Стивен Кинг - Четыре после полуночи Страница 11

Ник посмотрел на Брайана. Англичанин заметно побледнел.

— Откровенно говоря, я склонялся к точке зрения нашего грубого и болтливого друга. Думал, что самолет где-то приземлился, пока я спал. А потом команда и большая часть пассажиров выгрузились незаметно для меня.

— Я бы проснулся, если бы самолет начал спускаться. Это привычка. — Брайан неожиданно для себя заметил, что не может оторвать глаз от пустых кресел, недопитой чашки кофе, недоеденной плюшки.

— Со своей стороны я мог бы сказать то же самое, — согласился Ник, — поэтому я решил, что мне подсыпали снотворного.

«Уж не знаю, чем зарабатывает этот парень на жизнь, — подумал Брайан, — но он наверняка не продает подержанные автомобили».

— Мне снотворного подсыпать не могли, потому что я ничего не пил, — ответил Брайан.

— Я тоже, — поддакнул Алберт.

— В любом случае, пока мы спали, самолет не садился, не взлетал, — заверил их Брайан. — Самолет может лететь на автопилоте, «конкорд» может садиться на автопилоте, но без человека самолет в воздух не поднять.

— Значит, мы не садились, — кивнул Ник.

— Нет.

— Тогда куда же они подевались, Брайан?

— Не знаю. — Брайан шагнул к креслу пилота, сел.

6

«Боинг-767» летел на высоте 36 тысяч футов, как и говорила Мелани Тревор, курсом 090. Через час или два им предстояло изменить курс, повернув на север. Брайан взял штурманскую книгу, взглянул на датчик скорости, сделал несколько быстрых расчетов. Потом надел наушники.

— Денверский центр, говорит «Американская гордость», рейс двадцать девять, прием.

Он переключился в режим приема и… ничего не услышал. Абсолютно ничего, даже статических помех. Проверил радиочастоту. 7700, как и положено. Вернулся в режим передачи.

— Денверский центр, пожалуйста, ответьте, говорит «Американская гордость», рейс двадцать девять, повторяю, «Американская гордость». У меня проблемы, Денвер, проблемы.

Режим приема. И ничего.

От следующего движения Брайана сердце Алберта Туза Косснера учащенно забилось. Действительно испугаешься, если пилот бьет ребром ладони по контрольной панели. «Боинг-767» — едва ли не самый современный, напичканный электроникой пассажирский самолет А высокочувствительная электроника не любит, когда с ней так обращаются. Подобные методы применимы разве что к старому радиоприемнику, который покупаешь за доллар на какой-нибудь распродаже.

Брайан вновь вызвал Денверский центр. И снова не получил ответа. Никакого ответа.

7

Поначалу Брайан просто ничего не мог понять. А потом испугался, по-настоящему испугался. До этого момента времени на страх у него не было. Впрочем, он еще не исчерпал все возможности. Брайан перешел на аварийную радиочастоту. Снова не получил ответа. Такого он и представить себе не мок Все равно что набираешь на Манхэттене номер 911, а автоответчик сообщает тебе, что все уехали на уик-энд. Если обращаешься за помощью по аварийной радиочастоте, ответ приходит всегда.

«Во всяком случае, до этой ночи», — уточнил про себя Брайан.

Он перешел на UNICOM, частотный диапазон, в котором пилоты частных самолетов получали инструкции, касающиеся посадки в маленьких аэропортах. И ничего не услышал. Он не верил своим ушам. Обычно пилоты частных самолетов трещали без умолку. Девчушка в «пайпере» интересовалась погодой. Парень из «сессны» выпрыгивал из штанов, требуя позвонить его жене и сказать, что к обеду приедут трое гостей. Пилот «лира» просил дежурную в аэропорту Арвады сообщить пассажирам, зафрахтовавшим его самолет, что он задержится на пятнадцать минут, но на бейсбольный матч в Чикаго они успеют.

Сейчас в эфире стояла мертвая тишина. Разговоры как отрезало.

Брайан вернулся на аварийную радиочастоту ФАУ.[6]

— Денвер, отвечайте! Немедленно отвечайте! Говорит «АГ», рейс двадцать девять, отвечайте мне, черт бы вас побрал!

Ник положил руку ему на плечо:

— Спокойно, приятель.

— Сторожевая собака не лает! — В голосе Брайана послышались истеричные нотки. — Это невозможно, но вот случилось! Господи, что у них там внизу? Атомная война?

— Спокойно, — повторил Ник. — Возьмите себя в руки, Брайан, и скажите мне, при чем тут собака, которая не лает.

— Я про Денверский центр управления полетами! Это сторожевая собака! Я про аварийную радиочастоту ФАУ! Это тоже сторожевая собака! И UNICOM тоже сторожевая собака! Я никогда…

Брайан щелкнул другим переключателем.

— Видите, коротковолновый диапазон. Станции должны перебивать друг друга, как лягушки на болоте, а стоит-то полная тишина.

Брайан бросил испуганный взгляд на Ника и Алберта Косснера, которые склонились над ним.

— Нет луча наведения из Денвера.

— То есть?

— То есть я не могу связаться с Денвером по радио и не могу засечь луч наведения радиолокационной станции. Бортовые приборы говорят о том, что Денверский центр управления полетами не функционирует. Это же чушь собачья! Такого быть не может.

И тут Брайана осенила ужасная мысль. Он побледнел как полотно. Посмотрел на Алберта.

— Слушай, парень, выгляни в окно. По левому борту.

Алберт Косснер выглянул. И долго не оборачивался к Брайану и Нику.

— Ничего, — наконец сказал он. — Абсолютно ничего. Последние отроги Скалистых гор и начало равнины.

— Огней нет?

— Нет.

Брайан поднялся. Ноги стали как ватные. Долго смотрел вниз.

— Денвер пропал, не так ли? — нарушил Ник затянувшееся молчание.

Штурманские карты, показания бортовой навигационной системы свидетельствовали о том, что самолет летит пятьюдесятью милями южнее Денвера… но внизу Брайан видел только темноту: Рокки плавно переходили в Великие равнины.

— Да, — выдохнул он. — Денвер пропал.

8

Какое-то время в кабине пилотов стояла могильная тишина, а потом Ник повернулся к аудитории, состоящей на тот момент из Алберта, мужчины в поношенном пиджаке спортивного покроя и девушки. Ник хлопнул в ладоши, как воспитательница детского садика. И заговорил с ее же интонациями:

— Значит так! Возвращайтесь на свои места. Я думаю, нам не помешают тишина и покой.

— Мы и не шумим, — резонно возразила девушка.

— Как мне представляется, этот джентльмен подразумевает не тишину, а возможность поговорить с пилотом наедине. — По голосу мужчины в поношенном пиджаке чувствовалось, что человек этот интеллигентный, многое знает и понимает. В его взгляде, устремленном на Брайана, была тревога.