Фриц Лейбер - Крупинка Темного Царства Страница 11

Как только мы проводили Вики в дом, она быстро оправилась от шока и сразу же настояла на том, чтоб рассказать нам обо всем в подробностях. Вела она себя при этом с потрясающей самоуверенностью, живостью и чуть ли не весельем, будто в голове у нее уже захлопнулась некая защитная дверь, наглухо отгородившая ее от абсолютной реальности того, что случилось.

В одном месте она даже сказала:

— Знаете, я по-прежнему не исключаю, что все это вполне могло быть просто сочетанием совершенно незначительных звуковых и зрительных ощущений, слившихся в единый образ под воздействием самовнушения — как в ту ночь, когда я увидела стоящего у стены, едва ли не в футе от моей кровати, самого настоящего грабителя, увидела, несмотря на темноту, так четко и ясно, что смогла бы описать его в мельчайших подробностях — вплоть до фасона усов и прищура левого века… пока в первых проблесках рассвета он не обернулся черным пальто моей соседки по комнате, висящим на плечиках вместе с наброшенным поверх коричневым шарфом.

Читая, сказала она, она начала слышать тихое шуршание осыпающихся камешков, некоторые из которых слабо пощелкивали даже по задней стене дома, и сразу вышла через кухню все это расследовать.

Ощупью продвинувшись на несколько шагов за «Фольксваген» к центру дворика, она посмотрела в сторону склона и сразу же увидела движущийся по нему какой-то невероятно высокий ажурный силуэт, похожий на «гигантского паука коси-сено, высоченного, как десять деревьев. Вы знаете, о чем я: коси-сено — по большому счету даже не паук, такое совершенно безобидное существо, крошечный, на вид совсем неодушевленный шарик серо-коричневого цвета с восемью длиннющими суставчатыми ногами-ходулями, тоненькими, как нитки.»

Она видела его довольно четко, несмотря на темноту, потому что он был «черный с черным отблеском». Раз он совершенно пропал, когда проезжающий поверху автомобиль повернул на серпантине и свет его фар слабо мазнул где-то по самой вершине склона (это могло быть то самое мимолетное свечение, которое заметил и я) — но как только фары метнулись вбок, огромный черно мерцающий паук на тонких ходулях сразу возник вновь.

Она не испугалась (скорей, испытала изумление и жуткое любопытство) пока эта штуковина не принялась быстро подступать к ней. Мерцающие черные ноги замелькали все ближе и ближе, и вдруг она осознала, что они уже образуют вокруг нее тесную клетку.

Потом, как только она выяснила, что они далеко не так тонки и эфемерны, как ей представлялось, и спиной, лицом и боками ощутила их щекочущие, чуть ли не колючие прикосновения, она резко дернулась, издала тот самый испуганный визг и принялась истерически вырываться.

— Жутко боюсь пауков, — закончила она запросто, — и было чувство, будто меня вот-вот готов втянуть в себя некий черный мозг среди звезд… про черный мозг я подумала уже потом, сама не знаю почему.

Франц некоторое время не произносил ни слова. Потом начал, как-то очень тяжеловесно, запинаясь на каждом слове:

— М-да, не думаю, что проявил особый дар предвидения или рассудительность, когда пригласил вас обоих сюда. Скорей наоборот, на самом-то деле — даже если тогда и не принимал все это всерьез… Во всяком случае, я чувствую, что сделал большую ошибку. Слушайте, можете прямо сейчас взять «Фольксваген»… или я сам вас отвезу… и…

— По-моему, я знаю, на что вы намекаете, мистер Кинцман, и зачем, — проговорила Вики со смешком, вставая, — но лично мне сильных ощущений для одной ночи более чем хватило. У меня нет ровно никакого желания получить добавку, еще пару часов высматривая в свете фар привидений.

Она зевнула.

— Я просто мечтаю свалиться в ту роскошную постель, которую вы мне предоставили, причем ни минуты не откладывая. Франц, Гленн — спокойной вам ночи!

Не проронив больше ни слова, она скрылась в коридоре, вошла в спальню, в дальнюю, и закрыла дверь.

Франц тихим голосом проговорил:

— По-моему, ты понимаешь, Гленн, что я говорил совершенно серьезно. Все-таки это было бы наилучшим выходом.

Я отозвался:

— В голове у Вики уже сработали какие-то защитные механизмы. Если вытащить ее из дома, они опять отключатся. Это может оказаться слишком серьезным ударом.

Франц сказал:

— Наверное, уж лучше такой удар, чем тут действительно чего-то случится.

Я заметил:

— До настоящего момента дом был для нас надежной защитой. За его стены вся эта чертовщина не проникает.

Он напомнил:

— Шорох шагов, который слышала Вики, все-таки проник.

Я сказал, припомнив свое видение космоса:

— Но Франц, если наши предположения верны, и мы действительно столкнулись с некой нечистой силой, просто глупо рассчитывать на то, что проехав несколько миль и оказавшись среди чуть более ярких огней, мы окажемся в большей безопасности, чем в доме.

Он пожал плечами.

— Как знать, — проговорил он. — А ты сам это видел, Гленн? С фонариком в руках я ничего не заметил.

— В точности, как описывала Вики, — заверил я его и коротко поведал о том, что случилось со мной. — Если все это было только внушение, — добавил я, — то внушение совершенно невероятное.

Я зажмурил глаза и зевнул; внезапно я ощутил полнейшую тупость и пустоту в голове — надо полагать, вполне естественная реакция на случившееся. Я закончил:

— Пока все это происходило, и когда мы потом слушали Вики, были моменты, когда мне единственно, чего хотелось — это оказаться опять в старом добром, до боли знакомом мире, где над головой висит старая добрая водородная бомба и всякая прочая понятная дрянь в этом духе.

— Но при этом разве ты не испытал очарование ? — требовательно поинтересовался Франц. — Разве это не поразило тебя страстным желанием узнать больше? — мысль, что ты видишь нечто совершенно невероятное, и что тебе дается редкостный шанс действительно понять вселенную — или по крайней мере, близко познакомиться с ее неведомыми властителями?

— Не знаю, — отозвался я устало. — Пожалуй да, в некотором смысле.

— На что эта штуковина действительно похожа, Гленн? — спросил Франц. — Что это за существо? — если вообще можно употребить это слово.

— Не думаю, что можно, — отозвался я. У меня уже почти не оставалось сил для ответа на его вопросы. — Не животное. Даже не разум, в общепринятом смысле. Очень похоже на то, что мы видели на утесе и стене обрыва.

Я сделал отчаянную попытку привести в порядок разбредшиеся от усталости мысли.

— Нечто среднее между действительностью и символом, — сказал я. — Если это что-то может значить.

— Но разве ты не испытал очарование тайны? — повторил Франц.