Нэнси Фармер - Дом скорпиона Страница 11

Когда перегородка была наконец готова, Роза выволокла Матта в коридор. Мальчик с любопытством озирался по сторонам. В коридоре было голо и пусто, ничуть не интереснее, чем в комнате, но все-таки хоть какое-то разнообразие.

А потом произошло что-то совсем непонятное: по коридору засновали садовники с тачками, полными опилок. Одну за другой они подвозили тачки к дверному проему и вываливали их содержимое в комнату. Когда на полу выросла груда высотой с перегородку у двери, Роза подхватила Матта под мышки, приподняла и зашвырнула внутрь. Матт мягко приземлился на опилки и закашлялся.

— Вот так должны жить грязные скоты,— прошипела горничная и захлопнула дверь.

От испуга Матт не знал, что и подумать. Вся комната была завалена серовато-бурой трухой. Она была мягкая. На ней можно было спать, как на кровати. Матт принялся копаться в опилках, силясь понять, почему и зачем они вдруг появились в его жизни. Он рыл в опилках туннели, насыпал из них горы. Подбрасывал опилки в воздух и глядел, как они медленно опускаются длинным шлейфом. Так он возился довольно долго, но постепенно все развлечения, какие он мог придумать с опилками, иссякли.

На закате Роза принесла еду. Опять не произнесла ни слова. Матт ел медленно, глядел на тусклую желтую лампочку, принадлежавшую Святой Деве, и вслушивался в голоса, доносившиеся из дальнего конца дома.

— Что ты натворила, ради всего святого! — вскричал врач, увидев новое жилище Матта.

— Насыпала ему подстилку,— ответила Роза.

— Ты с ума сошла?!

— А тебе что за дело?

— Как это — что за дело? — Врач попытался взять ее за руку. Она отпихнула его— Я должен заботиться о здоровье этого клона. Боже мой, ты знаешь, что случится, если он умрет?!

— Тебя волнует только одно: как бы с тобой чего не случилось! Но не бери в голову, Виллум. Я выросла на птицеферме и знаю, что глубокая подстилка — лучший способ сохранить цыплят здоровыми. Надо пустить кур копаться в ней, и тогда весь помет опускается на дно. Врач рассмеялся.

— Ты очень странная женщина, Роза, но, должен признать, это существо пребывает в хорошем состоянии. Помнится, когда оно жило в доме у Селии, то, кажется, умело говорить. Сейчас оно не произносит ни слова...

— Злобный маленький зверек! Врач вздохнул.

— Так всегда бывает с клонами. Я думал, этот окажется умнее прочих...

Матт ничего не сказал, только забился в угол подальше. Долгие часы одиночества в домике среди маковых полей научили его хранить молчание, а любое внимание со стороны Виллума и Розы могло кончиться плохо.

Дни тянулись мучительно медленно, а по ночам он плакал. Сквозь зарешеченное окошко Матт видел, что розовые цветы на газоне увяли. Узкая полоска неба днем была голубой, а ночью черной. Часто ему снился маленький домик среди маковых полей, Селия, зеленый луг, такой яркий, что, проснувшись, он тут же снова начинал плакать.

Постепенно он пришел к выводу, что Селия о нем забыла, что она никогда не придет и не спасет его. Эта мысль причинила такую боль, что Матт поспешно выбросил ее из головы. Он пытался не думать о Селии, а когда все-таки думал, то сразу же старался переключиться на что-нибудь другое — светлое и приятное. Мало-помалу он начал забывать, как она выглядит: на смену реальному человеку пришел некий смутный образ, однажды увиденный им во сне.

Худо-бедно Матт все-таки пытался бороться со скукой, грозившей захлестнуть его с головой. Он начал прятать в опилки остатки еды — не для того, чтобы съесть их потом, а чтобы привлечь насекомых. Окно было не застеклено, и сквозь решетку в комнату частенько залетали всевозможные мелкие существа.

Сначала он приманил ос огрызком яблока. Потом, польстившись на кусок протухшего мяса, к нему в гости пожаловала великолепная жужжащая муха. Она уселась на мясо, словно ее пригласили на званый обед, и, предвкушая трапезу, принялась потирать мохнатые лапки. Вскоре Матт обнаружил в мясе копошащихся червяков и стал следить, как они растут. Постепенно червяки превратились в точно таких же жужжащих мух. Все это было ужасно интересно.

А еще, конечно же, были тараканы. Мелкие, коричневые, с трудом прокладывали себе путь в опилковых джунглях; большие, кожистые, летали по воздуху, гудя, как тяжелые бомбардировщики, и Роза, завидев их, пронзительно визжала.

— Ты чудовище! — кричала она.— Не удивлюсь, если окажется, что ты их ешь!

Да, насекомые приносили массу удовольствия.

В один чудесный день между прутьями решетки протиснулась голубка и принялась деловито копаться в опилках. Матт застыл, очарованный ее красотой. Когда голубка улетела, на опилках осталось одно-единственное перламутровое перышко. Матт спрятал его. Он был убежден, что, попадись перо на глаза Розе, она его непременно уничтожит.

Зачастую он пел про себя — так, чтобы не услышала Роза,— колыбельную, которую слышал от Селии: «Буэ-нос диас палома бланка. Ой те венго а салудар. Доброе утро, белая голубка. Я пришел навестить тебя». Эта песенка посвящалась Святой Деве Гвадалупской. Матту пришло в голову, что голубка была послана Святой Девой, а перышко означает, что теперь Она будет заботиться о нем, как заботилась раньше, в маленьком домике среди маковых полей.

Однажды он услышал на улице шаги, выглянул в окно и увидел по ту сторону решетки незнакомое лицо. Это был мальчик немногим старше его самого, с непокорными рыжими кудрями и веснушками.

— Ну и урод же ты,— сказал мальчик.— Прямо свинья в хлеву.

Матт хотел ответить, но привычка к молчанию стала чересчур сильной. Он лишь злобно покосился на обидчика. Сквозь туман, застилавший его разум, он вспомнил, что мальчика зовут Том и что он плохой.

— Сделай что-нибудь,— попросил Том.— Покопайся в отбросах. Потрись спиной о стену, как свинья. Надо же мне о чем-нибудь рассказать Марии...

Матт поморщился. Он вспомнил веселую девочку с тугими косичками, которая заботилась о нем и была наказана за то, что принесла ему поесть. Значит, она вернулась. И не пришла с ним повидаться...

— Что, зацепило? Погоди, вот расскажу твоей подружке, каким ты стал красавчиком. Воняешь, как куча дерьма!

Матт покопался в опилках, ища припрятанное сокровище. Это был целый апельсин. Сначала он был зеленым, но постепенно стал синим и очень мягким. Изнутри в нем копошились червяки, и их выкрутасы очень забавляли Матта. Он обхватил апельсин пальцами. Плод чудом сохранял круглую форму.

— Ах, совсем забыл, ты ведь слишком туп и не умеешь разговаривать. Ты всего лишь глупый клон, который ходит себе в штаны. Может, ты поймешь, если я заговорю на твоем языке?

Том прижал лицо к решетке и противно захрюкал. Матт швырнул апельсин. Меткости ему было не занимать — недаром он проводил целые дни, бросая фрукты в цель.