Светлана Смирнова - Тринадцатый Страница 10

Вызов пришёл на два дня раньше отпущенного срока. Небесной канцелярии было виднее, кто и сколько должен отдыхать. Вызов доставил один из мелких клерков канцелярии. Грубо ткнув повестку на мантию Тринадцатого, он развернулся, и ни слова не говоря улетел.

На повестке была чётко проставлена дата, время, корпус школы и номер качели. Пришло время собираться в школу. Тринадцатый сложил свои вещи в маленькую колбу, полученную в подарок от администрации санатория. На административной башне недремлющее Время отбило начало полдника. Заряжаться Тринадцатому не хотелось, но уклониться от установленного порядка он не мог. Каждый раз ответственные служащие дома отдыха, доносили по номерам в вышестоящие инстанции о неиспользованной Небесной Благодати. Наказанием служил карцер — тройная мера Благодати. Наказуемая душа вылетала из карцера блаженной душой. Её отправляли в Отстой садовником, спиливать рогоносцам рога.

Вспомнив это, Тринадцатый тяжело вздохнул и нехотя полетел на полдник. Впитав в себя четыре оды и два восхваления, отпускники разлетелись по интересам. Тринадцатый незаметно юркнул в любимый закоулок. Здесь, как всегда, его уже поджидал Меченый. У Меченого была ещё одна привилегия, он не посещал общие кормёжки.

— Вот, смотри, прислали.

Тринадцатый показал повестку.

— Пора, брат, пора! Хватит лентяйничать. Смотри, как на казённых харчах отъелся.

От ехидной шутки друга Тринадцатый покрылся серым цветом. Меченый выпустил из под мантии крупную гроздь хохота.

— Не обижайся, мантия лопнет. На обиженных — черти воду возят. И козьих морд не строй, а то, как у чёрта рога вырастут.

— Это у тебя вырастут, если ржать, как козёл будешь. — Тринадцатый от обиды вскочил с места. Он ни как не мог привыкнуть к шуткам друга, чем доставлял Меченому огромное удовольствие.

— Дурачок. Сколько тебе объяснять? Запомни: ржут — кони, у них рога отсутствуют. А козлы блеют, так же, как ты сейчас. Козла от коня отличить не можешь? А ещё хвастался, что всю жизнь в поле на воле, — среди своих и наших.

Меченый замолчал и сердито стукнул по гроздям хохота. От хохота остался только дымок. Тринадцатый понял, что своей обидой рассердил друга. В любую минуту Меченый мог улететь, и прощание превратилось бы в ссору.

— Не сердись. — Тринадцатый слегка дотронулся мантией до нимба Меченого. — Смотри, к нам уже просочились маленькие капельки ссоры.

— Да, как же на тебя не сердиться, если ты шуток не понимаешь. Хотел тебя развеселить, поднять тебе окрас, а ты не захотел понять. Ладно, тогда попробую поднять твоё настроение по-другому. Смотри. — Он протянул повестку.

— Тебе тоже? Почему?

— Видно, кто — то из здешних угодников узнал о наших задушевных беседах и донёс. А распорядок дома отдыха это запрещает. Тебе ведь тоже на три дня раньше вызов принесли?

— Да. У меня ещё три дня отдыха.

— Отдохнули, хватит. Думать надо было нимбом. Ой, прости, ты ведь у нас не грамотный. В распорядке что написано? Больше одного или меньше десяти — не собираться. Понял?

— Я понимаю, почему нельзя больше одного. А почему нельзя меньше десяти? Этого я понять не могу.

— Очень просто, из десяти всегда найдется один честный. Вовремя доложит в нужную инстанцию о неблагонадежных.

— Получается, что, не желая этого, я тебя сдал, как самый последний стукач. — От сознания своей вины Тринадцатый снова посерел.

— Слушай, дружок, если ты всегда, так на всё будешь реагировать, то быстро в карцер попадёшь. Посерел весь. Разве так можно? Надо сдерживать свои эмоции, что бы никто ни когда не видел что у тебя внутри. Можно кричать, волнения гроздями из-под мантии выпускать, для большей важности нимб погрызть или цветами переливаться — всё можно. А правильно и нужно всё это внутри себя держать, наружу не выпускать и оставаться таким, как будто ничего не происходит.

— А как этого добиться?

— Тренировками. Начни с простой ситуации: вспомни что — ни будь неприятное и пережуй это спокойно в себе. Главное, в это время следить за своим цветом. Не выпускать на волю эмоции. Они вещи капризные — сразу вылезают и на мантию садятся. Если ты это в себе сможешь сейчас наработать, то и человеком это не потеряешь. У людской плоти забот много, ох как много. Без эмоций проблем хватает.

Тринадцатый испугано взглянул на Меченого.

— Первая и главная задача — пища. Плоть питать нужно. Чтобы вкусно поесть и сладко поспать, люди войны начинают и бьются не на кровь, а насмерть. Бывают войны крупно масштабные — от Самого Создателя. — Меченый поднял концы мантии вверх.

— Неужели, войны тоже от Самого? — Не поверил Тринадцатый другу.

— А, как же. Только тут вот какая загвоздка: люди, как бы сами просят разрешение на кровопролитие.

— Зачем?

— Очень просто. Накопилось у них много оружия — девать не куда. Не выбрасывать же? Вот, у кого его побольше и высматривает себе противника поменьше. А, потом, у Создателя выпрашивает разрешение.

— И — и — и, Он, разрешает? Не верю.

— А, что не разрешить — то? Люди за свои грехи должны сами расплачиваться.

— Но ведь, и невинные люди страдают?

— А, ты, что про невинность людскую знаешь?

— Таких людей не встречал. — Категорично заявил Тринадцатый. Потом помолчал, и тихо добавил. — Считай, что я вообще с людьми не встречался.

Разговор зашёл в тупик. Гроздья Недоверия начали скапливаться в узком проходе.

— Хорошо, ты, мне не веришь. Я, на тебя не обижаюсь за это. Сколько до отбоя?

— Два часа. — Тринадцатый посмотрел на главную башню с часами. Башня была возведена странным образом, — где бы ни находилась душа — отпускник, — она всегда могла узнать время по часам.

— У нас с тобой есть два часа на экскурсию. — Меченый достал из под мантии две бесцветные грозди. — Держи. — Протянул он одну гроздь другу. — Спрячь под нимб.

— Зачем?

— Что бы нас ни увидели санаторские шпионы. — Пояснил Меченый. Затем, ни слова не говоря, спрятал свою гроздь под нимб. Тринадцатый испугано огляделся вокруг. Меченый исчез.

— Ты, где? — Сам не зная почему, вдруг, прошептал он.

— Да, здесь, я, здесь. Делай, как я тебе велел.

— А, как же я за тобой полечу, если я тебя не вижу? — Не унимался Тринадцатый. Он не верил в чудеса, потому что ещё ни разу в жизни с ними не сталкивался.

— Когда станешь невидимым — меня увидишь.

Стоило Тринадцатому положить гроздь под нимб, как он сразу же, увидел друга.

— Вот теперь можем лететь. Сколько времени из-за твоего недоверия потеряли.

Первым в полёт пустился Меченый. Сил у него было больше, чем у Тринадцатого. Ему частенько приходилось тормозить, что бы дождаться друга.