Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий Страница 11

– Не знаю! Я же русским языком говорю – не знаю! Вот, летели. Вот, прилетели…

Васька вдруг взялся загибать пальцы на руке, высчитывая что-то в уме.

Все посмотрели на его пальцы. Ничего пальцы, нормальные, грязные только…

– Мужики, мужики! – категорично вмешалась в разговор брюнетка Ирка. Она вообще, как заметил Саша, была дамой категоричной во всех отношениях. – Слушаю я вас и не понимаю: то ли я сама с ума сошла, то ли вы все тут ошизели. Летели, прилетели, на головку сели! Кончайте уже эти гуси-лебеди, надоело!

Мне – так точно надоело слушать эту ахинею! По-моему, у нас всего два вопроса – где мы находимся и как нам отсюда выбраться. Федор, ну хоть ты, как мужик, скажи им!

– Может быть, спасут? – сказал Федор, как мужик.

– Ну и что, если спасут?!

– Тогда хорошо, – рассудил Федор.

– А если не спасут?! – не сдавалась Ирка.

– Тогда плохо, – вздохнул он.

– Не, я не понимаю, где мы есть-то? И чего это я такой мокрый? Обоссался, что ли? – раздался вдруг голос со стороны.

Все оглянулись. Егорыч был почти как живой. Огурец-огурцом, если не надкусывать, как говаривал в таких случаях Мишка Бломберг. Объявившийся огурец подбирался к огню осторожно, бочком, как лесной зверь, опасающийся засады. Весь он был почему-то усыпан сухой хвоей, особенно – по волосам и плечам. В его стеклянных глазах уже проявлялось нечто осмысленное. Или просто отблески огня придавали им жизни.

– Находитесь вы в Ващерском крае, – раздался вдруг голос с другой стороны. – А по поводу спасения – не знаю, не знаю… Я бы не надеялся на вашем месте.

Все оглянулись.

Саша не заметил, как и откуда появился у костра этот человек. Никто не заметил, как выяснили они потом. Появился. Возник. Материализовался. Откуда? Из леса, вестимо, решили все. Откуда еще ему появиться, если кругом лес?

Человек этот был невысокого роста, скорее крепкого, чем полного телосложения и возраста еще среднего, но уже перевалившего за середину. Лет сорок–пятьдесят, наверное, решил Саша. Вполне приличные, в меру потертые джинсы заправлены в кирзовые сапоги и приспущены под небольшим брюшком. Поверх рубашки – балахонистое подобие плащ-палатки. Бросалась в глаза аккуратная, остроконечная бородка и маленькие, но какие-то очень блестящие, яркие глазки, подслеповато щурившиеся на огонь костра. Явно близорукие глазки…

Да, именно таким они его впервые увидели, вспоминал потом Саша.

– Здравствуйте всем, – сказал человек.

– И вам – здравствуйте! – откликнулось сразу несколько голосов.

– Ты кто, человече? – спросил Васька.

– Я-то? – Абориген задумался. – Я – Савич, – назвался он наконец.

– Просто Савич? – уточнила Ирка.

– Нет, почему же просто? Не просто. Савич я. Как может быть просто? – Тот, похоже, даже обиделся.

– Ясно, гражданин Савич! – гундосо вступил Самородов. Понимая насморочную несолидность собственного голоса, значительно и гулко откашлялся. –

А скажите нам, товарищ Савич, есть ли тут поблизости какая-нибудь администрация?

– Здесь? – удивился тот и, словно желая удостовериться, обвел глазами озеро и темнеющий лес. Поднял глаза к небу, где сквозь дымчатые, рваные тучи пробивались чуть заметные искорки звезд, но и там никого из администрации не обнаружил.

– Нет, – сказал твердо, – здесь точно нет.

– Но кто-то же есть?! Кто-то должен быть! – простуженным слоном протрубил Самородов.

– Духи есть. Дух леса, дух озера…

– Ну ты, мужик, того, кончай пули-то отливать, – сказал Васька, весело блеснув крепкими зубами. – Ты лучше толком объясни…

Потом Саша понял, что Савич как раз и пытался объяснить им толком, последовательно отвечая на все вопросы, что посыпались на него с разных сторон. Что, где, как, когда, куда, откуда? В результате этой оживленной пресс-конференции получилась полная смысловая неразбериха.

Саша узнал, что очутились они в Ващерском крае, что искать их никто не будет, здесь никто никого не ищет. А зачем?

Нет, ходить здесь можно, пожалуйста, только с опаской надо, с осторожностью, здесь всякое может случиться, оно, всякое, всегда и везде случается, а здесь – в особенности…

Нет, какие дороги? Раньше был мост через реку Вощу, по нему проходила единственная дорога из края, так его снесло паводком еще лет десять назад. А никаких других дорог нет и никогда не было, есть вот город Острожин, там мэр Рассольников заседает в здании бывшего крайкома партии, это власть. Только власть, как везде, впрочем, ничего не решает, за пределами города любая власть кончается.

Связь? А откуда ей взяться? Никакой связи здесь нет и в помине не было, тут неподалеку, в двух-трех переходах на северо-северо-запад, живет на заимке Демьян, может, у него связь есть, только откуда ей у него взяться…

Нет, осторожно ходить – это значит осторожно ходить, опасно здесь. А где сейчас не опасно? Время такое. Да, постреливают, бывает, пушки все больше старые, калибра 76 миллиметров, но тоже приятного мало, когда на прямой-то наводке…

Нет, какая война, никакой войны, места здесь тихие, на минные поля лучше не заходить – это понятно, так на минные поля лучше никогда не заходить, хоть есть война, хоть ее нет. Вот казаки – те воюют, с этими воюют, из подземелья, а так – нет, с другими они не воюют…

Нет, здесь все не ошизели, конечно. Некоторые – ошизели, это бывает, а чтоб все – это вряд ли, места здесь тихие, с чего шизеть? Это там, в столицах все друг от друга обалдевают, а здесь тихо, как в полночь на кладбище…

Нет, как отсюда выбраться на материк, он не знает, это им к идолу нужно, идол поможет, идол всегда помогает. Да хоть Демьяна можно спросить, этот знает… Только отсюда никто никогда не выбирался, места здесь тихие, территория изолированная. Пешком – можно, уходили многие, а чтоб дошел кто-нибудь – такого навскидку не вспомнить, да. Разве что напрямик через горы, так и там верная гибель, это понятно, в горах-то…

Нет, нормально люди живут, ничего живут, в последний раз, девять лет назад, липовый идол сказал: «Ни хрена ж себе!» – а это значит, что будут трудности временные, но преодолимые. Преодолевают, конечно, на то они и люди, чтобы все преодолевать…

Найти Иннокентия, хранителя идола, вот что им нужно…

Говорил Савич спокойно, по-доброму, но, откровенно говоря, подобные ответы, даже со скидкой на их сумбурность, привели пассажиров в смятение. Наличие где-то рядом на северо-северо-западе заимки Демьяна вселяло некоторую надежду на прояснение, но, в общем и целом, картина вырисовывалась безрадостная, даже при отсутствии официальных военных действий. Минные поля, калибр 76 миллиметров, крайком партии, казаки, воинственное подземелье, частичное ошизение, изолированная территория, липовый идол, напрямик через горы навстречу гибели – все это Саша тупо повторял про себя, тщетно пытаясь составить для себя некую социально-топографическую картину. Получалось, откровенно говоря, не очень. Совсем ничего не получалось, если точнее. Кто же все-таки сошел с ума и куда это они свалились на злополучном Васькином вертолете? Интересный вопрос… Даже два интересных вопроса…