Фрэнсис Вилсон - Замок Страница 11

После этого надел куртку, широкие брюки, перекинул узелок через плечо, взял стоявшую у двери лопату и вышел на улицу. Ночь была прохладная и безлунная, влажный воздух наполняли запахи моря. За дюнами шипел и рычал Атлантический океан. Рыжеволосый миновал невысокий кустарник и, выбравшись к началу широкого песчаного мыса, начал копать. На глубине четырех футов лопата уперлась во что-то твердое. Мужчина нагнулся и дальше принялся работать уже руками. Несколько быстрых умелых движений - и из земли показался длинный узкий футляр, завернутый в толстую клетчатую клеенку. Он был в пять футов длиной, десять дюймов шириной и не более дюйма в высоту. Рыжеволосый задумался. Плечи его опустились, когда он взял футляр в руки. Он уже так надеялся, что ему никогда больше не придется его открывать… Отложив футляр в сторону, мужчина стал копать дальше и вскоре извлек из песка кожаный пояс с монетами, тоже завернутый в клеенку.

Пояс он обмотал вокруг талии под рубашкой, а футляр взял под мышку. Потом быстрым шагом направился к дюнам, где Санчез держал свою лодку, каждый раз вытаскивая ее высоко на песок и на всякий случай привязывая к столбу, чтобы не унесло в море неожиданно высоким приливом. Он был очень осторожным, этот Санчез. И хорошим хозяином. Рыжеволосому нравилось у него работать.

Забравшись в лодку, он достал со дна сети и бросил их на песок. Затем туда же выложил деревянную коробку с инструментами и снастями, предварительно достав из нее гвозди и молоток. Потом, подойдя к столбу Санчеза, вынул из пояса четыре золотых монеты по сто австрийских шиллингов. В поясе было много и других монет самых разных стран и эпох: русские червонцы, иорданские динары, чешские десятки, американские "двойные орлы" по двадцать долларов и даже древние флорины и драхмы. Сейчас, во время войны, ему приходилось зависеть от золота, чтобы совершить путешествие по Средиземному морю.

Одним точным движением руки рыжеволосый пронзил монеты гвоздем и прибил их к столбу. На них Санчез купит себе новую лодку. Получше этой.

Затем отвязал лодку, стащил ее на воду, прыгнул внутри и взялся за весла. Отплыв немного, он поднял единственный потрепанный парус и повернул нос на восток, в сторону Гибралтара. Потом оглянулся и окинул прощальным взглядом маленькую рыбацкую деревушку, освещенную одними лишь звездами. Этот мирный уголок на самом юге Португалии в последние годы стал его домом. Нелегко было ужиться с рыбаками. Они не сразу начали доверять ему и, наверное, так и не приняли его до конца. Но даже если он и не стал среди них своим, то, по крайней мере, они убедились в том, что он отличный работник. А это они уважали. Работа сделала из него крепкого мускулистого мужчину, что было очень полезно после стольких лет тихой уединенной жизни. У него даже появились здесь новые друзья, но не настолько близкие, чтобы жаль было с ними расставаться.

Работа у него была трудная, но он согласился бы работать и вдвое больше, лишь бы остаться здесь, а не ехать на встречу со своей судьбой. Думая о предстоящей встрече, он то сжимал, то разжимал кулаки. Но никто другой не мог поехать вместо него. Только он.

Он не мог ждать. Ему надо было попасть в Румынию как можно скорее. Он готов был отдать все свое золото, лишь бы быстрее преодолеть все две тысячи триста миль Средиземного моря.

В воспаленном мозгу металась единственная мысль: что если он не успеет? Вдруг уже будет слишком поздно?.. И мысль эта была настолько ужасной, что он пытался хоть на время прогнать ее прочь.

Глава четвертая

Застава.

Среда, 23 апреля.

Время: 04.35

Ворманн проснулся весь в холодном поту в тот же самый момент, когда проснулись и все остальные. Но его разбудил не протяжный крик Грюнштадта - тот находился слишком далеко, и он не мог его слышать. Нечто другое вырвало капитана из сна. Это было чувство, что сейчас свершилось что-то страшное и непоправимое.

Через минуту Ворманн, наспех облачившись в рубашку и брюки, уже бежал вниз по лестнице. Люди начали собираться во дворе, со страхом прислушиваясь к нечеловеческому вою, который, казалось, несся одновременно со всех сторон. Не теряя времени, капитан тут же отправил троих с оружием проверить подвал. Сам он пошел вслед за ними, но, дойдя до середины двора, увидел, что двое уже возвращаются назад. Оба были бледны, со стиснутыми зубами, и сильно дрожали.

- Там мертвец, - тихо сказал один из них.

- Кто? - похолодев, спросил Ворманн, устремляясь к подвальной лестнице.

- По-моему, Лютц, но я не уверен. Головы нет! Труп в военной форме ждал его в центральном коридоре подвала. Он лежал на животе, засыпанный мелкой каменной крошкой. Без головы. Но голова не была отрезана или отрублена - она была именно сорвана с плеч, и над лохмотьями окровавленной кожи торчали уродливые обрывки сосудов и связок. Солдат был рядовым - и это все, что удавалось сказать о нем с первого взгляда. Второй солдат сидел рядом, диким безумным взглядом уставившись в зияющий перед ним пролом стены. Ворманн внимательно оглядел его, и тот вдруг издал такой жуткий надсадный вой, что у капитана мороз побежал по коже.

- Что здесь случилось? - строго спросил Ворманн, но солдат не реагировал. Тогда он схватил его за плечо и грубо потряс, но глаза рядового оставались пустыми и безучастными - он даже не понимал, что перед ним стоит командир. Казалось, бедняга настолько ушел в себя, что весь окружающий мир перестал для него существовать.

Понемногу в подвал начали заглядывать со двора другие солдаты, желая выяснить, что здесь произошло. Собравшись с силами, Ворманн вернулся к обезглавленному трупу и пошарил у него в карманах. В бумажнике он нашел послужную карточку на имя рядового Ганса Лютца.

На своем веку Ворманн повидал много мертвых, но то, что предстало перед ним сейчас, не шло ни в какое сравнение с многочисленными жертвами воины, которых ему столько раз уже доводилось видеть. Сейчас ему стало невыносимо плохо. Ведь гибель на поле боя никогда не была такого личного плана, как здесь. К тому же эта смерть просто сводила с ума своей дикостью и уродством. И в голове вертелся один вопрос: так вот что случается с теми, кто пытается выломать крест из стены?..

Пришел Остер с керосиновой лампой. Когда ее зажгли, Ворманн осторожно заглянул в темноту пролома. В свете лампы стали видны голые стены узкого каменного лаза. Изо рта шел пар. Здесь было холодно - гораздо холодней, чем снаружи. И еще этот затхлый запах, и что-то кроме него… Какая-то разом нахлынувшая тоскливая обреченность, отчего сразу захотелось назад.

Но на него смотрели солдаты…

Ворманн медленно приблизился к источнику сквозняка - это была большая неровная дыра в полу. Вероятно, один из камней раскололся и рухнул вниз, когда обвалилась стена. Под ногами чернела бездна. Капитан поднес к отверстию лампу и она осветила крутые ступени, ведущие в открывшееся под подвалом глубокое подземелье. Эта узкая неровная лестница была сплошь усеяна битым камнем. Один из обломков выглядел по странному круглым. Наклонившись к нему, Ворманн еле сдержал вопль ужаса - бессмысленным остановившимся взглядом на него смотрела голова Ганса Лютца с разодранным окровавленным ртом.