - Призраки в Сети Страница 10

— Дело в том, — сказал Уильям, — что он продал душу дьяволу за то, что играет такую музыку. Но сделка была нечестная. Оказалось, что у Роберта эта музыка и так сидела внутри, — у него просто не хватало терпения извлечь ее, вытащить наружу. И теперь, чтобы позлить дьявола, он, кажется, придумал способ жить вечно, говорит, это несложно, надо только не слишком высовываться. Похоже, дьявол на многое склонен смотреть сквозь пальцы, если не лезешь к нему на глаза.

— И ты в это веришь?

Уильям пожал плечами:

— Я видел столько удивительного, что готов поверить во что угодно. И к тому же мне нравится сама мысль, что кто-нибудь натянет нос старому черту. — Он улыбнулся. — Конечно, есть и такие, кто считает, что Роберт просто очень талантливый и хорошо выглядит для своего возраста.

Не все те, с кем я познакомилась на улице, и жили на улице, даже если на первый взгляд могло показаться, что это так. Наверное, некоторым, как и мне, просто было удобнее существовать на маргинальной территории.

Когда я увидела, как Джорди играет на скрипочке за мелочь, то сперва приняла его за бездомного. Его занятие было немногим лучше, чем стоять с протянутой рукой. Но, познакомившись поближе, поняла, что ему просто нравится играть на улице. В клубах он тоже играл, и у него была квартира на Ли-стрит и все такое, но петь на улицах, говорил он, — честное, хорошее дело. Он одним из первых появлялся весной на улице со своим инструментом — стоял на каком-нибудь углу весь закутанный, в перчатках с отрезанными пальцами. И осенью покидал свой пост одним из последних.

Мы с Джорди отлично ладили. Думаю, мы могли бы стать и больше чем друзьями, но мне все казалось, что у него на уме кто-то другой, а такие вещи всегда мешают завязать серьезные отношения. В конце концов, человек может даже примириться с тем, что рядом, под рукой, но все равно всегда помнит о чем-то, что могло бы быть, да не случилось.

Сначала я подумала, что Джорди сохнет по Сэм, его бывшей девушке, которая так таинственно исчезла из его жизни. Но потом я поняла, что у него что-то с ее подругой, Джилли. У меня создалось впечатление, что ни он, ни она не признались бы в этом даже самим себе, хотя все вокруг были уже в курсе.

Странно, что при его душевном родстве с Джилли прошло добрых полгода, прежде чем я вдруг стремительно влетела в круг ее друзей. Джорди часто, говоря о Джилли, вспоминал о Софи, Венди и остальных, но наши пути как-то не пересекались. Я понимаю, город большой, но, когда мы с Джилли наконец встретились, оказалось, у нас столько общих знакомых, что просто удивительно, как это мы не столкнулись гораздо раньше.

Кристи я несколько раз видела издали. Просто не знала, кто он такой.

А познакомились мы так. Я шла по Ли-стрит и увидела Джорди за столиком кафе «Рыжий Лев». Он был с каким-то парнем, чье лицо я не могла разглядеть, потому что он сидел ко мне спиной. Когда я сообразила, кто это, бежать было уже поздно, потому что Джорди меня заметил. Так что пришлось подойти и поздороваться.

Дело в том, что я уже давно заметила Кристи и меня к нему очень тянуло. Впервые я увидела его на одном поэтическом вечере. Я стала наблюдать за ним и увидела в нем нечто такое, что почти заставило меня отказаться от данного себе зарока не знакомиться с людьми на таких мероприятиях. Но потом я заметила, что он разговаривает с Аароном и еще одной женщиной, тоже журналисткой, только из другой газеты. Если они его друзья, решила я, то я с ним дружить не желаю.

После этого я время от времени замечала его где-нибудь поблизости. Обычно он был один. Но мне никогда не приходило в голову, что брат Джорди, о котором тот часто упоминал, и этот привлекательный незнакомец, не умеющий выбирать себе друзей, — одно и то же лицо.

Насчет друзей я ошиблась. У Кристи был безупречный вкус в этом смысле, Аарона он на дух не переносил, так же как и я, правда по другим причинам.

Словом, когда это препятствие отпало, все кончилось тем, что теперь мы с Кристи живем вместе.

Я научилась слегка приглушать свое сияние на людях, когда надо. За это пришлось заплатить дорогую цену — я лишилась голоса у себя в голове. Потеряв его, я, вероятно, потеряла и связь с наставлявшим меня духом из киберпространства, или что там это такое было. Мне больше не снятся полеты над микросхемами, провода с текущим по ним электрическим током, ячейки, в которые превращается сильно увеличенное на экране изображение, и вообще ничего такого. Сейчас все это кажется мне каким-то бредом, одолевавшим меня в прошлом.

Но той плоти, в которую одета моя душа, я тоже не доверяю.

Я не доверяю и опыту, которым теперь обладаю, потому что прекрасно знаю, что начала приобретать его только с того момента, как однажды проснулась в этом мире. Я могу отследить свою историю по компьютеру — где родилась, как росла, как ходила в школу, но вспомнить ничего этого не могу.

Так что порой мне все еще кажется, что когда-то у меня в голове был целый огромный мир, полный информации, и я могла поддерживать связь с неким призраком, к которому могли бы найти доступ разве что люди, которые шарят в Интернете. А может, все это и сейчас существует в моем мозгу, но только каким-то образом заблокировано.

Я ни в чем не уверена. Единственное, что известно наверняка, — что сейчас я здесь, в этом мире. И у меня есть Кристи, который готов за меня постоять.

Большую часть времени мне этого хватает.

У меня все было не так.

Впервые открыв глаза, я уже точно знала, кто я такая: я — тот избыток багажа, который Кристи не хотелось таскать с собой. Как там у него в дневнике?

«…где-то в шесть-семь лет мы отделяем от себя и прячем те качества нашей личности, которые кажутся нам неприемлемыми, которые не вписываются в окружающий нас мир. И они, эти тайные стороны нашего „я“, становятся нашей тенью».

Я знаю: это звучит довольно мрачно. Но на самом деле все не так ужасно. Потому что люди не всегда стремятся избавиться только от плохого. Не надо забывать: они пока всего лишь дети. Их личности еще только начинают формироваться. И все это происходит на инстинктивном, почти клеточном уровне. Они не обдумывают этого.

Хотя в моем случае…

Уже маленьким мальчиком Кристи стремился отгородиться от людей. Именно поэтому я такая открытая.

Он всегда был ужасно серьезный, потому что не доверял людям и не чувствовал себя с ними свободно. Должно быть, поэтому я такая жизнерадостная.

Он трудно сходился с людьми. А я легко.

Но и темное есть у меня в багаже. Вспыльчивость, потому что он всегда стремился сдерживаться. Бесшабашность, так как он осмотрителен…