Сергей Арно - Право на жизнь Страница 11

– Эй, бабуля, – остановил он печально бредущую старуху.

Но бабка, не остановившись, прошла мимо – то ли не услышав, то ли не обратив внимания на мужика.

Возле стареньких «жигулей» на другой стороне шоссе возился пузатый мужчина в свитере лет сорока пяти. У него были черные сросшиеся над переносицей брови. Потому как больше живых людей в поле их зрения не было, Сергей с Ильей не поленились и перешли на другую сторону.

– Извините, пожалуйста, вы не знаете, где живет Марк Анатольевич? А то адрес, знаете ли, потеряли…

Бровастый пузан перестал протирать машину и, подняв глаза, посмотрел на Илью с Сергеем. У него были жесткие, неприятные глаза.

– А вам он зачем? – неожиданно спросил он.

– Нужен, – ответил Сергей не очень-то довольным тоном. Он терпеть не мог, когда совали нос в его дела.

Мужик молчал, глядя на них сумрачно.

– Не знаете, так бы и сказали, – бросил Сергей и повернулся, чтобы уходить.

– Вон в этом доме он живет, – глухо сказал пузан и закашлялся. – А вон сынок его воду домой тащит.

Слово «сынок» у него вышло как-то издевательски, вероятно он не любил детей.

И они, перейдя шоссе, подошли к двухэтажному домишке, выкрашенному темно-синей краской.

Мальчик лет восьми нес в дом два ведра с водой.

– Эй, мальчик! – окликнул его из-за забора Сергей. – Эй!

– Чего? – отозвался тот, бросив мимолетный взгляд в сторону калитки, за которой остановились Сергей с Ильей, и поставил ведра на дорожку.

– Марк Анатольевич здесь живет?

Не ответив, мальчик поднял ведра и пошел к дому.

– Эй, пацан! – снова окликнул Сергей удаляющегося подростка.

Но мальчик, больше не обращая никакого внимания, исчез за дверью дома.

– Ну-ка пойдем, – сказал Сергей.

Они прошли в калитку и по выложенной плиткой дорожке между высокими растущими вдоль нее деревьями подошли к дверям веранды и, постучав, но не дождавшись ответа, вошли.

На веранде никого не было. Посредине стоял круглый покрытый клеенкой стол, три табуретки, в углу оттоманка. Сергей и Илья подошли к двери, ведущей в дом. Дверь была приотворена, из-за нее слышались голоса.

– …Нет, я выйду!.. – мужской со скандальными нотками голос.

– Не нужно. Я боюсь!.. Мы боимся за тебя, – тоненький, вероятно, принадлежащий мальчику.

– Я пойду!

– Нет! Я запрещаю. Мы запрещаем! Мы не пустим тебя. Без тебя мы пропадем…

Сергей деликатно покашлял. Разговор за дверью мгновенно смолк.

Дверь медленно, со скрипом приоткрылась, образовав щель, и в эту щель высунулась голова мужчины с длинными волосами и большим носом, кончик которого был уныло приопущен. Было в этом лице что-то с виду парадоксальное, смешное, но по сути грустное. Голова с любопытством оглядывала гостей, но вдруг дернулась, выражение глаз переменилось на испуганное. Голова снова дернулась. Было такое впечатление, что между этим человеком и еще кем-то, находящимся за дверью, происходит борьба. Внезапно голова исчезла с глаз, должно быть, пересилив, его все-таки втащили обратно в комнату. Дверь захлопнулась.

Сергей, уже было открывший рот, так и не успел ничего спросить.

– Ну вот, я же говорил, что это ко мне, – донесся из-за двери тот самый мужской голос со скандальными нотками.

– Нет, я не пущу тебя. Мы боимся за тебя, – тот же тоненький голосок.

Где-то, казалось, Илья уже слышал эти голоса. Но где?!

– Эй, уважаемые, Марк Анатольевич здесь живет?

Сергею надоело слушать пререкания хозяев дома. Разговор тут же смолк. За дверью воцарилась тишина.

– Вы кто такие? – донесся из-за двери тонкий голосок.

– Как только Марк Анатольевич появится, я ему сразу скажу, что характерно.

За дверью опять заспорили только уже шепотом, и разобрать было абсолютно невозможно ни слова. После некоторых пререканий дверь наконец открылась, и на веранду медленно и осторожно вышел тот самый выглядывавший в щель носатый мужчина.

– Я и есть Марк Анатольевич, – сказал он и, оглядев друзей, как-то обреченно уселся на табуретку возле стола.

Жестом он предложил друзьям сесть на оттоманку. Лицо этого человека сразу расположило к себе Илью: было в нем что-то привлекательное, смешное и в то же время грустное. Сразу было видно, что это добряк и за доброту свою страдает, от этого глаза его всегда печальные.

– Я, Марк Анатольевич, сын вашего старого друга Василия Александровича Родионова.

– Ах, вот оно, вот оно что! – воскликнул обрадованный Марк Анатольевич, – его грустные глаза прослезились.

Он поднялся на ноги. Судя по его виду, встреча с сыном своего старого друга растрогала его.

– Да как же ты меня нашел?! – обнимая поднявшегося ему навстречу Сергея, спросил он.

– Случайно.

Сергей вкратце рассказал, что у его тетушки нашелся приблизительный адрес и что у них на поиски ушло полдня.

Марк Анатольевич поставил на плиту чайник и, пока тот подогревался, слушал рассказ Сергея о поддельном завещании, об исчезнувшем адвокате, о дочери женщины, с которой встречался его отец… Марк Анатольевич слушал, изредка только изумляясь рассказам Сергея.

– Это какой-то детектив получается, – сказал он, позабыв о стоящем на плите чайнике.

– Теперь вы понимаете, почему я хотел поговорить с вами? – сказал Сергей.

– Да, дружок. Конечно, конечно, понимаю.

Он встал, снял чайник с плиты, заварил чай.

– Я рад был бы тебе что-нибудь рассказать. Но поверь. Ничего мне не известно.

– Но ведь вы были дружны с отцом.

– Да, дружен, – почему-то испугался Марк Анатольевич, словно его могут заподозрить в лицемерии. – Конечно, дружен. Твой отец мне говорил, что он хотел бы умереть в Китае. Но мне решительно неизвестно, уехал он туда или нет. Так что вот, дружочек. И потом в последнее время мы были не очень близки – он обиделся на меня… Впрочем, это уже не имеет значения. Эта ужасная женщина, с которой он имел близкие отношения. Ты знаешь, это ведь действительно была ужасная женщина… И если все так, как ты говоришь, если все так! То это она погубила Василия…

За дверью в том помещении, откуда так странно появился Марк Анатольевич, что-то звякнуло. Было такое чувство, что кто-то стоит тихонько за дверью и, приложив ухо к щели, слушает… Наверное, тот противный, злой мальчишка. Звякнуло снова, вслед за тем раздался тяжелый стук, словно что-то большое обрушилось на пол. Марк Анатольевич прислушался, виновато улыбнулся и, извинившись, вышел в соседнюю комнату. Некоторое время через дверь доносились перешептывания, но слов было не разобрать. Несколько минут спустя Марк Анатольевич вернулся. Судя по лицу, он был чем-то расстроен. Но быстро взял себя в руки.

– Так что вот, дружочек, ничего я тебе нового сказать не могу.