Фрэнсис Вилсон - Врата Страница 11

Джек подошел к койке слева, с другой стороны от капельницы, подтащил стул, сел, взял отца за руку, слушая ровное медленное дыхание. Надо сказать что-нибудь, только что — неизвестно. Говорят, люди в коме слышат, что происходит вокруг. Не особенно верится, но не вредно попробовать.

— Эй, пап... Это я, Джек. Если ты меня слышишь, сожми руку или пальцем пошевели...

Отец вдруг вымолвил что-то похожее на «блуд». Джек опешил:

— Папа, что ты сказал? Что?

Краешком глаза заметил, как что-то мелькнуло, оглянулся на плотную молодую женщину в белом, которая вошла в палату с пюпитром-дощечкой в руках. Приземистая фигура, кожа цвета кофе с молоком, короткие темные волосы, на шее стетоскоп.

— Вы родственник? — спросила она.

— Сын. Вы сестра?

Женщина коротко — слишком коротко — улыбнулась:

— Нет, я его лечащий врач. Доктор Хуэрта, — протянула она руку. — Была дежурным невропатологом прошлой ночью, когда вашего отца доставила «скорая».

Он пожал ей руку, представился:

— Джек. Зовите меня просто Джек, — и кивнул на отца. — Он только что заговорил!

— Правда? И что сказал?

— По-моему, похоже на «блуд».

— Понимаете, что это значит?

— Нет.

Может, услышал мой голос и хотел сказать блудный сын.

— Бессмысленная речь... обычна в его состоянии.

Джек несколько секунд разглядывал доктора Хуэрту. Как она в свои годы успела закончить медицинский институт, тем более стать специалистом?

— А в каком он состоянии? Как его дела?

— Не так хорошо, как хотелось бы. Кома — семь баллов.

— Из десяти?

— Нет, — покачала она головой. — Мы здесь пользуемся индексом Глазго. Хуже всего три балла — глубокая кома. Оптимально — пятнадцать. Оцениваем по глазным, речевым, двигательным импульсам. Глазной балл у вашего отца единица — они постоянно закрыты; речевой — два, то есть он время от времени произносит какие-то звуки, как вы только что слышали.

— Получается всего три, — подсчитал Джек.

Звучит довольно погано.

— Моторные реакции оцениваются в четыре балла. Он реагирует на болевые стимулы.

— На какие болевые стимулы? Не хотелось бы найти на подошвах следы от горящих окурков!

Доктор Хуэрта вытаращила глаза:

— Боже сохрани! Неужели вы думаете...

— Простите, простите. — Успокойтесь, леди, ради всего святого. — Шучу.

— Я надеюсь, — сказала она с негодующим взглядом. — Для проверки моторных рефлексов мы пользуемся специальной иглой. Четыре балла плюс три дают семь. Не совсем хорошо, но могло быть и хуже. — Она бросила взгляд на планшет. — Рефлексы не нарушены, жизненные показатели и анализы хорошие. Ультразвуковое исследование мозга не показывает ни инсульта, ни внутреннего кровотечения, в ПП крови нет.

— Что такое ПП?

— Позвоночная пункция. Спинно-мозговая жидкость.

— Хорошо, что нет крови?

Доктор Хуэрта кивнула:

— Нет признаков внутричерепного кровотечения. Впрочем, сердце на пределе.

— Да? — встрепенулся Джек. — Сердце? У него всегда было хорошее сердце.

— Прошлой ночью началась фибрилляция — хаотичное нерегулярное сердцебиение, — нынче утром повторилась. Я вызвала кардиолога для консультации, доктор Рестон его осмотрел. В обоих случаях у вашего отца спонтанно восстановился нормальный ритм, но все это указывает на определенную степень сердечной недостаточности.

— Опасна эта самая фибрилляция?

— Основная опасность в том, что в левом желудочке может образоваться тромб, попасть в мозг и вызвать инсульт.

— Замечательно, — вздохнул Джек. — Как будто комы мало.

— Доктор Рестон для профилактики прописал разжижающие кровь препараты. Расскажите, пожалуйста, чем он болел. Я работаю в потемках, ничего о нем не зная, кроме адреса и даты рождения из водительских прав. Лечился ли он от каких-нибудь заболеваний, включая сердечные? Какие принимал лекарства?

— Кажется, как-то упоминал, что ежедневно пьет аспирин, а больше...

— Проходил здесь обследование у какого-нибудь врача?

Джек смутился, ничего не зная о жизни отца ни здесь, ни до переезда из Джерси. Знал, где он поселился, но никогда у него не бывал. По правде сказать, пребывал в полном неведении, особенно о здоровье.

И вот теперь явился без приглашения.

Как бы это сказать...

— Он не часто рассказывал о собственном здоровье.

— Редкий случай, — улыбнулась доктор Хуэрта. — Люди в его возрасте только об этом и говорят.

— Он поправится?

— К сожалению, не могу сказать. Если сердечный ритм стабилизируется, думаю, выкарабкается без особых необратимых потерь. О наезде не вспомнит, однако...

— О наезде? — переспросил Джек. — Как это случилось?

— Не имею понятия, — пожала она плечами. — Знаю только, что его доставили в бессознательном состоянии с травмой головы. Спросите в полиции.

В полиции... замечательно. С полицией поговорим в последнюю очередь.

Она полезла в карман.

— Я еще зайду к нему утром. Если что-нибудь вспомните о состоянии его здоровья, сообщите. — И вручила ему карточку.

Он сунул ее в карман.

11

После ухода докторши Джек опять повернулся к отцу, шагнул к койке...

— Значит, ты один из сыновей Томаса.

Он вздрогнул, слыша булькнувший голос, будто кто-то полоскал горло керосином, испугался, не слыша, чтоб кто-то вошел, после того, как сам входил в пустую палату.

— Кто здесь?..

— Я, милый.

Голос шел из-за занавески. Он дотянулся, отдернул. В кресле в темном углу сидела худая плоскогрудая старуха. Черные волосы зачесаны назад в тугой пучок, темная кожа кажется еще темнее в канареечно-желтой блузе без рукавов и ярких розовых бермудских шортах, но расу в тени распознать невозможно. На полу рядом стояла большая соломенная хозяйственная сумка.

— Когда вы пришли?

— Все время здесь была, — протяжно и звучно сказала она. Такой акцент встречается на Лонг-Айленде, от Линн-Сэмюэлс до энного градуса, а вот голос... настоящая выхлопная труба грузовика. Сколько пачек сигарет для этого надо выкуривать?

— С момента моего прихода?

Старуха кивнула.

Джек огорчился: как правило, он не допускал подобной беспечности. Поклялся бы, что палата пустая.

— Вы знакомы с отцом?

— Мы с Томасом соседи. Одновременно приехали и подружились. Он обо мне никогда не рассказывал?

— Мы... э-э-э... не часто беседовали.

— А он постоянно о тебе рассказывал.

— Вы, наверно, приняли меня за Тома.

Она тряхнула головой и затараторила со скоростью парового молота:

— Том-младший будет постарше, Джек. Он про тебя рассказывал. Черт возьми, иногда нельзя было заткнуть ему рот. — Она встала, шагнула вперед, протянула искривленную артритом руку и представилась: — Аня.